Алмазная бухта - Ховард Линда (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗

— Сядьте, мне так будет удобнее, — сказала она, забирая рубашку из его рук. Он ухватился за углы шкафов для поддержки, медленно похромал к столу в нише и опустился на один из стульев. Рэйчел бережно продела его руку в рубашку. Его взгляд сконцентрировался на её лице. Она пыталась не дотрагиваться до его плеча; когда рукав оказался одет, она сказала:

— Проденьте другую руку в рубашку, пока я удерживаю ее, чтобы она не упала на ваше плечо.

Без лишних слов он сделал так, как она приказала; вместе они натянули рубашку на его голову. Рэйчел с определёнными усилиями натянула её, словно мать, одевающая своего малыша, но мужчина, сидевший неподвижно, ни в каких смыслах не был ребёнком. Она не стала затягивать с работой, так как знала, что ему неприятна необходимость полагаться на её помощь. Она проворно достала хлеб из духовки и переложила его в корзину на столе, застеленную салфеткой, потом подвинула свой стул.

— Вы левша или правша? — спросила она, не смотря на него, но даже так она могла чувствовать на лице обжигающую энергию его пристального взгляда.

— Я свободно владею обеими руками. А что?

— Если бы вы были левшой, вам было бы сложно пользоваться ложкой, — ответила она, кивнув на тушёное мясо, — хлеба?

— Да, пожалуйста.

Кладя хлеб на его тарелку, она подумала, что он весьма преуспел в односложных предложениях. Вообще-то, она должна была подумать спросить у него, смог ли он воспользоваться бритвой, но его чисто выбритое лицо говорило о том, что, очевидно, смог. Некоторое время они ели в тишине, и он действительно отдавал должное тушеному мясу. Она не ожидала, что его аппетит будет настолько хорошим так скоро после выздоровления.

Тарелка была почти пуста, когда он отложил ложку и обжёг ей огнём чёрных как смоль глаз.

— Скажите мне, что происходит.

Это было требования, на которое у Рэйчел не было желания отвечать. Она аккуратно опустила свою ложку.

— Я думаю, сейчас моя очередь задать несколько вопросов. Кто вы? Как вас зовут?

Он не любил, когда ему отвечали вопросом на вопрос. Она чувствовала его недовольство, хотя на его лице ничего не отразилось. Он размышлял всего лишь секунду, но она всё равно заметила это, и ей определённо показалось, что он не собирался отвечать. Тогда он произнес, растягивая слова:

— Зовите меня, Джо.

— Не могу, — ответила она, — Я называю свою собаку Джо, потом что при встрече он тоже не назвал мне своего настоящего имени. Придумайте другое.

Подгоняемая электрической волной напряжения в воздухе, она начала убирать со стола. Он недолго смотрел на неё, затем спокойно произнёс:

— Сядьте.

Рэйчел не остановилась:

— Зачем мне садиться? Чтобы выслушивать ещё больше лжи?

— Рэйчел, сядьте, — он не повышал голос, не менял тон, но, однако, это внезапно прозвучало как приказ. Она взглянула на него, вздёрнула подбородок и вернулась к стулу. Она просто сидела в тишине, смотря на него, и ждала; он вздохнул.

— Я оценил вашу помощь, но поймите, чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас.

Рэйчел всегда ненавидела это — когда кто-то предполагал, что знает, как будет лучше или хуже для нее.

— Я понимаю. Думаете, я не заметила два пулевых ранения, когда вытаскивала вас из воды? Думаете, я должна была привести к вам тех двух мужчин, которые выдавали себя за агентов ФБР, когда они вас искали? Предполагаю, мне не стоит обращать внимания на нож, который утром вы прижали к моему горлу? Признаю, что я немного любопытна! Я нянчилась с вами четыре дня, и я действительно хотела бы знать ваше настоящее имя, или я слишком многого прошу!

Одна из чёрных бровей саркастически приподнялась:

— Может быть.

— Отлично, забудьте. Играйте в свои маленькие игры. Вы не отвечаете на мои вопросы, и я не буду отвечать на ваши. Договорились?

Он смотрел на неё намного дольше, чем обычно, и Рэйчел выдержала его ровный пристальный взгляд, не отступая ни на дюйм.

— Моё имя Сэйбин, — наконец сказал он; слова медленно вытекали из него, как будто он жалел о каждом слоге.

Она поглощала звук имени, её разум впитывал ощущения и форму имени.

— А дальше?

— Это важно?

— Нет, но мне хотелось бы знать

Он замешкался всего на секунду:

— Кэлл Сэйбин

Она протянула руку

— Рада познакомиться, Кэлл Сэйбин.

Он медленно принял её руку, его твёрдая мозолистая ладонь скользнула в её мягкую, тёплые пальцы обернулись вокруг неё.

— Спасибо, что заботились обо мне. Я нахожусь здесь уже четыре дня?

— Сегодня четвёртый день.

— Напомните мне, что случилось.

У него были манеры человека, привыкшего командовать: вместо требований он приказывал. Было очевидно — он ожидал, что его распоряжениям повинуются. Рэйчел убрала свою руку от него, прервав его тёплое прикосновение, вводившее её в дрожь. Сжимая свои пальцы, дабы унять покалывание, она положила руки на стол.

— Я вытащила вас из воды и принесла сюда. Думаю, вы ударились головой об один из камней, которые устилают устье бухты. Вы получили сотрясение и потеряли сознание. В вашем плече застряла пуля.

Он нахмурился:

— Я знаю. Вы вытащили её?

— Нет. Я вызвала ветеринара.

По крайней мере, что-то всё-таки могло удивить его, но это выражение быстро исчезло.

— Ветеринара?

— Я должна была что-нибудь сделать, а доктор должен сообщать обо всех пулевых ранениях.

Он глубокомысленно посмотрел на неё:

— А вы этого не хотели?

— Я думаю, вам бы хотелось этого избежать.

— Правильно думаете. Что же случилось после?

— Я заботилась о вас. Вы были без сознания два дня. После вы начали приходить в себя, но лихорадка не проходила. Вы не осознавали, что происходило.

— А агенты ФБР?

— Они были не из ФБР. Я проверила.

— Как они выглядели?

Рэйчел начала чувствовать себя будто на допросе.

— Тот, кто назвался Лоуэллом — худощавый, брюнет, приблизительно пяти с половиной футов роста, чуть за сорок. Другой, Эллис, — высокий, красивый как с рекламы зубной пасты, светло-каштановые волосы, синие глаза.

— Эллис, — сказал он, будто обращаясь к себе.

— Я притворилась дурочкой. Мне показалось это самым безопасным, до тех пор, пока вы не очнетесь. Они ваши друзья?

— Нет.

Тишина повисла между ними. Рэйчел изучала свои руки, ожидая от него следующего вопроса. Когда ничего не последовало, она попробовала задать свой.

— Я должна была позвонить в полицию?

— Для вас было бы более безопасно, если бы позвонили.

— Я пошла на оправданный риск. Полагаю, что шансы были более в мою пользу, нежели в вашу, — она глубоко вздохнула, — Я — гражданское лицо, но раньше работала журналистом, проводящим расследования. Я разглядела некоторые вещи, которые не сходились, поразмышляла, изучила кое-какие моменты, прежде чем решила не копать глубже. Вы могли быть наркоманом или сбежавшим преступником, но при осмотре вас на подобное не было никакого намёка. Так же возможно, что вы агент. В вас дважды стреляли. Вы были без сознания и не могли защитить себя или сообщить мне что-нибудь. Если бы…люди…охотились на вас, в больнице у вас бы не было шанса.

Его ресницы опустились, скрывая выражение глаз.

— Вы прекрасно мыслите.

— Есть такое дело, — спокойно признала она.

Он отклонился назад на стуле, немного вздрагивая, пытаясь удобнее пристроить плечо.

— Кто ещё, кроме ветеринара, знает, что я здесь?

— Никто.

— Тогда как же вы дотащили меня? Или ветеринар помогал вам? Вы же не Суперженщина.

— Я положила вас на стеганое одеяло и с помощью пса притащила сюда. Возможно, он думал, что это какая-то игра, — её серые глаза потемнели, когда она подумала о тех титанических усилиях, которые приложила, чтобы переместить его в дом, — Когда пришла Хани, мы подняли вас на кровать.

— Хани?

— Ветеринар. Хани Мэйфилд.

Сэйбин наблюдал за её спокойным лицом, думая о том, чего же она не договаривает. Как долго она тащила его? Как она заставила его подняться на крыльцо? Он выносил раненных мужчин во время сражений, и знал, насколько это трудно, даже с его силой и умением. Он весил больше нее, по крайней мере, на восемьдесят фунтов, и не было такого способа, с помощью которого она могла поднять бы его. Её ложь о том, что никого не помогал ей, читалась между строк. Почти любой немедленно вызвал бы полицию, обнаружив мужчину на берегу без сознания, но не она. Немногие стали бы размышлять о том, что пришло ей в голову. Обычные люди не думали о подобных вещах. Это не было частью их повседневной жизни; это случалось лишь в кино и книгах, и поэтому не было реальным. Какую же жизнь она вела, что та сделала её такой осторожной, такой знающей о том, что должно было находиться вне её опыта?