СТРАХ (ЛП) - Кэмпбелл Нения (версия книг .txt) 📗
Делая набросок, она краем глаза изучала Гэвина. Он не пытался заговорить с ней, что она восприняла как хороший знак. Однако он улыбнулся ей. Она похолодела от того, как улыбка могла сделать его лицо очень красивым и в то же время таким жестоким. А потом она задумалась, не вообразила ли себе эту жестокость, потому что никогда раньше не зацикливалась на ней.
«Ты должна рисовать».
Просто Гэвин был само очарование. Вэл никогда раньше не встречала такого мальчика, как он: он был очень зрелым, сильным и загадочным — о, и блестящим. Даже сексуальным, призналась она себе. Но что на самом деле она знала о нем как о человеке? За последние несколько недель она провела с ним больше времени, чем с Лизой, и все же знала его меньше, чем Эмили Абернати.
Нет, еще меньше. Что-то, что не предвещало ничего хорошего.
«Не думай об этом. Рисуй».
Ее плод продолжал выходить кривобоким. Она не могла держать руку ровно. Ластик на ее карандаше был стерт до самого металлического колпачка.
Джеймс то и дело бросал на нее недоверчивые взгляды. Познания Джеймса о моде могли заполнить наперсток и еще осталось бы достаточно места для пальца, и Вэл начала беспокоиться, что перестаралась. Если Джеймс заметил, то Гэвин почти наверняка обратил внимание, и, в отличие от Джеймса, знал почему она выбрала такой образ.
Вэл впилась взглядом в рисунок. Глупый Джеймс.
Она вздохнула.
«Нет, глупая Вэл».
Уроки в школе тянулись медленно, как день в чистилище.
Английский прошел не лучше. Эссе Вэл о Тите Андронике, которое она сделала вместо фильма, миссис Васкес вернула ей, оценив на тройку. Ее тест по «Грозовому перевалу», который они начали читать только на прошлой неделе, принес столь же мрачные шесть из десяти баллов.
Поглощенная мыслями о преследователе и пристальным и недвусмысленным вниманием Гэвина, она не смогла в должной мере сосредоточиться на школьных занятиях. Вэл перепутала цитаты и написала избитый ответ на вопрос, был ли Хитклиф «злым» или «жертвой зла».
Довод Вэл сводился к тому, что Хитклиф не всегда был злым, но он был плохим, и «плохое» спустя какое-то перешло в «худшее», поскольку он постепенно развращался морально отсталой средой поместья, что в конечном итоге привело к его к озлобленности на весь мир.
Учительница посоветовала в следующий раз привести более конкретные примеры и включить цитаты из текста.
Если бы только она писала тест на этой неделе, а не на прошлой. Теперь у нее за плечами имелись более конкретные примеры зла. Она вполуха слушала, как миссис Васкес использовала «Грозовой перевал», чтобы перейти к изучению «Ромео и Джульетты». Она говорила о несчастной любви и испорченных персонажах, настолько не подходящих друг другу, что они не могли быть вместе, несмотря на то, что их тянуло друг к другу, тем самым обрекая свои истории на определенную трагедию. Вэл могла думать только о пяти часах и о том, обрекает ли она себя на неминуемую трагедию. Чем ближе время подходило к пяти, тем больше она начинала подозревать, что так оно и есть. Отправиться к Гэвину домой — плохая идея.
Даже видео о беременности на уроке Здоровья (которое заставляло всех мальчиков издавать рвотные звуки, а всех девочек скрещивать ноги под короткими юбками и заявлять, что они никогда, ни при каких обстоятельствах не подвергнут себя такой болезненной и унизительной процедуре, а именно для этого и существует усыновление, большое вам спасибо) не могло оторвать Вэл от ее мыслей, достаточно надолго, чтобы ее затошнило.
«Я идиотка. Надо все отменить».
Но у нее не было его номера телефона — он никогда не предлагал его, а она не спрашивала.
«Почему он не давал его мне? Если бы я что-то значила для него, он бы хотел, чтобы я могла с ним связаться. Ведь даже номер Джеймса есть в моем сотовом».
Автобус высадил Вэл в квартале от ее дома, и она нервничала всю дорогу. Проходя через дверь, она мельком взглянула на себя в зеркало в прихожей и поморщилась, раздумывая, не переодеться ли ей во что-нибудь менее нелепое. Но тогда он поймет, что она сменила наряд ради него, а именно этого она и пыталась избежать с самого начала. Ее лицо в отражении вытянулось.
«Я действительно выгляжу как дурочка. Неудивительно, что все смеялись надо мной».
Она налила себе стакан воды, но не стала пить, и провела следующий час и пятнадцать минут, расхаживая взад и вперед. Ровно в пять часов белый «Камаро» остановился перед домом Вэл. Она написала матери записку на холодильнике, схватила сумку и заперла за собой входную дверь.
Гэвин потянулся, чтобы открыть ей дверь. Он был одет в облегающую кожаную куртку, которую определенно не носил раньше, и она неожиданно поняла, что его руки мускулистые, как на фотографии, где он стреляет из лука, на школьном сайте.
— Добрый вечер, — сказал он. И было ли это ее воображение или в его голосе слышалось предвкушение?
— Привет.
— Мне нравится твой наряд.
— Ты сейчас смеешься надо мной?
Его губы дрогнули.
— Может быть, немного. Сегодня никакой спортивной формы?
Она сглотнула.
— Нет.
— Какое разочарование. — Он включил поворотник. — Я удивлен, что твоя мать разрешила тебе поиграть со мной.
— Что?
— Похоже, я ей не нравлюсь, — Их глаза на мгновение встретились, когда он повернулся через плечо, чтобы подать сигнал.
— Я ей не говорила, — ответила Вэл, сама удивляясь своей смелости. Он не должен был знать о записке, которую она оставила на холодильнике. — Она не знает.
— Непослушная девочка. — И он улыбнулся, как будто находил эту мысль и сопровождавшие ее образы особенно приятными, что заставило Вэл почувствовать себя не такой глупой из-за ножа со сломанной ручкой, спрятанного в кармане ее шорт.
«На всякий случай», — подумала она, чувствуя себя сумасшедшей.
Как и прежде, он припарковался в гараже, хотя дождя не было.
— В этом районе возникли проблемы с вандалами, — объяснил он, хотя она и не спрашивала. — Они разъезжают по окрестностям и воруют всякие мелочи — мелкие воришки.
— Не думаю, что они угонят твою машину.
В тот момент, когда произнесла эти слова, она поняла, как это прозвучало, но вместо того, чтобы выглядеть обиженным, Гэвин рассмеялся. — Возможно, машину и нет, но я храню в ней кое-какие ценные вещи.
— Что, например? Тело?
Он окинул ее оценивающим взглядом.
— Я дилер.
— Наркотиков? — выпалила Вэл.
— Антиквариата. — Он нашел ключ от дома и вставил его в замок. — Я покупаю, продаю и заключаю сделки, — Он толкнул дверь и стал ждать.
Вэл протиснулась мимо, обдумывая его слова. Такое занятие вполне соответствовало его собственнической, стяжательской натуре. Логично, что Гэвин хотел владеть не только людьми, но и вещами. Вероятно, он рассматривал их в том же масштабе. «Если он вообще преследователь, — строго напомнила она себе, хотя и без особой уверенности. — У тебя еще нет доказательств». Немного подумав, она произнесла:
— Ты слишком молодой.
Гэвин пожал плечами.
— Это заставляет клиентов недооценивать меня.
«Я не совершу этой ошибки», — подумала она.
— Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Кофе? Чай? Воду?
От того, как ее желудок сжимался, стоило только поместить в него что-нибудь, даже жидкость, идея с напитками казалась плохой. Вэл начала было отказываться, но потом поняла, что пока он готовит, у нее появится дополнительное время подумать. — Кофе, пожалуйста.
— Какой тебе принести?
— Гм… без молока. Немного сахара.
— Хорошо. Проходи, присаживайся. — Он сделал широкий жест. — Располагайтесь поудобнее. Я быстро.
Не стоит торопиться.
— Не спеши. — Вэл пыталась улыбнуться. Гэвин ушел, и она смогла вздохнуть свободно. Села за шахматную доску, на которой разыгрывалась партия. У черных осталось больше фигур, но белые загнали короля в угол — даже Вэл, с ее минимальным опытом игры на доске, знала, что это плохо.
Она почти ничего не помнила из предыдущего урока. Большая часть того, что она узнала, вылетело у нее из головы, когда Гэвин поцеловал ее. О боже, этот поцелуй… она едва помнила свое имя. Вэл подавила эту мысль, поморщившись, когда почувствовала, что ее щеки пылают. Она знала, как двигаются фигуры. Примерно. Она вспомнила, что такое рокировка. Почти.
