Ороборо: Господин Демон (СИ) - "Ie-rey" (е книги .txt) 📗
Сэхун, затаив дыхание, смотрит на занесённый нож, испачканный потемневшей густой кровью…
Подорвавшись на диване и разлепив глаза, Сэхун всё-таки заорал, потому что убийца из сна стоял над диваном с ножом в руках. Только мгновением позже Сэхун осознал, что убийца нематериален. Он походил на полупрозрачного призрака. Подёрнувшись дымкой, исчез окончательно спустя два удара сердца.
На часах — без четверти двенадцать. Вряд ли гости могли случиться после полуночи, а сообщений о пропущенных вызовах на дисплее телефона — ноль.
Сэхун сидел на диване, обхватив себя руками, и дрожал. Сон оставался настолько реальным, что он не выдержал, сполз с дивана и нашёл список с именами, набрал со второй попытки номер, который определил по адресу, и принялся считать гудки. Ему так и не ответили, но это ещё ничего не значило — время позднее. Коллекционер мог спокойно спать у себя дома.
Сэхун приканчивал второй стакан воды, когда дисплей его телефона налился мягким светом, показав номер с двумя восьмёрками на хвосте.
— Ещё не спишь?
Сэхун прижал телефон к уху плотнее и прикрыл глаза, теряясь в звуках низкого голоса и успокаиваясь.
— Жду тебя.
— Дай мне десять минут. — Голос сменился короткими гудками, а Сэхун вцепился пальцами в край столешницы, чтобы удержаться на ногах. Как будто снова… “накатило”, но он ничего не увидел. Никаких видений. Только сердце тяжело бухало в груди, а перед глазами всё плыло. Голос Чонина его сначала успокоил, а потом зажёг. И гореть предстояло, судя по ощущениям, целую вечность.
========== - 4 - ==========
Комментарий к - 4 -
Коварно несу то, что коварно принести обещала )))
Ваша Бета
- 4 -
Так он и стоял, цепляясь за столешницу, пока у крыльца не затихло рычание мотора. Деревянно двинулся к двери и распахнул её, чтобы Чонин мог зайти и внимательно осмотреть его.
— С тобой всё в порядке?
— Просто задремал, — тихо отозвался Сэхун, жадно вдыхая запахи хвои, горного воздуха и тёплого дождя. Горячая ладонь тронула его пальцы, плавно надавила, заставив закрыть дверь. Он глухо пробормотал, беспомощно пытаясь выкарабкаться из запахов: — Сделаю чай.
Он поспешно высвободил руку и удрал подальше, чтобы прояснить хоть немного разум. Сосредоточенно возился с чаем так, словно готовился к полноценной чайной церемонии. Выставлял на подносе чашки и всё прочее с непривычной тщательностью и после обречённо плёлся в гостиную.
Чонин уже снова сидел на диване, забравшись туда с ногами. Пристально смотрел на Сэхуна, наблюдал, как Сэхун расставлял чашки на столе и наполнял их горячим чаем.
— Вот… Как твои дела? Со всем закончил? — Сэхун не решался посмотреть на Чонина и мялся у стола, прикидывая, куда ему сесть — снова в кресло или рядом с Чонином.
Чонин решил за него. Молча поймал за руку и потянул к себе. Сэхун так и не вспомнил потом, кто начал первым. Но губ было мало — мало до бешеного стука сердца в груди. Под коленом мешалась подушка. Хотелось посмотреть на свалившегося на диван Чонина, но не хотелось отрываться от его губ. Смуглые пальцы вцепились в рубашку и смяли светлую ткань на груди. От резкого рывка Сэхун чуть не рухнул на Чонина сверху и прижался губами к шее, где под гладкой кожей отчётливо проступали гибкие мышцы.
Чонин умудрился выскользнуть из-под него. Ухватился за запястье и снова потянул. Вряд ли Сэхун способен был сейчас сохранять вертикальное положение без труда, но всё же послушно поднялся. Замер, обхватив Чонина и прижавшись к нему. Смотрел в искристую тьму под густыми ресницами, грелся жаром, который нельзя спрятать одеждой, и не собирался разжимать руки. Горел.
Путь к собственной спальне у Сэхуна в памяти не отложился. Зато он помнил прикосновения жёстких ладоней к коже под рубашкой, а потом рубашка бесследно испарилась. Расстёгнутые брюки едва держались на бёдрах. Жар стал нестерпимее, когда свитер пополз вверх. Сэхун жадно смотрел на каждый кусочек тела Чонина, открывавшийся его взгляду, и даже не думал о том, чтобы помочь Чонину стянуть свитер быстрее. Быстрее не хотелось, потому что вот так было прекрасно.
Рухнув на кровать уже обнажённым, Сэхун едва не зашипел — ткань под спиной буквально обжигала холодом. Сдвинул ноги, сжав ими колено Чонина, и затаил дыхание. Чонин навис над ним, уперевшись руками в матрас рядом с его плечами. Смотрел сверху вниз так, как на Сэхуна не смотрел никто и никогда. Казалось, что он пытается что-то прочесть, как в книге, или разрешить какие-то сомнения. Пополам с радостным предвкушением.
— Ты…
— Сюда попадают только те, кого я хочу тут видеть, — отрезал Сэхун и ухватился за шею Чонина. Чтобы заткнуть поцелуем. На разговоры не осталось ни сил, ни желания. Он тут весь горел с головы до пят, горел с каждой секундой всё сильнее. И тихо застонал, прижавшись щекой к щеке Чонина, потому что их бёдра соприкоснулись. То, что Сэхун чувствовал, точно отметало любые беседы. А Чонин ещё и потёрся, как будто до этого мало было…
Сэхун активно завозился, но притих. Чонин крепко стиснул его запястья, припечатал руки к матрасу, осмотрел, неспешно ведя взглядом по распластавшемуся под ним телу, потом наклонил голову и тронул языком кожу под грудью, слева. Лизнул, нарисовал широкую влажную полосу до соска и помедлил. Сэхун зажмурился, пытаясь с помощью силы воли успокоить сердце и заставить его биться не так часто. Сила воли жалобно пискнула и сделала ноги в неизвестном направлении, а сердце забилось ещё чаще от едва ощутимого прикосновения губ. Чонин, словно издеваясь, потёрся губами о напряжённую вершинку соска и тихо фыркнул.
— Ненавижу прелюдии, — почти простонал Сэхун. Чонин тут же уткнулся носом ему в грудь и тихо засмеялся, сводя с ума этими чересчур сексуальными звуками. К перечню уголовных преступлений следовало прибавить смех Чонина. С наказанием в виде смертной казни.
Сэхун сказал бы, что Чонин точно издевается над ним и мучит, если бы не одно неоспоримое доказательство, говорящее, что Чонин хочет его не меньше, чем он сам хочет Чонина.
— Ты такой светлый и желанный, что я хочу целовать тебя с головы до ног, — признался Чонин хриплым шёпотом. — И я не расстроюсь, если ты кончишь от этого.
Сэхун чуть не кончил уже от одних этих слов. Спасла рука Чонина, оказавшаяся в нужном месте и в нужное время.
— В другой раз… — Сэхун поймал запястье Чонина и потянул к губам, чтобы облизнуть пальцы. Но Чонин руку отобрал, провёл собственным языком по пальцам, оглушив Сэхуна этим действием, и уверенно коснулся кожи меж разведённых ног. Влажные пальцы погладили между ягодицами. Сэхун тут же поёрзал и запрокинул голову, закусив губу в ожидании.
Палец медленно погружался в мягкую тесноту мышц, а Сэхун пытался дышать и сдерживать нетерпение. Потому что к чёрту пальцы. Он продолжал гореть и ждать большего. Без проклятых прелюдий, пальцев и даже пусть без поцелуев. Пожар в крови под кожей бушевал и требовал в качестве топлива Чонина внутри. Много Чонина. До дождя из пепла.
Но поцелуи были. Чонин пил их с припухших от укусов губ Сэхуна. Гладил руками грудь и бока, трогал бёдра, сильнее прижимаясь всем телом, но пока не намереваясь сделать близость абсолютной. Может, он хотел услышать просьбы и мольбы, чтобы потешить собственное эго?
Сэхун распахнул глаза и поймал всё тот же радостно-предвкушающий взгляд, наполненный желанием пополам с раздумьем. Нет, Чонин не ждал от него слов. Он изучал и наслаждался. Искал на теле под ним особенно отзывчивые места, запоминал и искал снова. И поражал выдержкой, которой сверстники Сэхуна редко отличались.
Секс на первом свидании стремительно мутировал в то, что называлось “заниматься любовью”. Иначе Сэхун назвать это не мог. Интерес Чонина к его телу и реакциям на прикосновения смущал. И радовал вместе с этим. Сэхун был польщён, но только этого ему не хватало.
— Пожалуйста… — севшим от желания голосом попросил он, поймав голову Чонина руками и посмотрев в глаза. Терпеть дольше сил не хватало. Он выгнулся, чтобы плотнее прижаться бёдрами к Чонину. Дотянулся до собственных лодыжек, оплёл пальцами, открываясь и приглашая. И наплевать, насколько непристойно это выглядело со стороны. В конце концов, обнажённый Чонин, вставший на колени между его широко разведённых ног, выглядел не менее непристойно, но всё равно красиво до безумия.
