Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила (читаем книги TXT) 📗
— Только сделай.
В итоге перед многочисленными знакомыми я извинилась, послушала по телефону поздравления и попугала подчиненных, чтобы не заросли мхом. Яша, тем временем, запросил такой внешний вид, чтобы американцы рты пораскрывали, думать забыв про наш журнал в целом и его директора в частности.
Отослала главреду статью, поделала все дела, выслушала еще поздравлений десять и поздно вечером поехала искать себе платье. Москва не спала никогда, за что я безумно ее любила. И по магазинам мне тоже нравилось гулять в темное время суток. Заодно заехала домой за списком продуктов.
Не найдя ничего путного, кроме красивого нижнего белья и удобных черных туфель на умопомрачительном каблуке, поехала к другу Марго, специализировавшемся на дизайне винтажных вещей. Мужчина не спал, встретил меня радушно и выложил для примерки десятка два нарядов.
— Посмотри на это, - он дал мне в руки обычное черное закрытое платье под горло.
— У меня таких штук двадцать.
— Да ну? - и молодой парень ловко перевернул его, демонстрируя молнию от колен до ворота. - Правда? Держу пари, каждый второй будет жаждать одним движением ее расстегнуть.
— Ну-ну. Давай померю.
Платье действительно сидело как влитое, облегая тело, словно вторая кожа. Грубая и толстая молния змеилась по шее, позвоночнику и бедрам, привлекая внимание к изгибам фигуры. Парень не обманул - действительно возникало желание дернуть за собачку и одним движением расстегнуть. Хотя спереди все было более чем прилично - и шея закрыта, и грудь.
— Беру. И вот те два.
Вечером приехал уставший Рома, сразу завалившийся спать. Успел только в щеку чмокнуть, вручить подарок и пробормотать поздравление. Утром сразу уехал, сославшись на дела. Мол, всего пару часов, а еще надо с тем, с тем и с тем встретиться. Я покивала, в меру пожаловалась на Яшу и спровадила наконец-то мужа, с облегчением переведя дух.
Весь день прошел в приготовлениях. Заехала в салон красоты, сделала прическу, маникюр, педикюр и еще сто пять приятных и не слишком процедур. Красота - это тоже тяжкий труд требующий вложений. Вот я и вкладывала. Прямые волосы закрутили, превратив в короткое, едва прикрывающее шею буйство локонов, и сделали челку, как у Одри Хепберн, только косую.
Перед Яшей я предстала во всеоружии.
— Это что такое? - возопил начальник, заламывая руки. - Я что просил?
— Для “просил” - сними каких-нибудь девочек, - отрезала я и сняла пальто, повернувшись к нему спиной. Через плечо оглянулась и подмигнула. - А я, между прочим, не последний человек…
— Ладно-ладно, я понял, - сдал он назад. - Отлично выглядишь. Эти…приехали уже. Стоят, на своем курлыкают…
— Учили бы язык, Яков Саныч.
— В моем возрасте? Да зачем? В общем, слушай, - Яша целенаправленно потащил меня за собой, вежливо улыбаясь попадавшимся на пути людям. - Панцовский сказал, к понедельнику вернется, все возьмет на себя. В понедельник эти собрались к нам в редакцию. Посмотреть, мол, что да как.
— Поняла. Все будет в лучшем виде, Яш.
— Надеюсь.
Шеф меня представил, американцы по-деловому пожали руки, спросили, чем занимаюсь. Потом подошла еще редактор женского журнала, и мы принялись просто болтать. Дела все равно все будут решать на работе, а не здесь. Болец периодически дергал меня за рукав, и я ему на ухо кратко пересказывала наши разговоры. Мужчина, кроме фраз из путеводителя, знал еще одну, про capital of Great Britain, но говорить это американцам как-то постеснялся, поэтому только молчал, глушил шампанское и улыбался.
— Я передумала насчет Амстердама, - заявила мужчине, отхватив его в конце вечера. - В Аргентину хочу. Пить матэ и валяться на пляжу.
— На пляжу ей…На твой пляж всей редакции придется месяц работать.
— Яша, Панцовский только в понедельник приедет. Пока только я.
— Вымогательница.
Засмеялась, в щеку его чмокнула и, слегка пошатываясь, пошла ловить такси. Чисто случайно выпитый бокал вина сразу же дал о себе знать. Рисковать собой и своим авто я не собиралась.
Во дворе дома в сумочке завибрировал телефон. Страшно матерясь сквозь зубы, я пыталась удержаться на ногах, найти мобильник и не растерять содержимое клатча. Получалось плохо.
— Да! - рявкнула я. Где-то вдалеке залаяла собака.
— Ты чего шумишь? - нежным, но уставшим голосом спросила Рита. - Что-то случилось?
— Нет, не случилось. Второй час ночи. У тебя последние мозги отказали?
— Но ты же не спишь.
— Ну и что? Ох, черт!
— Что? - испуганно воскликнула девушка.
— Сумку выронила, - ворча себе под нос, нажала кнопку своего этажа и начала собирать выпавшую косметику. Лифт плавно поехал вверх. - Так зачем ты позвонила?
— Я…Ты опять будешь ругаться…
— Да говори уже!
— Мне просто показалось, что с тобой что-то случилось. Как-то нехорошо сделалось.
— Смотри поменьше ужасов на ночь, - посоветовала ей и прислонилась спиной к двери, устало прикрыв глаза. - У меня все отлично.
— Точно все хорошо?
— Точно, точно. Ладно, сейчас будет мой этаж. Спокойной ночи.
Пока искала ключи, двери лифта бесшумно распахнулись, выпуская на чистую и ухоженную площадку. Я голову вниз опустила, пытаясь на ощупь найти ключи, но в руки лезло что-то не то. Тушь, помада, блокнот…Наконец, гремящая связка оказалась в руке, и я уже сделала шаг к своей двери, как из угла раздался медленный, резкий, хрипловатый и угрожающе-нежный голос:
— Привет, солнышко, - мужская тень отделилась от стены, превратившись в угрожающую массивную фигуру, и сделала плавный шаг мне навстречу. - Для покойника с восьмилетним стажем ты выглядишь очень неплохо. Хотя и сама это знаешь, верно?
Глава 63.
— Я почти не жалею, что прожила жизнь так, как прожила.
— Знаете, что это означает? Что в принципе, вы прожили ее не так уж плохо, но если бы вам дали возможность, вы бы все в ней изменили.
— Иногда я тебя ненавижу.
(разговор Александры и Элеоноры Авраамовны)
Не осталось ни кислорода, ни мира, ни земли под ногами. Не осталось ничего, кроме наполненных гневом и тщательно настоявшейся терпкой яростью глаз и огромной фигуры, неумолимо надвигающейся на меня. На мою жизнь, которую я с таким трудом построила и выстроила на своей крови. Я была одинокой, беззащитной и почти пьяной, неготовой к его появлению, грубому вторжению, как только он всегда умел и любил. Хотя по-честному, я никогда не стала бы готовой для этого. Как можно приготовиться к разрушению собственной жизни?
У меня были тайны. Тайны даже для меня, потому что они извлекались на свет очень редко и были весьма болезненны. Иногда, в темное время суток, когда находилась наедине с собой, я позволяла себе приоткрыть особый тайничок и просто подумать о том, что будет, когда мы встретимся. Если. Если мы вдруг встретимся.
В своих представлениях я была красивой, уверенной и богатой, очень богатой и влиятельной, почти как сейчас. И в моих мыслях мы встречались случайно, но он не был готов к встречи, а я была. Я смотрела на то, как резкое мужское лицо вытягивается от удивления, шока и, возможно, радости, смешанной с гневом, и не испытывала ничего. По-царски склоняла голову, но без эмоций, как будто мне все равно, - мне и было там, в мыслях, все равно! - произносила пару незначащих вежливых слов и уходила прочь, оставляя после себя шлейф дорогого аромата, роскоши и уверенности. А он оставался где-то позади, с открытым ртом, возможно, виноватый и раздавленный этой картиной.
Я хотела, чтобы он видел, чего я добилась, чего я достигла. Без него, своим собственным трудом. Мол, смотри, у меня это все есть. Я королева, я лучшая. Меня любят, мной даже восхищаются. За право стоять поблизости - ругаются и, возможно, дерутся. А ты там, позади и вдалеке, жалкий и раздавленный, со своей принцесской.
В реальности все оказалось не так. В реальности, чем ближе придвигался ко мне мужчина, тем сильнее рушилась такая хорошая, любимая и тяжело доставшаяся жизнь. В реальности он не был растерянным, раздавленным и виноватым, он не был даже шокированным. Именно я оказалась шокированной и неготовой, несмотря на деньги, власть и шлейф дорогих духов. Именно я оказалась раздавленной.
