Все изменится завтра (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" (прочитать книгу .TXT) 📗
Но дети, дети были для него другой инстанцией. Они были светом. К сожалению, в силу своей работы, вечных конференций, операций и ночных смен, он уделял им совсем кроху своего внимания, но от этого не любил меньше. С Витюшкой было проще. Он маленький. Он любит его за то, что он его отец. А Вера уже давно стала взрослой девушкой, считавшей его предателем. Она выросла, а он даже не заметил как… Радовало лишь одно – их общая страсть к делу, которое они любят. Здесь Вера пошла в него, жаль, что не выбрала медицину, но ее танцы… Он был полным профаном в танце, но восхищался своей дочерью, ее грацией, чувством, стремлением…
– Миша, а ты знаешь, что твою дочь привозят на дороженных машинах, прям под окна,– как только они поели, начала Надежда Тимофеевна,– постыдилась бы хоть,– недобро посмотрела в Веркину сторону.
– Чего мене стыдиться? – прожгла бабку взглядом.
– Ты посмотри на нее, она еще и дерзит. Совсем распустилась…а я тебе говорила,– взмахнула рукой.
– Мама! – Михаил слегка повысил голос,– прекрати. Зачем портить такой хороший вечер?
– А она не уснет, если что-нибудь не испортит.
– Вера!– вторил отец, – почему вы все вечно ссоритесь? Мы же семья,– устало.
Кораблева печально улыбнулась, вставая из-за стола.
– Я, наверно, переночую у Али.
Вышла из комнаты.
Отец догнал ее уже у дверей. Положил ладонь на стальную ручку, удерживая дочь еще хоть на пару минут.
–Вера, что происходит? Ты сама не своя последние дни.
–Дни? – приподняла бровь.
– Время,– замешкался,– в последнее время ты, словно не ты. Что произошло тогда? Я не лезу и не спрашиваю, ты уже взрослая и сама можешь решать свои проблемы…но я твой отец и…
– Ничего не произошло, это были небольшие проблемы в академии. Сейчас уже все наладилось. А что до последних дней…то ты знаешь, что произошло с маминым Димой. Я за них переживаю.
– Я знаю. Я предлагал Люде помощь, но она отказалась. Хотя я могу найти хорошего врача. У нас Дмитрия никогда не поднимут на ноги.
– Врач стоит больших денег,– вздохнула,– ты не думал, что у нее их просто нет,– со злобой.
– Я бы решил с деньгами. Поговори с матерью, я действительно хочу помочь.
– Хорошо. Я поговорю. А сейчас мне, правда, лучше уйти, ты же лучше меня знаешь, что собирать такие ужины – заведомо провально. Мы никогда не находили общий язык, и уже не найдем,– с ноткой грусти в голосе.
– Вера, ты так выросла, я не верю своим глазам, уже такая взрослая – моя дочь,– несмело улыбнулся, ждал ее реакции, хоть какой, но Вера не отреагировала, тихо коснулась его плеча, а после и вовсе скрылась за входной дверью, оставляя его наедине с эмоциями. Стало дико стыдно и грустно. Кажется, тело потяжелело на сотни килограммов, а ноги предательски подкосились. Верно, он сам во всем виноват, вот, теперь расплачивается…
Вера вышла из парадной совершенно вымученная. Сцена с отцом у дверей подкосила ее непоколебимый дух, и иммунитет на этого человека, который она вырабатывала годами. Заранее позвонила подруге, ведь той может не оказаться дома, а она уже вышла, очень надеялась, что Алька никуда не сбежала в воскресный вечер. Стоило подруге ответить и дать добро, Караблева быстро направилась к маршрутке, еще минут двадцать, и они со Сверидовой засядут на кухне, возможно, до утра.
Пока ехала, успела набрать матери.
– Милая, как твои дела? – мать была явно в приподнятом настроении.
– Хорошо мамуль, как вы? Как Дима? А ты, держишься?
– Держусь, стараюсь, – сникла, – но есть прогресс, врачи говорят, что нам есть куда расти, все не так плохо, – с надеждой.
– Это прекрасная новость, чудная. Мам, я тут случайно как-то поговорила с отцом обо всей этой ситуации, и он предложил помощь. Предложил найти хорошего врача, бесплатно…
В трубке повисла тишина, видимо, Людмила обдумывала сказанные дочерью слова, взвешивала «за» и «против» чтобы принять решение. Приняла.
– Это было бы очень кстати, сейчас не время показывать уязвленное самолюбие.
– Я знала, что ты примешь правильное решение. Ты у меня самая мудрая, позвони ему завтра. Хорошо?
– Позвоню. Расскажи мне, как твои дела, учеба, личная жизнь? Мне же все интересно, – слышала, что мать улыбается, голос у нее стал такой искристый, по-доброму заинтересованный.
– Все как всегда, учусь, танцую, и снова учусь, танцую,– тихо рассмеялась.
– Меня больше интересует последнее.
– Я одна, и меня это устраивает.
– А Дима? После нашей встречи в ресторане, у меня сложилось стойкое впечатление, что вы встречаетесь, ну или как минимум идете к этому.
– С Димкой? – вот теперь Вера рассмеялась громко, просто залилась смехом, кажется, он был слегка истеричным,– нет, только не с Димкой. Он хороший парень, но всегда был и будет другом.
– Честно, я рада это слышать. Мне кажется, что тебе нужен кто-то более мужественный.
– Посмотрим. Ладно, мамуль, я уже к Альке приехала, завтра позвоню, или лучше приеду в больницу.
– Хорошо. Долго не сидите, – произнесла так мягко, как это только можно было сказать.
– Хорошо. Пока.
– Пока, зайчик.
***
Людмила стояла в холле у едва приоткрытого окна, в последние дни сильно не хватало свежего воздуха. Пила кофе. В последний месяц о чем только не передумала, чем только душевно не переболела. Сначала за дочь, и ее отношения, потом за мужа, и его травму. Мыслей хватало, да так, что, казалось, еще немного и голова пойдет кругом.
Очень боялась, что Дима не встанет, очень. И не потому, что придется за ним ухаживать, нет. Этого она уж точно не боялась, столько уже боли и тяжести пережила, нет, этого точно не боялась. Боялась, что он себе этого сам простить не сможет, не сможет его мужское самолюбие и самодостаточность перемолоть эту трагедию, именно поэтому и согласилась встретиться с Михаилом. Они не виделись уже лет десять, так, изредка говорили по телефону о Вере, последний год немного чаще, потому как дочь жила теперь у него.
Отчего-то слегка боялась этой встречи, была уверена, что он не изменился, а тот Миша, которого она помнила, ей не очень нравился.
– Здравствуй,– рука едва коснулась ее плеча, Люда вздрогнула и обернулась на голос, не ожидала, что он так быстро приедет. Они созвонились около часа назад, почти не говорили, он сразу предложил приехать, а не тратить время на телефонную болтовню. И это поразило, раньше он бы сослался на занятость, и приехал, дай Бог, на следующий день, а теперь вот оно как…
– Здравствуй,– кивнула, старясь выдавить из себя улыбку,– хорошо выглядишь,– пробежалась взглядом по высокой широкоплечей фигуре бывшего мужа. На глазах очки, на голове привычный светло русый ежик, почти не изменился, только морщин слегка прибавилось.
Михаил поправил галстук, такое вроде обычное движение, но Люда увидела в нем совершенно неприсущее Кораблеву волнение. Убрала руки в карманы белоснежного больничного халата, замирая на мужчине взглядом.
– Спасибо, ты тоже, – в глаза сразу бросилась ее хрупкая женственная фигура, если смотреть на нее со спины, то можно стопроцентно утвердить, что этой женщине нет и тридцать. Светлые волосы, аккуратно собранные в хвост, темные, зауженные джинсы, клетчатая рубашка, и такие большие, яркие серые глаза.
– Может, где-нибудь присядем? Не очень удобно разговаривать вот так, в коридоре.
– Да, конечно, тут недалеко есть неплохой ресторан…
– Миш,– улыбнулась,– давай просто пройдемся, такая погода сегодня ясная, а я, кажется, тысячу лет уже не дышала свежим воздухом.
Мужчина кивнул, и они медленно пошли к выходу.
На улице Людмила вздохнула по-другому, свободней что ли, это белые стены сковывали все ее существо. Так хотелось вдохнуть полной грудью, а не получалось.
– Я читал его историю болезни,– Михаил начал первым,– люди и не с такими травмами вставали, реабилитировались и продолжали жить,– я уже позвонил своему однокашнику, он в Москве в лечебно-реабилитационном центре после травм позвоночника работает, один из ведущих и лучших специалистов, в Германии даже преподает. Он быстро твоего Дмитрия на ноги поставит,– скупо улыбнулся, убирая руки в карманы джинсов.
