Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила (читаем книги TXT) 📗
— Я не выглядело мило, - огрызнулась.
— Не выглядела, - подтвердил Марат, осаждая меня и мой гонор. - Ты выглядела смешно. Поэтому и смеялись.
Я дождалась, пока Марат уйдет в ванную, и спросила у Ксюши, мывшей тарелки.
— Почему ты не ругалась?
Та осторожно отставила тарелки в сторону и присела рядом со мной.
— Почему я должна была тебя ругать?
— Потому что это были твои вещи. Дорогие. Я взяла их просто так.
— Ну и что? - она ободряюще накрыла мою холодную ладонь своей. Теплой. - Саш, это нормально, что тебе нравятся платья и косметика. Ты же девочка. В этом ничего плохого и зазорного нет.
Все немного не так, но я не стала ее переубеждать.
— Я не умею, - поколебавшись, сказала я. - Все твои…платья эти, помады…
— Я заметила, - мягко улыбнулась девушка. Наверняка вспомнила мои криво накрашенные губы. - Ничего страшного. Ты научишься. Я, если что, помогу. Пойми, то, что тебе интересно, это правильно. Ты девочка, и должна выглядеть как девочка.
— И ты не будешь меня ругать за то, что я испортила тебе помаду?
— Нет, - пообещала Оксана. - Это не страшно. У меня таких еще десять.
Тот момент сблизил нас с Оксаной, так что в мои 15-16 мы сильно сошлись. Наверное, это был расцвет, пик наших с ней отношений. В семнадцать я была другой и хотела другого, в четырнадцать я была слишком дика, чтобы воспринимать ее женственность. А вот в 15-16 - самое то. По-честному, это единственное умение, которое я смогла почерпнуть от Оксаны. Всему остальному я училась от Марата. Но девушка была не бесполезной, как я считала вначале. А ведь когда-то чечен меня предупреждал, но я не верила.
Мы окончательно притерлись друг к другу с ней, хотя в глубине души я по-прежнему воспринимала ее также. Полезна - да, полезна. Но все так же наивна, почти до глупости. Она по-прежнему уступает мне, я сильнее нее, но теперь Оксана стала чуточку интереснее и чуточку нужнее, чем раньше. И я сделала то, что не мог заставить меня сделать Марат около двух лет - я выказывала ей уважение. Только теперь понимала, зачем это делаю. Раньше смысла не было, а сейчас он появился.
Марат почувствовал изменения во мне к своей любимой даже раньше, чем я их проявила. И поначалу опасался вспоминать тот стыдный для меня случай. Потом уже подтрунивал надо мной, через пару лет, когда, например, я слишком долго перед зеркалом крутилась, а он уставал меня ждать. Но это другое.
Я смотрела, как она красится, и запоминала правила, которым Оксана меня учила. Их было много, этих правил, но я схватывала налету. И потихоньку привыкала к осознанию того, что я девушка, пусть нескладная и не такая красивая, но девушка.
Глава 14.
У равнодушия много масок - и любви, и уважения, и участия…
Саша
Оксана
Я была рада тому, что все наконец-то наладилось и пришло в норму. Потребовалось больше полутора лет, чтобы маленькая бледная девочка угомонилась. Долгое время она была неуправляемой и непредсказуемой, хотя вроде бы вела себя вежливо. Сейчас она говорила по-другому, и манеры появились…Ей нравилось учиться и познавать новое, и это ей шло только на пользу. Но, признаться, когда подруги ко нам домой напросились, я боялась их приводить из-за Саши. Она хоть и вежлива, но неизвестно, что выкинет через пару минут. К тому же…девчонок она заинтересовала.
— Не знала, что у Марата есть сестренка, - протянула Маша, глядя на спокойную и невозмутимую девочку. Я бы нервничала, если бы каждый мой жест сдабривали таким количеством внимания, а Сашка наоборот, держалась с достоинством. - Странная какая-то. Заторможенная.
— Нормальная она, - заступилась за девочку. - Просто у нее характер другой.
— А она ему родная?
— Двоюродная.
— Чеченка? - хорошенькое личико Машки брезгливо скривилось.
— Нет. Она по матери родственница.
— Ааа.
Машка хоть и была моей подругой, но недостатки я ее видела. Она по-мещански узкомыслящая, и если кто-то отличался, тем более, по национальному признаку - а если еще и успеха добился - то Маша его обливала тонной презрения. Она мыслила шаблонами, была суеверной и не любила евреев. Родители ее под стать, так что неудивительно, что подруга выросла такой. Но все-таки, несмотря на недостатки, Машка верная, преданная и за своих всегда горой. Да и дружим с пеленок.
Но Марат ей не нравился. Не раз я слышала, как она его костерит. Пугает меня, мол, паранджу на тебя наденет, запрет в доме и заставит детей пачками рожать. Я только смеюсь. Ее предубеждения очень часто ухудшают зрение. Она совсем Марата не знает.
Скоро девушки потеряли интерес к Саше, да и та к нам в компанию не стремилась, предпочитая свои дела нашим посиделкам. Хотя звали.
Вообще, Саша росла очень замкнутой и нелюдимой. Не любила людей, и иногда мне казалось, что любое общение с ними для нее пытка. Вынужденная мера.
На лице девочки всегда холодное выражение, от которого и без того слишком специфичное лицо становилось почти отталкивающим. И слишком цепкие глаза. Единственное, что в Саше не застывало в ледяной маске. Когда я вспоминала девочку, на ум приходила змея. Большая, холодная, неподвижная. Саша такая же. Неподвижная, ледяная - она могла на одном месте просидеть несколько часов, не двигаясь вообще. С застывшим лицом, и только черные цепкие глазки следят за действиями, происходящими поблизости. В глубине души я была ей почти благодарна, что она уходит на кухню и не нервирует девчонок. Я привыкла. Они - нет.
Все изменилось после того как мы с Маратом приехали с ужина в честь юбилея пожилой пары, которая была хорошими друзьями моих родителей. Что-то там сорвалось, и торжество отменили, сославшись на туманные причины. Мы не расстроились, ибо ничего интересного там быть не могло. Купили рулет и вернулись домой…застав Сашу. Необычную Сашу.
Она выглядела…странно. Всегда холодная, вся в себе девочка, откалывающая такие номера, повергла меня в шок. Не каждый день я вижу эту Сашу. В моем платье, воинственно размахивающая и стучащая по гитаре, девочка подпевала какой-то какофонии, которую мы с Маратом услышали еще на первом этаже. Я еще удивлялась, кто в здравом уме эту тарабарщину слушает.
Саша была…живая. И пусть выглядела нелепо в моем платье, которое было велико ей размеров на пять, так что оголяло одно худое плечо. Острые локти расставлены в разные стороны, а гитара в тонких руках кажется невыносимо большой. А когда Марат стукнул по магнитофону, вырубая завывания, и Саша к нам повернулась…Я не знала - то ли плакать, то ли смеяться. Странная, с этой помадой, из-за которой выглядит как клоун, с неровными разметавшимися черными волосами, короткие пряди которых торчат в разные стороны…
Саша всегда казалась мне замороженной и даже мертвой, слишком старой для своего тела и возраста. Это пугало и заставляло задаваться вопросом - а надо ли спасать дряхлую старушку, изборожденную глубокими морщинами? В девочке чувствовалось отчаянье и покорность судьбе - но не обстоятельствам. Эта покорность напоминала ту, которая наступает перед смертью. За пару часов, может быть больше. А Саша в таком состоянии жила всегда.
Опровержение стояло перед моими глазами - запыхавшееся, с каждой секундой все сильнее краснеющее, но живое. Задорное, веселое - как и полагается девочке, ребенку пятнадцати лет. И мне было не жаль платья и испорченной помады, чтобы увидеть Сашу такой. Потому что все чаще мне казалось, что мы делаем это зря. Теперь вижу - не зря. Пусть требуется много времени, но она отогревается. Лед, покрывавший девочку и пробравшийся к ней вглубь, постепенно тает. Она уже не бесполое животное, ощеривающееся на всех и каждого, она человек - со своими интересами, предпочтениями и желаниями.
В то время мне важно было знать, что это все не просто так, не в молоко уходит. Просто больно и неприятно постоянно осознавать, что все твои старания бесследно исчезают, растворяясь в бездне темноты.
Как я потом поняла, Саша воспринимала свое поведение в тот вечер как слабость. И говорить о нем не любила. Хотя Марату нравилось над ней подтрунивать поначалу, наблюдая, как бледное лицо пунцовеет с каждой секундой сильнее, а из ушей чуть ли не идет пар. Но я давно заметила, что девочка болезненно-самолюбива, а значит, малейшее напоминание о промахе, и она замкнется в себе.
