Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
А потом началась учёба и я привычно сидел на задней парте – то с Вовчиком, то с Игорем. Парты отмыли, от рисунков Макса ничего не осталось. На уроках лит-ры скука – никому и дела нет, какой смысл вкладывал какой-то хер сто лет назад в какое-то произведение. Вернее, Игорю есть, но ему важна оценка, вот он и отвечает как по писаному, училка кивает головой, садись, Менштейн, «пять».
Сегодня Старый Новый год. С ёлки, что осыпалась в актовом зале, сняли игрушки – в основном пластмассовые и самодельные бумажные, мишуру и лампочки, часть из которых не светила. Останки ёлки вынесли во двор, на голых ветках зацепились куски мишуры.
Когда стемнело, мы сожгли её, она хорошо горела из-за смолы и эфирных масел. Мы взрывали привезённые мною петарды и передавали по кругу бутылку с очередной настойкой, которую бабка прислала Рэю. Я смотрел в огонь и думал про ад, про Макса, про Вовчика с Рэем, про то, что ни хрена не знаю, что будет дальше со мной, не знаю, чего я хочу.
Потом я загнал Игоря в душ, типа, не хочу спать с ним, дымом провонявшим, в одной комнате. Но дело было не в этом, надо было поговорить.
– Игорь, скажи сразу, я бить не буду, слово даю. Ты гей?
– У тебя крыша поехала? – Игорь кинул в меня мочалкой. Я рассмотрел его внимательно. Хм, а он, и правда, красивый… Только худой и сутулится. – Ты как с Максом пообщался, так всех по себе равнять будешь?
– Смотри у меня, чтоб без всякой там хуйни! – я тоже кинул в него мочалкой. Ну, хоть с Игорем всё нормально.
Перед сном я достал тайком кольцо. Я хранил его в плоской баночке с завинчивающейся крышкой, на комке ваты. Посветил туда фонариком, посмотрел, как оно переливается. Красивое. Необычное. Оно как будто обещало какие-то изменения, оно было совсем другим, непохожим на все те цацки, которые у меня были, и оно было моим.
От этого становилось немножко легче.
====== 31. Старый новый год. Макс 1 ======
«Last Christmas
I gave you my heart…» – я подпевал музыке, осторожно снимая в веток хрупкие стеклянные украшения и подавая их отцу.
– Вот этот – в голубую коробочку, – я протянул заснеженный домик из прозрачного разноцветного стекла. Tiffany, подарок от матери Спирита. Любит она такие вещи дарить… Но домик, и правда, очень красивый. Как сказка, в которую верил в детстве.
Сегодня Старый Новый год. Звучит-то как! Старый Новый год. Для меня с детства в этом было что-то такое уютное и немного грустное. Вот был Новый год – волшебный праздник, вот чудесные каникулы, а вот и конец – Старый Новый год. Словно красивая новогодняя свечка в виде ёлочки или снеговика догорела.
У нас в семье традиция – в этот день мы «раздеваем» ёлку. Всегда так было. Только раньше на стуле стоял отец и подавал игрушки мне, а теперь наоборот, потому что я выше ростом. Многие из этих игрушек в два раза старше меня – ещё советские, хрупкие, со стёршейся краской, с облупившейся серебрянкой… Они, в основном, изображают продукты – вон даже огурец. Есть и новые, купленные здесь или на всевозможных «рождественских ярмарках» по всему миру. А вон – обезьянка из кокосовой скорлупы и перламутра, это вообще не ёлочное украшение… А вон – сушеная рыба-шар, эту я вообще для прикола повесил.
«Once bitten and twice shy
I keep my distance
But you still catch my eye.
Tell me baby…» – у нас в стране предпочитают более быстрые каверы, не говоря уже о – как выражается Спирит – богонеугодном русском варианте Стрелок, но мне нравится именно оригинал, мягкие голоса британского дуэта. В них нет ничего ярко-праздничного, наоборот, что-то такое мягкое, грустное. Да и сама песня тоже по смыслу такая…
Вот и я себя в последнее время тоже чувствую как-то так. Как после долгой болезни.
Сев тогда в машину, я ничего не соображал. В голове была только одна мысль: «Плакать нельзя!!!» А мне хотелось.
А ещё мне жутко хотелось – в духе идиотского голливудского хеппи-энда – открыть дверь машины, выпрыгнуть обратно, схватить Стаса за руку и втащить внутрь. Или обнять при всех и сказать, что не поеду никуда без него.
Но это всё было бредом, конечно. Полным и абсолютным.
Когда я понял, что влюбился? Тогда, на этой дискотеке. Точнее, после – после всего, что было.
Я это очень хорошо помню. Помню, что странно волновался тогда с самого утра. Все дни до этого у меня было странное, подвешенное состояние. Из-за того случая.
Боже мой, кто бы знал, какой это ужас – чувствовать себя бессильным перед толпой. Отбиваться, вырываться и понять, что загнан в угол, что никуда не денешься, что позвать на помощь некого. Тот же страх, что и тогда, пережитый с физруком, только ещё хуже. Почему хуже? Не знаю. Там мы были один на один, а тут… Это как кошмар, когда ступаешь в трясину и тебя затягивает… Или, плавая, ты попадаешь в кусок сетки и запутываешься в ней, извиваешься, пытаясь выбраться, и запутываешься сильней и сильней, и кислорода уже не остаётся ни на то, чтобы крикнуть, ни на то, чтобы просто жить дальше. Когда тебя хватают и пытаются стянуть с тебя одежду, одновременно стараясь связать руки и заткнуть рот… Большинство мужчин просто не представляют себе, что это такое. Господи, я до сих пор иногда просыпаюсь и вскакиваю, оглядываясь и напоминая себе, что я дома, что вокруг никого, что всё хорошо. «Быть слабым – вот что хуже всего», – говорил Стас и теперь я его понимаю. Стас, мой Стас…
Как всё это началось? Как я вообще это всё пропустил? Я всегда думал, что любовь – это такая глупость, которую когда-то выдумали от недостатка секса. Ну, как же. Нравится какому-нибудь вдохновленному поэту прекрасная дама. Только она ему не даёт, потому что так не принято, она с пятнадцати лет замужем и вообще. Вот ему спермотоксикоз на мозги давит и он причитает: «Любовь! Любовь!» И за ним вслед все. Ну, конечно, спермотоксикоз – это не куртуазно, а вот Любовь, да ещё с большой буквы Лэ… И женщинам нравится верить, что это не какой-то обычный инстинкт, а что-то волшебное. Мужчинам всё это не нужно. Геям – тем более. Есть кто-то, кого ты захотел, он захотел тебя – всё, что тут мучаться, пошли в кровать, кого стесняться? Есть у вас что-то помимо кровати? Ну, давай продолжать общаться. И всё. Остальное – сказки, мифы и реклама конфет «Раффаэлло», которые, на самом деле, та ещё фигня. Я, помнится, на эту тему в десятом классе даже эссе написал. Я тогда ещё думал, что учительница начнёт мне доказывать, что я не прав, а я ей отвечу… А она мне «пять» поставила «за грамотность и остроумие» и сказала, что это у меня «обострение подросткового нигилизма» и однажды я сам пойму, как был неправ. Я тогда только отмахнулся, искренне уверенный, что уж кто-кто, а я всё отлично понимаю лучше всех. (А Спирита из-за его эссе приглашали к школьному психологу и вызывали родителей в школу, пытаясь понять, не поехало ли его готическое высочество случайно крышей).
Теперь мне кажется, я уже ничего не понимаю в этой жизни.
Проснувшись, я уже волновался, зная, что сейчас его увижу, и это делало меня счастливым, давало сил выползти из-под тонких одеял в заполненную холодом комнату. Грязь, холод, шум, физическое и моральное убожество окружающего исчезало, сглаживалось, когда он был рядом. А он всегда был рядом и, сидя на скучных уроках, я смотрел на него тайком или встречался с его взглядом, странным, нечитаемым и был как-то по-идиотски счастлив… Но ничего не подозревал. Я ждал вечера, когда он ко мне придёт, каждый раз надеялся, что в этот раз он меня поцелует, что позволит поцеловать себя, что мы пойдём до конца – я был согласен дать ему, и хрен с тем, что я актив по жизни. Не для своего удовольствия, мне хотелось, чтобы он меня… И каждый раз, когда он вставал, мне хотелось вцепиться в него и умолять не уходить, но я, конечно, ничего такого не делал, потому что… ну, глупо как-то и вообще, чего я буду навязываться, если он не… Я рассуждал, как типичный идиот, и всё равно не догадывался, не понимал…
А тогда, на дискотеке, когда я выпил и цветные пятна отделились от предметов и поплыли у меня перед глазами, я наговорил ему какой-то фигни, говорил ему – и себе. А потом он меня поцеловал. Да. О Господи, я тогда чуть не умер от страха и восторга. Он не умел целоваться, потому что это был его первый поцелуй, и это было так восхитительно прекрасно, как не было ни с кем и никогда. Потому что я был влюблён. И я это понял там, тогда. Понял, что влюблён просто, банально, как самый обычный идиот, как все влюблялись от начала существования человечества и каждый раз это – восторг, и каждый раз это – тайна, и что бы ты до этого не думал, ты не сможешь вести себя логично и правильно, потому что в Любви с большой буквы Лэ нет ни смысла, ни логики.
