Каждый любит как умеет - Малышева Анна Витальевна (полная версия книги .txt) 📗
– А я не удивляюсь. Я это давно знала.
…Когда муж Надежды Владимировны приехал с работы и тщетно звонил в дверь, из соседней двери выглянула соседка. Страшным шепотом, округлив глаза, она сообщила, что Борю нашли мертвым, в овраге, что тут была милиция, что с Лизой случился сердечный приступ, Надя вызвала «скорую», а пришлось ждать «реанимационную», и они вместе поехали в больницу.
– Ах, черт… – Мужчина растерянно посмотрел на часы. – Что же делать? Куда они поехали?
Соседка сунула ему записку. Там было всего две кривые строчки, в спешке нацарапанные рукой его жены: «Саша, я тебя не дождалась. С тетей совсем плохо, езжай домой, обед в холодильнике. Надя».
ГЛАВА 15
Она вернулась домой перед рассветом. Муж не спал и видел в окно, как к дому подкатило такси, как из машины вышла жена в светлом легком платье. Он открыл входную дверь и крикнул на весь подъезд:
– Надя!
Саша боялся за жену. Если уж кто прячется в подъезде – пусть знают, что эту женщину ждут. Снизу раздался ее приглушенный голос:
– Не ори, иду.
Она поднималась по лестнице устало, хватаясь за перила. Увидев мужа в дверях, махнула рукой:
– Напустил комаров, сумасшедший! Полный подъезд этих тварей…
Когда он запер за нею дверь, Надя повернулась к нему и бросила:
– Добился своего! Дождался!
– Что с ней? – Мужчина подошел и сжал ее полные холодные руки чуть повыше локтей. – Ты что – замерзла? На улице теплынь.
– Отстань! – она дернулась и высвободила руки. – С ней ничего хорошего! У нее же сердечная астма. Сейчас вся синяя и почти не дышит. Я уж сидела, сидела… Мне сказали – не ждите, все равно не увидитесь.
Надя вдруг тонко завыла и прижала кулак ко лбу:
– И все ты!
– Надя! – Он придвинулся ближе и опять попытался ее обнять. – Прекрати, давай выпьем. Я купил «Драй мартини», твой любимый. Пойдем.
– Все ты! – Она оттолкнула его, прикусила губу и вдруг размашисто ударила по щеке: – Сволочь! Гад! Что же я молчу, что же я всем вру! Ты и меня прикончишь, когда до наследства дойдет!
– Надя, соседи услышат! – Ему все же удалось обнять ее. Он чувствовал, как дрожит ее тело, как она пытается вырваться, шипит, будто разъяренная кошка, плачет, глотает воздух… Он держал ее несколько минут, прижимая к себе все крепче. Наконец она обмякла в его руках и прерывисто вздохнула.
Мужчина отвел ее в комнату, усадил на постель, наклонился, снял с нее туфли. Пока он бегал на кухню за бутылкой и бокалами, Надя сидела неподвижно, как-то тупо глядя на свои босые ноги.
– Выпей, – он налил ей половину бокала и выжал туда лимон. – И я с тобой выпью…
Она поднесла бокал, пригубила сладковатый мартини, и вдруг поморщилась, как от горечи:
– За что мы пьем, Саша? Соображаешь?
– Перестань. – Он осушил свой бокал и брезгливо заметил: – Предпочел бы водку, да ты же мне задашь.
– Не задам! Делай что хочешь…
Надя встала и через голову стянула платье. Отвернулась, расстегивая бюстгальтер. Он смотрел на ее спину – молочно-белую, чуть заплывшую жирком, но такую чистую, гладкую, будто мраморную. Надя, не поворачиваясь, взяла с постели ночную рубашку, облачилась и улеглась поверх покрывала. Закрыла глаза. Муж попытался заговорить с нею, но она больше не отвечала. Он сидел на краю постели, пока в комнате не стало совсем светло. Женщина не спала. Время от времени она резко переворачивалась с боку на бок, упорно не открывая глаз.
– Надя, может, поговорим? – нерешительно попросил он.
– О чем?
Она ответила, и это уже было хорошо. Мужчина пригнулся и легонько поцеловал ее в ключицу. Она не отстранилась. Еще лучше.
– Тебе что – Бориса жалко? Сама же сто раз говорила – он конченый человек, сволочь, вор. Обкрадывал мать, все спускал на баб. Тетя Лиза его уже в десятый раз на работу устраивала. А толку-то?
– Перестань. Он тоже был человек, – Надя наконец открыла глаза. В смутном предрассветном свете они казались не синими, а карими. Такой же эффект давали плохие цветные фотографии, сделанные еще в советские времена. Надя почти на всех снимках получалась кареглазой.
– Если тетя Лиза терпела его, то мы и подавно должны были терпеть, – тихо сказала она. – Нуда, он все из квартиры повыносил, все продал, даже отцовские реликвии. Но это все равно не твое дело, Саша. Зачем ты влез?
– Зачем? – Он нетерпеливо придвинулся к ней. – А что твой прекрасный Борис хотел заложить квартиру – ты забыла?!
– Не хуже твоего помню, как тетя Лиза жаловалась, – сонно сказала Надя. – Но и сюда соваться не надо было! Не наше дело!
Да разве бы он выкупил квартиру сам? Одно из двух – или пропадай квартира, и тетя Лиза окажется на улице… Или по закладной будем платить мы! Потому что не выгонять же старуху из дома! – Ты бы первая так сказала!
Надя опустила ресницы. Возражать было нечего. Трехкомнатная теткина квартира прекрасной планировки, с хорошим ремонтом – это был давний предмет зависти Саши. Да и ей тоже нравилась эта квартира, что тут скрывать. Они с мужем жили в однокомнатной малогабаритке. А еще раньше – у его родителей. Тогда мечта об отдельной квартире являлась к Наде каждый день. Хоть бы какое-нибудь жилье, пусть тесное – но свое! Своя плита, свой холодильник, своя ванная… Потом Саша чудом получил эту малогабаритку. Его предприятие выстроило последний дом для сотрудников, и они были в числе последних счастливчиков, кто получил квартиру. Потом благословенные времена закончились, и получить квартиру вот так – даром – было уже невозможно.
Саша был архитектором. Профессия когда-то была блатной и предполагала хорошую квартиру. Жалкая пародия на эту льготу у них уже была. Надя всю жизнь проработала портнихой. Эта профессия предполагала наличие денег, побочные заработки, относительное благополучие. Но из ателье она ушла после сокращения. Наступило время, когда в Москве открыли вещевые рынки, и только сумасшедший пошел бы заказывать одежду в самое обыкновенное, рядовое ателье, где к тому же был риск, что пошьют плохо. Надя шила на дому, по «Бурде» – и получала совсем не так много, чтобы доплатить за обмен однокомнатной квартиры на большую. Но она все же собирала деньги – доллар к доллару, сотню к сотне. Понемногу нарастала тысяча долларов, другая… Это длилось не один год. Саше за эти годы повезло только раз. Он сделал проект загородного особняка для помощника судьи из районного нарсуда. Заказчик заплатил за работу полторы тысячи долларов.
– Может, попробуем поменяться? – нерешительно предложила Надя, когда он принес эти деньги. – Твои плюс мои… Хоть на двухкомнатную наберем, а? Займем у кого-нибудь, если не хватит!
Но муж предпочел купить машину и настоял на своем, как всегда. На этой белой «Оке» они ездили по очереди. В основном Надя – когда надо было съездить к клиентке, сделать примерку на дому, отвезти заказ. Теперь она всегда рыскала в поисках очередного заказа. Покупка машины почти безнадежно отдалила срок обмена квартиры. Женщина опять собирала деньги, умоляла мужа искать выгодные заказы, а если придется – то и переменить место работы, да и саму работу. Им удалось скопить четыре тысячи долларов – путем экономии на всем, даже на питании. Но когда у нее был юбилей – сорок лет – Саша подарил ей бриллиантовые серьги. Вместо того чтобы обрадоваться подарку, Надя целые сутки прорыдала. Она не понимала, о чем думает муж? Без машины еще можно было прожить. Но с квартирой дело оборачивалось совсем плохо. В одном углу торчал столик с машинкой «Пфафф». В другой – огромная чертежная доска формата А-1. Самым страшным была не теснота, а мысли о ребенке. Надя не хотела рожать, когда они жили с Сашиными родителями. Она содрогалась, когда представляла, что в этой тесноте появится новый член семьи. Теперь, в однокомнатной квартире, мечта и подавно не могла осуществиться. Ей было сорок лет. Она хотела бы родить сейчас, пока не поздно. Надя паниковала, и ее не утешали мысли, что некоторые рожают и в сорок пять, и позже… Но ее ребенок был бы первенцем, а первые роды после сорока – слишком большой риск. И затягивать становилось все опасней.
