Ороборо: Господин Демон (СИ) - "Ie-rey" (е книги .txt) 📗

Цикл «Ороборо»

Господин Демон

Горный хрусталь, особенно кристаллы-двойники, способны накапливать информацию и развивать у владельца дар ясновиденья, а также выступать связующим звеном с астральным миром и улучшать восприятие информации. Издавна горный хрусталь соотносили с магией и волшебством и приписывали ему способность приносить в дом гармонию и благополучие. Если часто носить при себе горный хрусталь или быть рядом, то это помогает сбалансировать внутреннюю силу человека и учит наиболее эффективно её использовать.

Горный хрусталь-двойник — это чистота и соблазн, приводящие к гармонии и равновесию.

Если есть желание, будет искра.

Если вспыхнет — сгорит дотла.

Но сгореть не равно умереть.

Pink — Try

- 1 -

Когда в понедельник встал не с той ноги, это ещё ничего, а вот куда хуже, когда в понедельник ранним утром по пути на работу тебя тормознул патрульный за превышение скорости, а ты при этом — лейтенант полиции и пашешь по две смены в уголовном отделе без права на отгул.

Суеверный Сэхун распрощался с неделей, что при таком раскладе обещала стать адской, и попытался придумать что-нибудь, пока патрульный со штрафным бланком доставал ручку из чехла, закреплённого у сиденья мотоцикла.

Сэхун в самом деле превысил скорость, но исключительно потому, что загородная пустынная дорога шла по прямой, а он вылетел из дома, осенённый блестящей догадкой. Догадка относилась к делу о громком убийстве, всколыхнувшем провинцию. У них давным-давно ничего подобного не случалось, хотя город не так уж и мал — население в пятьсот тысяч человек.

Ещё Сэхуна могло оправдать то обстоятельство, что в отделе он начал работать всего полгода назад, но этих месяцев ему — ей-богу! — хватило, чтобы надоело ходить с прозвищами “желторотик” и “салага”, да постоянно бегать в кафешки за кофе и прочими сластями для коллег. Роль мальчика на побегушках Сэхуна точно не устраивала — он не об этом мечтал, когда покидал родную глушь ради учёбы в Пусане, а потом перебирался работать сюда.

Сэхун сидел без движения, вцепившись пальцами в руль, и смотрел перед собой, с отчаянием понимая, что патрульному вряд ли будет дело до биографии Сэхуна и рабочих перипетий. И подскочил на месте, когда в стекло постучали.

Патрульный добрался-таки до его машины.

Сэхун уставился на тот фрагмент патрульного, что был доступен взору: тонкое в поясе и бёдрах тело, форменная куртка из чёрной кожи с белой именной нашивкой, где красовалась эмблема патрульной мотобригады полиции и, собственно, имя — Ким Чонин, форменные брюки тоже из чёрной кожи сидели на узких бёдрах непростительно идеально.

Сэхун непроизвольно сглотнул и опустил стекло до упора. Полюбовался на локоть, потом перевёл взгляд на появившееся в поле зрения лицо. Крупные и резкие черты, почти острые, характерная ямочка на волевом подбородке, едва заметная синева над верхней губой, нос с лёгкой горбинкой, твёрдо вылепленные скулы и давящий тяжёлый взгляд. И губы, на которых Сэхун немедленно забуксовал в отчаянных попытках посмотреть куда-нибудь ещё. “Куда-нибудь ещё” с завидным постоянством проигрывало этим чётко очерченным губам. Изумительный рисунок вроде бы не мог сочетаться с жёсткой складкой, но сочетался. Сочетался так, что Сэхун на миг выпал из реальности вовсе.

— Доброе утро. Вы превысили скорость. Ваши документы, пожалуйста.

Сэхун вернулся в реальность только для того, чтобы заблудиться в обволакивающем низком голосе. Если бы у марочного коньяка с шоколадом был звук, то он получился бы именно таким… таким…

Понедельник грозил с самого утра превратиться в катастрофу, потому что Сэхун давно смирился со своей природой и решил податься в асексуалы, а этот непредусмотренный вредный понедельничный патрульный рушил ему всё честно нажитое спокойствие и будоражил кровь. Совершенно внезапно и непривычно, потому что на Сэхуна ещё ни один человек никогда прежде не производил такого странного впечатления. И сколько Сэхун ни пытался найти веские причины и объяснить своё нынешнее состояние, у него ни черта не получалось. Мозги превратились в студень, который отказывался мыслить здраво, а соглашался только восторженно булькать.

Приметы и суеверие Сэхуна при этом твердили, что встретить с утра тёмного всадника у дороги — к резким переменам в жизни. И уж ради этого стоило придушить голос крови и позабыть о предках-шаманах. Только резких перемен Сэхуну и не хватало!

Хотя карманный “вопросный” кристалл Сэхуна вечно чудил и шлёпался на картинки с конными рыцарями и тёмными всадниками. Поскольку эпоха рыцарей осталась в прошлом и вообще проявила географическую дискриминацию по отношению к Сэхуну в частности и корейцам в целом, вряд ли это что-то значило. Просто рука у Сэхуна была несчастливая и неловкая.

В устремлённых на Сэхуна тёмных глазах плясали насмешливые искорки, но “тёмный рыцарь понедельника” губами точно уж не улыбался, а выглядел предельно официальным и строгим. Всё равно притягательным, только…

Сэхун велел себе не быть тряпкой, сжал волю в кулак и выдал лучшее, на что оказался способен:

— Простите?

— Ваши документы, пожалуйста. Вы превысили скорость, — терпеливо повторил патрульный, безжалостно добивая Сэхуна звучанием низкого голоса. Уж лучше бы молчал и общался жестами или с помощью факса…

Сэхун лихорадочно нашарил документы, сунул их в руки патрульному и сбивчиво принялся оправдываться:

— Простите, я работаю в полиции, просто не стал включать мигалку. — Для убедительности Сэхун нашарил упомянутую съёмную мигалку и показал патрульному. Его имя… Ким Чонин.

Сэхуну чуть не стало дурно от попытки проговорить мысленно это имя. Теперь оно казалось ему… казалось…

Он замер под пристальным взглядом Ким Чонина и непроизвольно сглотнул в очередной раз, потому что догадывался… нет, он чувствовал всем существом, что Ким Чонин знает правду. Знает, что Сэхун солгал про мигалку. На скулы плеснуло горячим, и Чонин наверняка видел, как Сэхун горит от стыда за свою ложь.

— Простите, — пробормотал Сэхун уже в третий раз за это утро. — Давайте бланк, пожалуйста. Я оплачу штраф и…

Сэхун с изумлением пялился на сильные узловатые пальцы, что одним движением разорвали бланк и смяли бумажные останки. После Чонин повёл рукой, предлагая Сэхуну продолжить путь.

— Хорошей дороги, лейтенант О, только помните о правилах.

Лёгкая и быстрая улыбка ослепила Сэхуна. И только тогда он осознал, что патрульный Ким Чонин вовсе не тёмный, не официально хмурый и не мрачный, а просто смуглый. Оттенок кожи согревал и превращал улыбку в нечто необыкновенное. Или Чонин сам по себе так улыбался, что Сэхун забывал, как надо дышать, а его сердце тут же объявляло о своей независимости и самостоятельности и останавливалось, чтобы через миг выдавать фантастическое количество сокращений в минуту.

Сэхун сидел за рулём без движения и, как завороженный, пялился Чонину в спину, пока тот шёл к байку у обочины. Слегка растрёпанные ветром тёмные волосы, широкие плечи, гибкая спина, узкие бёдра и длинные ноги в тяжёлых ботинках. Ким Чонин двигался неправильно и непривычно, он как будто каждое мгновение танцевал под музыку, которую никто больше не слышал, только он один. Сэхун бездумно перебирал в мыслях аналогии, пока не выхватил из пёстрого вороха одну подходящую. Ким Чонин двигался с тигриной грацией. Одновременно с твёрдостью, упругостью и хищностью. Сразу и стремительно, и настороженно.

Перекинутая через сиденье нога, спрятанные под шлемом волосы и лицо, перчатки на руках — Сэхун остался сидеть в машине и глазеть на пустую дорогу, убегавшую к окраинным городским кварталам. Патрульный Ким Чонин исчез с горизонта, а Сэхун продолжал смотреть на него и любоваться им.

План по проведению оставшейся жизни в гордом одиночестве грандиозным Сэхуну больше не казался. Вот ни черта вообще. Хотя это поправимо — достаточно убедиться лишь, что Ким Чонин предпочитает девушек. С его внешностью — сам Бог велел. И если это так, то Сэхун мог спокойно вернуться к плану. Прямо сейчас. Чтобы после не стало ещё больнее от осознания несбыточности мечты.