Париж.ru - Арсеньева Елена (читать книги без .txt) 📗

Жизнь аэропорта Руаси, или Шарль де Голль, знакомая-перезнакомая (в Париж Мирослав приезжал не в первый раз и даже не во второй), отвлечь его не могла. Ну добрались по сателлитам с их медленно тянущимися транспортерами до багажного отделения. Ну подождали багаж... Ну не первый раз Мирослав обратил внимание, что пассажирам, прибывавшим в первый терминал, багаж выдают куда медленнее, чем тем, которых принимают в терминале номер два. Второй терминал – для «Эр-Франс», «Люфтганзы», «Бритиш аэрлайнз» и всяких таких престижных авиакомпаний. Там к пассажирам отношение чуточку другое. Более почтительное. Почти по Маяковскому: «С почтеньем берут, например, паспорта с двуспальным английским левою...» Ну а тут, в первом терминале, «не повернув головы кочан и чувств никаких не изведав», выдают багаж пассажирам африканских, азиатских и восточноевропейских авиапредприятий.

Да ладно, велика беда, подождать пять минут!

Ждать, если точно, пришлось семь, но и за эти минуты Мирослав еще семь раз попытался дозвониться до Николь. С тем же успехом. Ч-черт, как он ругал себя за то, что взял с собой тяжелую сумку с русскими книгами, которые когда-то просила привезти Николь! Ну привез бы их в другой раз, зато сейчас был бы ничем не связан, не стал бы ждать...

А вот и багаж. Мирослав еще издали увидел свою сумку-тележку, схватил ее с транспортера и понесся к выходу, огибая какого-то неспешно, нога за ногу, плетущегося парня в бледно-зеленой клетчатой рубахе.

Рубаха показалась знакомой, затылок парня тоже. Ну да, Чведов – в смысле Шведов. Из вещей только легкая сумка на плече. Чего, спрашивается, толкался без дела в багажном отделении? Почему не бежал сразу на выход?

Понятно – праздношатающийся турист, которого никто не встречает. И тут в голову Мирославу пришла мысль, от которой все его беспокойство мигом улеглось. А что, если Николь примчалась в аэропорт его встречать? А телефон отключила нарочно, чтобы сделать ему сюрприз? И он сейчас выйдет из багажного отделения – а напротив двери стоит она, милая, дорогая, ненаглядная, единственная...

Он сделал рывок, обогнул Чведова, выскочил в дверь – и первое, что увидел, это листок формата А-4 с крупно напечатанными на нем буквами: «ALEXEJ CHVEDOV!!!»

Именно так – с тремя восклицательными знаками. Листок держал высокий худощавый парень с шалыми глазами и залихватскими усиками и бородкой – совершеннейший д'Артаньян, Арамис или Атос с виду. На Портоса он никак не тянул: телом не вышел. Но зато здорово напоминал памятник Анри Четвертому, установленный на одноименном мосту, – разве что не позеленел от времени. Между прочим, на улицах Парижа таких «Анри Четвертых» встречаешь очень часто. Совершенно чистый гасконский тип!

То есть Чведова, оказывается, очень даже ждали. А вот Мирослава Понизовского не ждал никто. Николь среди встречающих не было...

Мирослав только собрался огорчиться, как вдруг вспомнил, что Николь и представления не имела о том, что он прилетает. После последнего телефонного выяснения отношений они больше не общались, о своем намерении приехать Мирослав девушку не предупредил. Сорвался как бешеный, пользуясь тем, что у него годовая виза во Францию, а на фирме сейчас легкое затишье, успел звякнуть только своему давнему бизнес-партнеру в Париже, мэтру Морану. Это уж для самооправдания: неловко ведь до конца признать, что отправляешься в этот безумный вояж только из-за женщины... Якобы решил сочетать приятное (штурм Николь) с полезным (встреча с Мораном и работа над документами, до которых у них руки в прошлый раз не дошли).

Кстати! А не молчат ли телефоны Николь оттого, что девушка уехала из Парижа? И очень просто – жаркое лето парижане (как и москвичи) предпочитают проводить вне раскаленной столицы. Где-нибудь на Лазурном берегу, или в Тунисе, или в Марокко. Николь нравилось Марокко. А может быть, она уехала в Бургундию? Как это называется деревня, где у нее дом?.. Вот черт, опять забыл.

Не слабо... забыл! А если Николь и впрямь там? Где Мирослав будет ее искать, если не знает даже названия деревни? Что-то такое это название должно ему напоминать, Николь говорила, что оно связано с каким-то местом в Париже... Нет, не вспомнить. Ладно, не стоит думать о плохом. Проблемы будем решать по мере их возникновения. Сейчас как можно скорей – на автобус «Руаси Бас»! Вперед, к Николь!

– Извините, вы не в курсе, как можно отсюда добраться до... до города? – услышал он рядом негромкий голос и, обернувшись, увидел того самого парня в зеленоватой рубашке – Алексея Шведова.

Мирослав невольно повел глазами и увидел, что «Анри Четвертый» по-прежнему держит листок с надписью «ALEXEJ CHVEDOV!!!». А между тем Шведов этого как бы и не заметил.

Может, и правда не заметил? Или не идентифицировал свое имя с этой несуразицей? Русские иногда впадали в смысловые ступоры на чужой земле, Мирослав сам такой был.

– Разве вы не... – начал было он, однако осекся. Хотел сказать: «Разве вы не заметили, что вас там встречают?» – как вдруг его что-то остановило. Может быть, неудобство: как объяснить этому парню, что заглядывал через его плечо в паспорт? Довольно нагло это выглядит! А может быть, Мирослава притормозило загнанное выражение в карих глазах этого самого Шведова? Он видел, видел встречающего, не мог не видеть, он воровато шнырял взглядом в ту сторону, однако по какой-то причине не желал объявляться.

Ну что ж, это его личное дело. Черт его разберет, этого Анри Четвертого, может, у него задача по устранению Алексея Шведова, и он будет стрелять в каждого, кто отзовется на объявление? Всякое в жизни бывает, и такое – тоже! Поэтому Мирослав не стал соваться со своей наблюдательностью, а предельно скупо объяснил:

– Вот там, напротив выхода С, автобусная остановка с надписью «Roissi Bus». Автобус идет до площади Опера, это самый центр, центрее некуда, и до Лувра, и до всех лучших магазинов рукой подать.

– Спасибо, – прошелестел Шведов, метнул еще один опасливый взгляд на Анри Четвертого и метнулся к выходу С.

«Загадочно, – подумал Мирослав. – Парень явно первый раз в Париже... я готов спорить, что и по-французски ни уха ни рыла, а между тем он готов лучше пуститься в свободное плаванье, только бы не встретиться с человеком, который его встречает. Точно – дело нечисто! Да фиг ли мне в этом деле? Небось своих проблем полно!»

Он постарался выбросить Алексея Шведова из головы и размашистой походкой зашагал к остановке.

Автобус подошел практически через минуту. Мирослав уплатил за проезд, двинулся было в салон, как вдруг водитель за спиной сердито закричал:

– Иль фо компостэ ле бийе! Компренэ ву? Ком-пос-тэ! [7]

Мирослав обернулся. Алексей Шведов растерянно вертел в руках зеленый прямоугольничек билета и испуганно таращился на сердитого водителя.

– Компостер – бух, бух! – подсказал высокий негр, проскользнувший мимо него в салон, по-видимому, смекнувший, что парень совершенно ничего «нэ компрене», но Алексей Шведов продолжал стоять истуканом, держа перед собой билетик. Похоже, от волнения он вовсе перестал соображать.

– Прокомпостировать билет надо, – человеколюбиво подсказал Мирослав. – Вот перед вами, вон, вон, прямо на дверце, компостер. – И не выдержал, поиздевался-таки над этим Иванушкой-дурачком: – Компостер – бух, бух!

Высоченный, широкоплечий, со множеством разноцветных косичек на голове негр сверкнул на Мирослава роскошной улыбкой и радостно заржал. Алексей Шведов залился свекольным румянцем и неловко пробил билетик.

Шофер успокоился. Негр вежливо пропустил Шведова вперед и сел позади него. А Мирослав устроился в конце салона. Он до смерти боялся, что Шведов – сущий дебил, кажется! – пристанет к нему с разговорами. Вид у него был довольно-таки затравленный и, если честно, внушал жалость, однако у Мирослава сейчас не было ни сил, ни времени размениваться на сочувствие к дураку-соотечественнику. Ему и без Алексея Шведова было кого жалеть.