Сыщица начала века - Арсеньева Елена (книга бесплатный формат .txt) 📗
Кошмар. Две секунды на языке, два часа в желудке и два года на талии. Женщины не ведают, что творят!
Кто это сказал, что неведение – благо? Какой молодец, а! Ведь так оно и есть.
Во всяком случае, своей высокомерной неприязни наша писательница от толстух не скрывала и в качестве героини романа ни в коем случае не избрала бы ни одну из них. Однако жизнь, которая, как известно, любит во все вносить свои коррективы, сделала это в очередной раз. Света Львова, докторша из «Скорой», бесценный и словоохотливый консультант, если и не толстушка, то явно таскает на себе десятка полтора, а то и два лишних килограммов. Алена втихомолку мечтает, что когда-нибудь приведет свою новую подружку за ручку на шейпинг, но это потом, когда выкачает из нее всю нужную информацию и вдоволь наездится с ней по вызовам. Ведь женщины – натуры еще более непредсказуемые и неописуемые, чем мужчины, и при общении с ними дорога в ад вымощена благими намерениями еще прочнее! В ад разрыва дружбы, в ад зависти, переходящей порою в тайную или даже явную ненависть, в ад злобных сплетен, откровенной вражды, устройства мелких и крупных пакостей – ну и прочих радостей жизни, оценить которые способны только особи женского пола.
Сии особи, между прочим, тоже отличаются выдающимися талантами в данной области, но об этом в обществе так же не принято говорить, как о том способе, каким ты уклоняешься от налогов.
Подстанцию «Скорой помощи» Ленинского района, где работала Света Львова, построили не просто там, куда Макар телят не гонял (весь Ленинский район, если на то пошло, находится именно в этом местечке), но и замаскировали в глубине дворов. Алене до сих пор было жутко вспоминать, как искала ее неделю назад, когда шла сюда впервые.
Тогда уже смеркалось. Около гаражей гуляла пьяная компания, возле облезлой панельной пятиэтажки кого-то били смертным боем, а из кустов доносился кокетливый девичий визг и басистое сопенье:
– Ну Нинуль, ну давай, а то в штаны кончу!
Жизнь в Ленинском районе, короче, била ключом.
Алена весьма приблизительно представляла себе, куда идти: судя по описаниям, она уже трижды побывала на том месте, где обязана находиться станция «Скорой»! Надо было срочно спросить у кого-то дорогу, но не у Нинулика же неподатливого! А обращаться к алкашам или драчунам – смерти подобно.
Внезапно она завидела впереди одинокий силуэт. Человек издали выглядел очень прилично, и Алена ринулась к нему с воплем:
– Скажите, пожалуйста, не знаете ли вы?..
Человек медленно обернулся и выставил вперед руку.
– Конечно, есть, – ласково сказал он, глядя на Алену и в то же время мимо нее, причем направо и налево попеременно. Что-то такое было у него с глазами, они совершенно не фокусировались на одном предмете… – Бери. И жгут возьми. У тебя что?
– Что? – ничегошеньки не поняв, переспросила она, уставившись на простертую к ней руку, в которой почему-то был зажат шприц.
– Ну, чем?.. – с той же дружеской интонацией начал незнакомец, еще настойчивей протягивая к ней руку, как вдруг…
– А ну, пошли отсюда, ширялы поганые! – заорал кто-то над Алениным ухом с такой яростью, что она шарахнулась назад и наткнулась спиной на что-то твердое, урчащее. Обернулась – и чуть не рухнула, обнаружив, что впритык к ней стоит белый «Фольксваген» с красной надписью «Реанимация», а из окон в два голоса кричат и в четыре кулака грозят какие-то донельзя сердитые мужики.
Как они умудрились подъехать, что Алена не слышала? На цыпочках, что ли, подкрался этот «Фольксваген», обутый в импортные мягкие тапочки-шины?!
От изумления и неожиданности она остолбенела, и в эту минуту незнакомец сунул ей шприц в руку, а сам дал деру в те самые кусты, где несколько минут назад стыдливо хихикала телка по прозванию Нинулик.
– Пошла вон отсюда, прошмандовка! – совсем уж дурным голосом заорал на Алену водитель «Реанимации», и из его глаз полыхнуло синим пламенем такой ненависти, что она даже не нашлась что ответить, а почему-то подняла руку с зажатым в ней шприцом и растерянно помахала ею. В следующую секунду «фолькс» слегка посунулся к ней левым боком – на самом деле слегка, самую чуточку, но этой чуточки вполне хватило, чтобы Алена покачнулась, потеряла равновесие и съехала в кювет, на дне которого собралось немало водички от вчерашнего, позавчерашнего и позапозавчерашнего дождя. Чудом удержалась и в воду не упала, но ноги промочила изрядно. А когда выбралась наконец, проклиная все на свете и чихая (простуда привязывалась к ней моментально и прочно, словно цыганка к доверчивому прохожему), то обнаружила, что искомая подстанция «Скорой» находится буквально за поворотом.
Как водится в романах, первым, кого увидела Алена, когда вошла в ворота, створка которых болталась на одной петле, был именно тот самый водила, столкнувший ее в кювет. Алена направилась к нему, желая поскорее сказать, что именно думает о нем и его непроходимой глупости, которая заставляет в нормальных, приличных, уважаемых, даже, можно сказать, знаменитых людях видеть отбросы человеческого общества, как вдруг мужичок порскнул в сторону, распахнул дверку какого-то сарая, и оттуда появилась лохматая рыжая собачища совершенно устрашающего вида.
– Рыжак, куси ее, куси, наркоманку проклятую! – завопил водила, и Алена поняла, что дядька вовсе сдвинулся.
Вышеназванный Рыжак смотрел на нее с сомнением. С одной стороны, не родилась еще на свет собака, которая решилась бы не то что укусить, но даже всерьез облаять Алену. Так уж рассудили звезды, когда определяли ей судьбу, и с их волей Рыжак спорить не отваживался. С другой стороны, пес отлично знал, кто его кормит и поит… После некоторой заминки, во время которой он отчаянно обмозговывал ситуацию, Рыжак принял соломоново решение. Он ретиво, с самым свирепым видом ринулся к Алене, однако лаять не лаял, кусать не кусал, а просто принялся подталкивать ее своей лобастой головой к воротам. При этом он изредка поглядывал на нее снизу вверх с выражением явно извиняющимся. Это было так неожиданно и смешно, что Алена, вообще очень быстро переходившая от одного настроения к другому (наверное, это свидетельствовало о ее психической неустойчивости, а может быть, просто-напросто о легком характере), остановилась и начала хохотать.
– Здрасьте, – сказал в это время кто-то за Алениной спиной. – Вы не меня ищете?
Она обернулась. Высокая толстушка смотрела на нее с невероятно жизнерадостным выражением лица. Она была румяная, смуглая, с пышными, вьющимися черными волосами, с прелестными, чуть заметными усиками над тугими, вишневыми, лукавыми губами, и глаза у нее тоже были лукавые, блестящие, опять же очень похожие на переспелые вишни, сбрызнутые дождем.
– Рыжая куртка, джинсы, волосы кудрявые, глаза серые, – смеясь, перечислила толстушка Аленины приметы. – Вы так себя по телефону описали. Вы – писательница Дмитриева, правда? А я Светлана Львова.
– Кто?! – возопил водила. – Она – писательница? Да она ширяла, наркоманка, только что кололась вон там, под кустами, я сам видел!
– Было дело, – подтвердил стройный и очень красивый темноглазый парень в белом халате, в эту минуту вышедший во двор из невзрачного приземистого здания, где, очевидно, и размещалась подстанция.
У него была чудная стрижка: волосы короткие, но сзади, на затылке, оставлена длинная прядь. Лицо его показалось Алене смутно знакомым. Ага, так ведь это он сидел в кабине «Фольксвагена» рядом с водилой!
– Ну и связи у тебя, доктор Львова! – насмешливо продолжал красавчик, закуривая.
Глаза доктора Львовой словно вцепились в Алену. Та растерянно моргнула, чувствуя себя чрезвычайно глупо. Ну в самом деле – анекдотическая ситуация!
Конечно, любой нормальный человек на месте Алены попытался бы объяснить, что налицо недоразумение. Но у нее вечно попадала вожжа под хвост, когда не надо. А потому, высокомерно задрав свой и без того вздернутый нос, она процедила сквозь зубы:
– Да что вы знаете о сути творческого процесса? За шесть лет у меня вышло тридцать романов. Думаете, так просто писать по пять книг в год без всякого допинга? Сами попробуйте, а потом осуждайте. К тому же я пишу детективы. А герои детективов – сами понимаете кто. В том числе и наркоманы. Должна же я знать процесс изнутри!
