После любви - Платова Виктория (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
– Не знаю, как насчет шлюх и тех, кто дует в дудки, но арабы точно не едят кошек.
– Едят!
– Нет.
Простая справедливость требует, чтобы я заступилась за Джуму и Фатиму, за Джамиля и Джамаля, за верного Наби, который стриг мне волосы; за Ясина – повелителя рыб, ключей и курительных трубок, за Хакима и Хасана, оплакивающих гибель морского конька; открыточный вор с площади у старого форта – он тоже под моей юрисдикцией.
– Едят! – распаляется Ширли.
– Нет.
– Едят из принципа. Давятся, но едят. Чтобы досадить нам. Ведь они хватают не всех кошек, а только тех, у кого есть хозяева. Простые уличные им не нужны, нет, их цель – любой ценой причинить нам страдания, а кошки – только средство. Сайрус – не первый, не первый… До него была Жужу, очаровательная кошечка, такая ласковая…
– Она тоже пропала?
– В прошлом году. При сходных обстоятельствах. А еще говорят, что у нас безопасный район. Не верьте, с тех пор как здесь окопались арабы, шлюхи и те, кто дует в дудки, – никто не может быть в безопасности. У меня есть набор кухонных ножей и газовый баллончик, но при нападении они вряд ли помогут…
– Не помогут.
– Вот и я так думаю. А теперь нам грозит новая напасть, вы ничего о ней не слыхали?
– Нет.
Ширли, любительница котов и испанских оливок без косточек, прикладывает палец к губам и смеется аффектированным театральным смехом:
– Китайцы! Их уже несколько миллиардов… Два или три, а может десять, я не знаю точно. И им совершенно негде жить. Скоро они нагрянут сюда, и тогда нам всем не поздоровится. Не то что кошки, – таракана не останется. Они все съедят и примутся за людей.
– Ну это случится еще не скоро.
– Это случится быстрее, чем вы думаете. Держите…
Я не успеваю и глазом моргнуть, как банка с оливками оказывается в моих руках.
– Сейчас я принесу джин, и мы выпьем за то, чтобы произошло чудо и китайцы не добрались сюда, а вымерли бы по дороге. Все до единого.
– С чего бы им вымирать? Не вижу повода.
– Да. – Густо накрашенный рот Ширли выгибается подковой. – Тут вы правы. Но они могли бы объявить войну арабам, шлюхам и тем, кто дует в дудки, – и перебили бы друг друга. И все устроилось бы чудесно.
– Пожалуй, это самый оптимальный вариант развития событий. – Спорить с Ширли бесполезно, лучше во всем соглашаться, тогда и разговор закончится сам собой.
– Вот и вы со мной солидарны, – пританцовывая, Ширли отдаляется от меня. – Джин, джин, джин! Извините, что не приглашаю вас к себе, милая! У меня не убрано, я не ждала гостей. И никогда не жду гостей. Я жду только неприятностей. А еще я никогда не хожу по лестницам, и вам не советую. Там такое можно обнаружить, что мало не покажется!
Тут Ширли права.
– Но ведь лифт не работает, что же делать?
– Ждать, пока заработает. Я сейчас вернусь, дитя мое. И мы выпьем, чтобы забыть обо всех неприятностях. Хотя бы на время. Не будем думать о дурном или, как говорится, не будем портить фэн-шуй!..
Не будем портить фэн-шуй.
Хорошо сказано.
Все так же совершая странные, едва не рок-н-ролльные движения, она скрывается в недрах квартиры – а может, это элементы самбы, румбы, пасадобля?.. Через приоткрытую дверь видна часть прихожей: вешалка с летними плащами, дождевиками, пылевиками и шубками из синтетики (все вышло из моды много лет назад, еще до появления куклы Барби); переполненная стойка для зонтов – среди них есть и бумажные китайские; конусовидная шляпа из соломы – тоже китайская – заброшена на самый верх вешалки, к тому же Ширли встретила меня в китайском халате, как это соотносится с ее ненавистью к миллиардам, миллиардам китайцев – непонятно. Очевидно, все дело в двойных стандартах, которые исповедуют европейцы, что-то подобное я слышала от Джумы, Доминик не любит распространяться на эту тему. Ширли испытывает страх и животную ненависть к Мерседес, потенциальной шлюхе (и ее подругам, если таковые имеются), но при этом готова выпить джина с той, которая ищет Мерседес, и распахивает перед ней дверь, и оставляет дверь незапертой.
Странно.
Или речь снова идет о двойных стандартах? – розовый коврик на полу, старший брат коврика у двери, завершает убогое убранство прихожей. Пора линять отсюда, иначе Shirley Loeb заговорит меня до смерти.
Как и была, вместе с банкой оливок в одной руке и книгой со вложенным в нее журналом – в другой, я отправляюсь по пути, указанному Ширли: к окну и направо. Небольшая арка в стене (со стороны лестницы и даже от квартиры Ширли разглядеть ее невозможно) ведет в еще один коридорчик, заканчивающийся дверью.
Все это живо напоминает мне коридорное ответвление в марокканской тюрьме (я упорно продолжаю считать место, где провела несколько тяжких недель, тюрьмой) – оно тоже заканчивалось дверью, за которой меня ждала свобода.
Но что ожидает меня сейчас?
Ответы на вопросы, если не на все – то хотя бы на некоторые. Начало довольно впечатляющее: на двери Мерседес нет никаких опознавательных знаков, даже номер квартиры неуказан. Но сама она не позволяет усомниться в хорошем вкусе владелицы и в том, что недостатка в средствах хозяйка не испытывает: добротный дуб со вставками из более светлого дерева и капитальноукреплеиная дверная коробка, способная выдержать единовременный натиск команды поджигателей и пиротехников из числа арабов, шлюх, тех, кто дует в дудки, и примкнувших к ним китайцев. А предположение о том, что под дубовыми плашками скрывается пуленепробиваемая сталь или танковая броня, вовсе не кажется невероятным. Внимательно изучив поверхность двери, я нахожу два замка (верхний и нижний) и – присмотревшись – крошечный глазок видеокамеры.
У меня нет четкого плана захвата, и потому я просто звоню в дверной звонок. Если мне откроют, я спрошу о Мерседес. Если же мне откроет сама Мерседес…
Такой поворот событий я не рассматривала, но… можно представиться хорошей знакомой Ширли, обеспокоенной судьбой ее кота Сайруса. Звучит вполне невинно. То так, то эдак вертя в голове Ширли и Сайруса, Сайруса и Ширли, я жду ответа. Но пока в глубине квартиры царит абсолютная тишина.
Мерседес, ау!
Никто мне не откроет, ясно. Слободан что-то говорил о смерти Мерседес, что, если это оказалось правдой? И почему одна лишь мысль о ее смерти так пугает меня – в этом нет ничего нового, как и в любой другой смерти, ничего экстраординарного. Ничего выдающегося. Более того, смерть моей Мерседес (той, о которой я думала, которую представляла себе) в этом отношении гораздо более чувствительна и не лишена театральности – моя Мерседес была танцовщицей, сладкой, как яблоко, она могла прославиться в качестве солистки одного из коллективов современного балета или завоевать главный приз на чемпионате по бальным танцам, она оставалась предметом вожделения многих мужчин и погибла, как и подобает звезде, – почти в прямом эфире. При большом скоплении народа – уж точно. Смерть Мерседес из конторы «Арт Нова-Поларис» (не моей Мерседес) – скорее всего, анонимна. Никто о ней не побеспокоился – дубовая дверь не опечатана, кипы соболезнований не подсунуты под щель внизу, погребальных венков тоже не наблюдается. Из Захари и слова не вытянешь, но разговорчивая Ширли вполне могла сообщить об изменениях в жизни Мерседес.
Смерть – не последнее из них.
Как печально.
Печально до слез, с какого замка начинать – верхнего или нижнего? Я останавливаюсь на верхнем, английском (или сработанным под английский).
Щелк-щелк!
Ключ Ясина впивается в тело замка с тем же звуком, что и ножницы Наби впивались в мои волосы; воспоминание о Наби – Цандере тут же влечет за собой воспоминание о Доминике-Рудольфе и о тех жертвах, которые они принесли на алтарь моего спасения. Туе ке тювудра, хватит-хватит, сейчас не время расслабляться!.. Справившись с верхним замком, я перехожу к нижнему:
щелк-щелк, щелк-щелк.
Готово!
На ребре двери тускло блестит металл (мои предположения о танковой броне оказались недалеки от истины), а то, что я приняла за английский замок, оказывается довольно громоздкой конструкцией с десятком стальных штырей внутри. Наверняка сага о том, как простецкий ключ из рыбьего брюха сумел поладить с монструозными штырями, заинтересовала бы Дэвида Копперфильда.
