На одном дыхании! - Устинова Татьяна Витальевна (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Принцы оценивали людей – и мужчин, и женщин – исключительно с точки зрения их полезности для дела.
Варя была им полезна, и они относились к ней по-своему прекрасно.
И все. Все!..
В Женеве, куда ее взяли переводить в магазинах и ресторанах (в свое время она окончила курсы английского), она увидела Монблан. Идиллическая картинка, воспроизведенная на кружках, открытках, майках и просто сувенирной чепухе! Изумрудные лужайки, голубые ручьи, сахарная приветливая вершина в безоблачном, чистом, нерусском небе. Варя садилась на газон на набережной, откусывала от багета и любовалась, и фотографировала. А потом Разлогова зачем-то понесло в горы, и они заехали далеко и высоко, остановились возле какого-то шале, от которого можно было подниматься только пешком. Здесь было холодно, дул ледяной и острый ветер, скалы нависали угрожающе, и вершина, мерещившаяся снизу такой соблазнительно сверкающей, вовсе не сверкала, была припорошена песком и гранитной крошкой и оказалась мрачной и недостижимой.
– Так всегда бывает, – сказал ей подошедший Разлогов. Он мерз и часто шмыгал носом. Варя искоса на него взглянула. – Заберешься на вершину, и ноги не держат, и сил больше нет, и стоять неудобно, и холодно, и одиноко, а впереди только следующая вершина. Но если долго не двигаться, голова закружится, и в пропасть сорвешься!
И постепенно за это их упорство, за умение не стоять на месте, за то, что в пропасть не сорвались, Варя стала их уважать.
Она стала их уважать и все простила – равнодушие, черствость, невозможность женить их на себе и хорошенько ими попользоваться!.. Она простила им их виски по пятницам на работе, иногда до поросячьего визга, их любовниц, их одержимую требовательность, несдержанность и швыряние в стену документов, если что-то вдруг не понравилось!
Швырял Разлогов, конечно, а Волошин никогда.
Она захотела… «соответствовать». Жесткое расписание на день, оценка собственной эффективности – да-да! – дорогие очки, белое пальто и только вперед!
Мама ничего этого не понимала. Маме не нравилось, что дочь день и ночь торчит на работе, и еще по выходным, а бывает, и по праздникам!
Тети, дядья и двоюродные во время семейных застолий смотрели на нее странно, а она хватала телефон после первого же звонка и мчалась на работу – только там ей было интересно, только там она чувствовала себя на месте.
А потом Разлогов умер. Просто взял и умер.
Варе вдруг стало нечем дышать, она зашарила рукой по обивке, нащупала ручку, дернула и почти вывалилась наружу.
– Ты куда?! Я тебе велел сидеть, не дергаться!
Про Вадима она совсем забыла.
– Что-то меня… тошнит.
– С голодухи тебя тошнит! Тут дождина льет! Лезь обратно, только тихо, видишь, она на домкрате у меня!
Варя помотала головой – не полезет она обратно!
– Лезь, говорю! Пальто изгваздаешь! Догадалась тоже в нашем климате такое пальто купить!
Он же не знал, что это не пальто, а вызов!..
Очки запорошило дождем, и узкая и пустая улочка «тихого центра» виделась смутно, как вдруг из-за поворота ударил свет фар, и Варя зажмурилась.
– Придурок, мать твою!
Вадим проворно, как заяц, метнулся за капот, и мимо них в облаке дождевой пыли пролетел черный автомобиль.
Они проводили его глазами.
Автомобиль затормозил перед шлагбаумом, стал как вкопанный, ткнулся рылом почти в полосатую шлагбаумную руку. Шлагбаум немного подумал и поднялся, пропуская машину на стоянку. Машина была знакомой. Собственно, они точно знали, чья она. Они посмотрели ей вслед, а потом друг на друга.
– Чего это его принесло среди ночи? Ты же ему вроде звонила, и он сказал – до завтра?
– Не знаю. – Варя сняла залитые дождем очки и сунула их в карман пальто.
Они помолчали и опять посмотрели друг на друга.
– Может, мне вернуться? – нерешительно спросила Варя сама у себя. – Или позвонить ему?..
– Да что ты придумываешь?! – взвился Вадим. – Тебе домой чего, совсем не надо?! Не наработалась за день?! Прямо рвение у тебя какое-то открылось!
– Зачем он приехал? – не слушая его, продолжала Варя задумчиво. – Ночь же! И мне он сказал, что с бумагами ничего не будет, да и бумаги-то, на самом деле…
– Чего ты там бормочешь?!
В кармане светлого Вариного пальто затрезвонил мобильный телефон, и, совершенно уверенная, что звонит измученная ожиданием мама, Варя выхватила трубку. Даже не взглянула.
– Да, мамочка! Я уже совсем, совсем скоро!
– Мне известно, что вы убили Владимира Разлогова, – сказал ей в ухо равнодушный голос. – Известно, за что и каким способом.
Варя молчала.
– Я позвоню вам еще раз и сообщу, что именно хочу за свое молчание.
Варя отняла трубку от уха и посмотрела в окошечко. Номер, ясное дело, совсем незнакомый.
– Чего там? – спросил Вадим и покатил снятое колесо к багажнику. – Мамаша на нервах? Вот е-мое, все мокрое, блин! Придется завтра…
Варя не слушала.
Она проворно прыгнула на переднее сиденье. Зажгла лампочку под потолком и нажала кнопку.
Если этот человек ей звонил, значит, и она может ему позвонить? Посмотрим, что из этого выйдет.
Не вышло ничего. Трубка отозвалась переливчатыми трелями и сообщением о том, что «аппарат абонента выключен»…
Варя подумала еще несколько секунд. Совершенно хладнокровно.
Вадим сел рядом, о чем-то спросил. Она не слышала.
Нужно позвонить. Очень страшно, но это нужно сделать! И она опять нажала кнопку вызова.
Долго не отвечали. Она считала гудки.
…Три. Четыре. Пять. Шесть.
– Да, – голос нетерпеливый, почти сердитый.
– Марк Анатольевич, извините, что так поздно, – выпалила Варя второй раз за этот бесконечный вечер. Вадим вытаращил глаза. Машина вильнула.
– Да, – повторил Волошин. В глубине, за его голосом в трубке, царила мертвая тишина, как будто он разговаривал из склепа.
Не из склепа. Всего лишь из ночного офиса!..
– Мне сейчас кто-то позвонил, – отчеканила Варя. – Этот человек не назвался, он сказал…
Тут она вдруг споткнулась. Выговорить это, оказывается, было непросто.
– Что? – раздраженно спросили в трубке.
– Марк, вы знали, что Разлогова убили?
– Что?!
– Так сказал этот человек, – объяснила Варя, глядя перед собой.
Дождь все лил. «Дворники» мотались по стеклу.
Сон был такой легкий и прекрасный, что она, кажется, даже засмеялась.
Как будто все на месте – и Разлогов, и его собака. И даже мясо собираются жарить на знаменитом разлоговском мангале. Хотя, шут его знает, наверное, это и не мангал вовсе!.. Целая печь, сложенная очень искусно – углубление для казана, если кому взбредет в голову плов готовить, специальные решетки для сковородок, если корюшку жарить, и отдельное место для мяса. Разлогов от печника не отходил, когда тот сооружал свой шедевр. Даже на работу не ездил, вот уж на него не похоже!.. Печник был непростой. Специально выписанный то ли из Магадана, то ли из Анадыря – Разлогов уверял, что нигде так не умеют класть печи, как на русском Севере! Удивительный печник, бородатый, веселый, руки лопатами, жил в доме на положении гостя. Работал по двенадцать часов – выкладывал печь, – а по вечерам покуривал трубочку, посиживал с Разлоговым у камина, вел долгие разговоры. Каждый вечер они пили водку, запивали ее пивом, утверждая, что «пиво без водки – деньги на ветер!», заедали строганиной. Печник выволакивал из морозильника твердую, как камень, замороженную рыбину, похожую на обрубок бревна, и здоровенным острым, как бритва, ножом состругивал тоненькие скручивающиеся полосочки. Эти полосочки потом макали в перец и соль и заедали ими пиво с водкой.
Утром пораньше вставали – и за дело, печь класть. Они и одеты были как близнецы – в брезентовые штаны, толстые свитера, тяжелые ботинки. Разлогов в этой одежде терял весь свой московский офисный лоск и становился похожим на старателя – не какими их показывают по НТВ в кинокартине «Золото-2», а какими их снимал Юрий Рост, знаменитый фотохудожник, знаток жизни и человеческих душ.
