Территория падших (СИ) - Romes Julia (е книги txt) 📗
Так и было в первый день после возвращения домой. Виктория настраивала себя исключительно на позитивный лад. Собрала всю себя, разорванную на части, и приняла важное решение — начать жизнь с нуля. Казалось, отсчёт пошёл, но жизнь, начатая сначала, так и осталась на той же позиции. Мир почему-то не стал играть яркими красками, и даже чёрный казался ещё чернее, чем всегда.
Каждый день оборачивался сплошным мучением. Ничего не вносило светлых лучей в погружённую во тьму «новую жизнь». Ничто не радовало: ни примирение с сестрой, ни на удивление спокойное общение с отцом.
А ведь жизнь, вроде бы, налажена и вернулась в начальную точку, откуда и началась история, связанная с Николасом Морганом, Мануэлем, Джорджем, «Gravity», Шерил, Морталом и даже Расселом. Теперь все эти ужасы остались в прошлом. И почему только Виктория испытывает такую грусть, медленно пускающую корни в её тело и разум?
С каждым новым днём становилось только хуже. Мрачное помешательство загоняло в депрессию с такой сумасшедшей силой, что жизнь превратилась в пустое существование. Тори рассмеялась бы в лицо тому человеку, который в прошлом сказал бы, что она станет скучать по дням, проведённым в клетке убийцы. Назвала бы этого человека истинным ненормальным. Но, как бы она не отрицала, теперь абсолютно всё вокруг потеряло смысл, а причиной стал лишь её выбор. Выбор, который казался единственным спасением, а оказался ранящим и убийственным, без шанса на выживание.
Хватило одного дня, чтобы Тори смогла понять, каким глупым оказалось её решение попрощаться с Ником. Не было места на земле, которое могло бы заменить его желанные объятия. Теперь казалась неважной его криминальная слава. Признавая себя эгоистичной, Тори переступила черту предрассудков и наконец-то приняла безумную, ненормальную любовь к человеку, которого стоило бы только остерегаться и обходить стороной. Видимо, Ник был прав: она такая же сумасшедшая, как и он.
Дни шли один за другим, а Виктория с каждой минутой увядала, словно цветок, долго простоявший без воды. И она бы никогда не подумала, что что-то может ещё больше омрачить её и без того натянутое существование. Вероятно, ошибалась, надеясь, что худшее уже позади. В этом Виктория Далтон убедилась, бросая сырую землю на гроб сестры, который работники кладбища медленно спустили в глубокую яму. Яму, ставшую вечным укрытием для Гвинет, печально погибшей при неизвестных обстоятельствах.
Тори держала голову опущенной. На её щеках больше не было застывших потоков слёз: она разучилась плакать. Эмоции стихли, словно после шторма навсегда застыл штиль бесконечного горя. Горя, в пучинах которого она тонула и навечно залегла на самое дно.
Прикрыв на мгновение веки, Виктория отдалённо слышала истерический плач Кэрол, умирающей от боли потери своего ребёнка. Где-то слышались сочувственные возгласы. Траурные голоса могли бы пробирать до дрожи, но Тори ничего не чувствовала — душу вывернуло наизнанку уже давно. Гибель Гвинет стала лишь последней каплей.
Виктория подняла усталые веки, взглянув покрасневшими глазами на священника, который, казалось, обращался именно к ней.
— Вы хотите что-то сказать перед тем, как земля упокоит вашу сестру? — спросил он в очередной раз.
Тори почувствовала, как взгляды всех присутствующих прильнули к ней. Она оценила всех и только помотала головой, молчаливо отказавшись от своего слова.
Вновь опустив голову, Тори обхватила плечи руками: стало очень холодно. Ей было, что сказать сестре, но это точно не то, что должны слышать все. Вновь взглянув на гроб, в котором покоилась Гвинет, Тори мысленно проговорила то, чего нельзя было выразить вслух:
«Прости, Гвинет. Прости, что не уберегла тебя. Прости, что втянула тебя в тот мир, который в итоге погубил тебя. Прости, что позволила тебе пережить ужас. Прости за то, что сделали с тобой люди, от которых я и сама пыталась сбежать. Я благодарна, что ты оказалась настолько светлым человеком, что приняла меня после всего, что произошло по моей вине. Несмотря на всё, ты простила меня. И теперь тебя нет. Это моя вина. Мне жаль. Я бы отдала свою жизнь за твою, если бы только могла вернуть время назад. Если бы только могла…»
Прикрывая веки, Тори ощутила ком в горле, ставший преградой для того, чтобы наполнить лёгкие воздухом. Тяжело выдохнув, она подняла голову и, распахнув глаза, уставилась в одну точку, не в силах наблюдать за тем, как белый гроб Гвинет присыпают сырой чёрной землей.
Вздрогнув от пробирающего до дрожи визга Кэрол, Тори широко раскрыла глаза, уставившись на женщину. С глазами, полными тоски и отчаяния, Кэрол кинулась на Викторию, словно безумный зверь на свою жертву, сразу после того, как на могилу Гвинет Далтон бросили последнюю горстку земли. Ухватив девушку за плечи, она несколько раз встряхнула её, яростно проклиная.
Тори и не пыталась вырываться из рук обезумевшей от пронзающей насквозь боли потери. Женщина была права в своих обвинениях: не будь Виктории — Гвинет не стала бы жертвой преступления; не вернись Виктория домой — Гвинет, возможно, не убили бы. Она бы продолжала свою жизнь, нашла бы своё счастье и наслаждалась бы каждым подаренным моментом в окружении людей, которых любила, и которые любили её.
Виктория не замечала ужаснувшихся взглядов всех присутствующий на прощании с юной погибшей девушкой — она смотрела лишь в горестные сумасшедшие глаза женщины и молчала, не ощущая ничего, кроме собственной всепоглощающей вины.
Тори едва могла вникнуть в реальность происходящего. Всё казалось сном или потоком ненормальной фантазии, ведь не может жизнь быть сплошной чёрной полосой? Отец, играющий с её жизнью; Ник, который оказался Расселом; Джордж, ставший её первой жертвой в следствии самозащиты; Гвинет, погибшая по непонятным обстоятельствам… Что дальше? Что может быть хуже? Что?
Виктория очнулась, будто бы пробудившись от глубокого сна. Ощутив резкий толчок в плечо, от которого она едва устояла, посмотрела на того, кто оказался перед ней. Теперь это была не Кэрол — сильный толчок был от отца. Она подняла удивлённые глаза на Бенджамина, изучая животную злость в его взгляде. Он буквально прожигал её насквозь, не позволяя даже моргнуть. Внимательно глядя на его оскалившееся лицо, Тори чувствовала, как с каждой новой секундой начинает терять свою стойкость. Под давлением его взгляда она хотела поскорее спрятаться, словно маленький запуганный зверёк, которому нужна защита от нападок окружающих.
— Я не хочу видеть тебя, Виктория. Не хочу, чтобы ты носила мою фамилию. Убирайся. Не появляйся мне на глаза, — проговорил сквозь зубы Бенджамин.
Он сжал кулаки, ведь дочь продолжала стоять и смотреть на него большими перепуганными глазами.
— Убирайся! — выкрикнул он, и его вовсе не смущало сакральное место, на котором они находились. — Убирайся! Слышала меня, девчонка? Вон!
Тори сделала шаг назад, как только Бен подтвердил свои слова очередным грубым толчком.
Коснувшись рукой своего плеча, ноющего от резкой боли, Тори медленно обернулась и направилась вперёд, вовсе не понимая, куда идёт: не осталось места, куда она могла бы вернуться. Словно весь мир ополчился против неё одной. Ощущая себя рассеянной, беззащитной, потерянной, Тори продолжала идти всё дальше и дальше от кладбища, где только что похоронили её сестру. Пройдя не меньше часа по пустынной дороге, на которой машины проезжали не чаще, чем несколько раз в день, Тори на мгновение остановилась.
Она подняла голову, закрыла глаза и несколько раз сделала глубокий вдох и долгий выдох, пытаясь сосредоточиться, чтобы хотя бы суметь подумать о том, что будет дальше. Мысли спутались, словно клубок ниток. Ясный ум затмила пелена печали, казавшаяся беспросветной. Не находя душевного равновесия, Тори прикрыла лицо ладонями. Сейчас она отдала бы всё, лишь бы поменяться местами с Гвинет; отдала бы ей свою жизнь, не задумываясь. Хотя, вряд ли, Гвинет хотела бы такую жизнь. Никто не хотел бы. Тори и сама не хотела жить своей жизнью.
