Смерть супермодели (ЛП) - ДеМайо-Райс Кристин (е книги TXT) 📗
Когда Лора приблизила лицо, то заметила небольшой необычный изъян. А затем до нее дошло, что подтекст во взгляде Ровены был вовсе не силой неудержимых амбиций, потому что недостаток был не просто недостатком. Это была небольшая царапина на веке, сделанная в предсмертных муках того, кто стоял у неё на пути.
Она тут же начала это объяснять Руби и Стью. Она рассказала о своем разговоре с Роско Кнуттом, во время которого тот рассказал о частичках кожи под ногтями Томасины. Рассказала им, как Ровена почти сразу же согласилась на съемки на крыше, и что Рокель в то утро сидела за угловым столом в «Marlen Х». Ровена влезла в платье «Hudson» так, словно знала, что у нее те же размеры, что и у Томасины, и она специально забыла туфли в ванной, потому что ее размер ноги был слишком большим.
— Я сказала Пенелопе, что думаю, что Ровена слишком молода, — сказала Лора. — Я только упомянула. И теперь мы не можем ее найти, поэтому мне интересно, и мне только интересно…
— Думаешь она убьет её на следующем показ? — спросил Стю.
— Я знаю, что Пенелопа была в «Marlen Х» сегодня утром, но я не знаю о Ровене. Если Пенелопа начала задавать слишком много вопросов или пытаться снять ее с показов этого сезона, потому что она слишком молода, это бы убило бы её карьеру.
— Позвони Пьеру, — предложила Руби. — Посмотрим, была ли она там сегодня утром.
— Он не поднимет, если он на шоу, — возразила Лора. — Пошли. Давай выбираться. Рольф ничего не сможет сделать со всеми этими полицейскими.
Стью не сдвинулся с места, блокируя путь.
— Роско Кнутт — один из величайших журналистов−расследователей всех времен, и вы передадите ему эту историю?
Руби потянула ручку двери напротив, но она с треском отскочила назад.
— Я не могу открыть с этой стороны.
— Ну так что, Карнеги? — спросил Стью, все еще не двигаясь.
— Давай оставим это на потом? Все тебе, хорошо. Все достанется тебе. Он загнал меня в угол. Может, мы найдем Пенелопу, прежде чем она задохнется от собственной рвоты, пожалуйста? Потому что сейчас в этом городе нет ни одного полицейского, который поверил бы мне или ему было б не наплевать.
Она толкнула его гипсом, и он вышел из машины.
Было решено, не разделяться, потому что вокруг бродил психопат, которого Лора и Стью разозлили в недавнем прошлом.
— Все видели ее в последний раз у Рикардо Офенхельба, — сказала Руби. — Он выставлялся в том же павильоне, что и мы.
Палатка была рядом, а они стояли снаружи, слышали стук музыки внутри и видели охранника, который проверил билеты, но не пропускал людей внутрь.
Коллективно было принято молчаливое решение, пойти назад.
Из-за забора донеслись голоса. Говорила женщина: «Ты не остановишь меня, и не угрожай мне. Ты не встанешь на моем чертовом пути».
Стью заскрипел воротами забора, и голос оборвался. Как раз, когда Лора собиралась войти, она врезалась лицом в Ровену, которая бежала, как летучая мышь из ада, в одном из платьев Джереми в длину до икры для зимней коллекции.
— Извините, мне пора! — Ровена попыталась двинуться в сторону тентов, но Руби встала у нее на пути. Они столкнулись и замерли, не зная, о намереньях друг друга. Ровена вышла из оцепенения первой, пытаясь обойти Руби.
— Нет, не пора, — сказала Руби и с силой оттолкнула модель от своего плеча.
Ровена потеряла равновесие и упала в грязь. Лора съежилась, ткань Джереми по семьдесят долларов за ярд (плюс пошлина) оказалась безнадежно испачкана.
— Ты убила ее! — крикнула Руби.
Ровену, видимо, не интересовала ни ткань, ни обвинения, потому что она схватила Руби за лодыжку и дернула на себя, отправив сестру в полет, а затем вскочила на ноги, в то время как ее противница все еще была ошеломлена тем, что ее так легко сбили с ног.
Лора собиралась кинуться на помощь, как услышала, как Стью зовет ее по имени из-за ворот.
Она взглянула на Руби, которая пыталась подмять под себя Ровену, применяя все боевые навыки, полученные на задворках Адской Кухни. Она со своим гипсом была здесь полностью бесполезна. Лора, кинулась помогать Стью, поднимающего Пенелопу Сидуиндер с клочка травы за генератором.
— Её плохо, — сказал он.
Лора кинулась обратно к Руби, которая плача оседлала Ровену и заломив той руку, кричала:
— Почему? Почему ты убила ее?!
Ровена, увидев Лору, крикнула ей.
— Убери ее от меня. Шоу у Джереми начинается через семь минут. Давай. Я позвонила в полицию, когда увидела, что Пенелопе плохо.
— Почему? — Руби, еще сильнее потянула локоть на себя.
— Я этого не делала.
— Ты это сделала, — сказала Лора. — Она была всего лишь на пару сантиметров выше тебя и с такими же размерами, и когда Пенелопа начала преследовать тебя за то, что ты оказалась несовершеннолетней, тебе тоже пришлось ее убить. Ты слишком амбициозна, Ровена.
— Кто бы говорил, — огрызнулась модель.
Лора вскинула свой гипс и с размаху врезала её по голове.
Глава 25
Лора просидела с полицией до полуночи. Очевидно, тот факт, что Ровена «якобы» убила Томасину и «преположительно» чуть не убила Пенелопу Сидуиндер, не сыграл в пользу Лоры, равно как и тот факт, что Ровене было шестнадцать, что означало, что она напала на ребенка. Кангеми с нескрываемым удовольствием зачитывал ей ее права. Затем дядя Грэм медленно (для нее) и методично (для него) добился ее освобождения.
Очень уставшая, она уже подходила к вокзалу, когда позвонил Джереми.
— Ты не пришла, — сказал он. На заднем плане в трубке слышалась музыка и шум. Должна быть вечеринка идет полным ходом. Должно быть там хорошо.
— Я не пустила Ровену Черчилль на твое шоу. Мне жаль.
— Она все равно была во втором выходе. Где ты?
— Рядом со станцией «Таймс−сквер».
— Встретимся у меня, хорошо?
Пересечение Двадцать четвертой улицы и Второй авеню раньше было пристанищем для наркоманов и проституток, пока в 1970−х годах туда не перебрались художники со своими растениями, полезными привычками и умением делать вещи красивыми и приятными. Джереми рассказал ей все о месте за пять лет их утреннего кофе. Здание было фабрикой по производству стульев до тех пор, пока оно не прекратило свою деятельность по всем известным причинам, и в течение следующих семи лет его продавали этаж за этажом за плату за оборудование. Джереми приобрел эту студию после Кэтрин Кейхилл, которая ушла, оставив на деревянном полу пятна краски, чердак, который нужно было разобрать, и окна, заполненные светом.
Вестибюль сохранил отстылки к промышленным корням здания с открытым кирпичом и эстетически сколотой краской, большими лампами, свисающими с тридцатифутового потолка, и открытыми отводами вентиляции. Лифт был автоматический, но латунные светильники времен лифтеров остались, как и деревянная рама грузового лифта. Лора думала о том, как это удивительно, что идеально функционирующий лифт все еще может быть страшным в двадцать первом веке, но он был там, скрипя так как будто правление кооператива заплатило больше за эту дополнительную часть напряжения в поездке, в которой Лаура вообще не нуждалась. Даже самую малость. Потому что она собиралась встретиться с Джереми Сент−Джеймсом на светском приеме, и этого было достаточно, чтобы вызвать у нее сердечный приступ. Джереми никого никогда не приглашал домой. Деловые партнеры, знавшие его много лет, жаловались, что никогда не видели его сказочного лофта.
Она посмотрела на свой наряд: макси в полоску, черная блузка и гипс на темно−розовой повязке. У нее был долгий день.
Холл был небольшим, только с двумя дверьми. Лора пошла к той, перед которой лежал коврик с приветствием. Она встала у двери и начала ждать. Вдохнула. Подняла кулак, чтобы постучать. Опустила его. Коснулась к двери из красного дерева. Лора собралась с духом, чтобы постучать, но Джереми открыл дверь еще до того, как она коснулась ее костяшками пальцев.
Три верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, являя взору маленькие черные волоски на груди. Он зажал телефон между ухом и плечом, и тот факт, что он был отвлечен, но все еще смотрел на нее, лишил ее дара речи. Он жестом пригласил ее войти, и она попыталась улыбнуться, проходя мимо него, потому что ей казалось, что она вот−вот перестанет дышать.
