Плач волчицы - Хоуг (Хоаг) Тэми (мир бесплатных книг .txt) 📗
Доказательства. Очевидные факты. Мозг ее упорно работал, и она поднялась с кровати, зашагала, нервно покусывая ноготь большого пальца. Да он лучше ее знает, что все надо представить таким образом, чтобы отвести от себя всякие подозрения. Но не должна ли его самонадеянность заглушить его здравый смысл?
Он думает, что он непобедим. Она видела это по его глазам и угадывала это чувство в лицах других маньяков-убийц. Ему столько раз удавалось остаться неразоблаченным, что он уверовал, будто никто не сможет поймать его. Это сознание своей особой власти, это чувство вседозволенности и должно неминуемо привести к его падению.
Брать на память вещи своих жертв было делом обычным. Она знала, что у него была часть украшений, по-, тому что он присылал их и ей, опутывая сетью, а она даже не подозревала об этом. А не значило ли это, что где-то были спрятаны и другие украшения?
Ни один человек не знал, где были убиты женщины, только то, куда их перевезли и бросили. Их тела были найдены в пяти округах, и большинство женщин были не из тех мест, где их обнаружили. Умно. Он прекрасно понимал, что привлечение к расследованию полицейских чиновников разных юрисдикции только усложнит поиски.
И самым важным оставался вопрос о том, где происходили убийства. В каком-то тайном месте, в берлоге, где он чувствовал себя в безопасности, творя свои мерзости? Если так оно и было, она вряд ли могла рассчитывать на то, чтобы отыскать его. Огромное пространство в тысячи акров, самое глухое и болотистое в Штатах. Легче отыскать пресловутую иголку.
Он никогда бы не рискнул убивать в своем доме. Он никогда бы не рискнул оказаться увиденным в обществе женщины, которую он собирался убить. Да и не те это были женщины, чтобы представить ухаживающего за ними Данжермона, в его-то положении. Но он был из тех мужчин, которым женщины доверяют, — красивый, отлично одетый, прекрасно образованный. Всем кажется, что убийца бывает безобразным, с безумными глазами, отчаявшимся бедняком с небритой щетиной.
Никто не знает наверняка о том, что же таится на самом дне красоты или / прячется за безобразным обликом.
Его слова отдавались в мозгу Лорел, когда она мерила и мерила шагами комнату, чтобы отвлечься от чувств, которые угрожали помешать ее напряженным размышлениям, она решила составить мысленную опись мебели и прочей обстановки. Вдруг ее взгляд упал на приглашение, которое она захватила со стола в холле.
«Окружная лига женщин-избирательниц сердечно приглашает Вас принять участие в обеде…»
С главным гостем — достопочтенным Стефаном Данжермоном.
Возможно, он никого и не убивал у себя дома, но добычу он вполне мог туда притаскивать. И его не будет дома целый вечер, он будет очаровывать людей, которые прокладывают путь к его величию.
— То, что ты собираешься предпринять, противозаконно, — пробормотала она, подергав себя за мочку уха.
Никогда в жизни она не нарушала закон.
Но и сестру ей терять тоже раньше не приходилось.
Она долго оставалась в раздумье, рассеянно грызя ноготь, дожидаясь, пока не найдется какой-нибудь важной причины, способной ее разубедить. Переставало быть устойчивым равновесие между хорошим и дурным. Но ничего не приходило в голову, только вспоминалось, как Данжермон, словно ни в чем не бывало, достает из кармана коробок спичек и небрежно отбрасывает его. Он думает, что он непобедим. Он уверен, что он ускользнет после любого убийства. Но если это ему удастся, то, значит, справделивости не существует. И никакой закон не опровергнет этой простой истины.
Ты веришь в преступление, правда, Лорел… А добро должно торжествовать над злом…
Солнце только что село, когда она наконец выскользнула из дома. Обед начинался в восемь, но Лорел, не раз выполняя обязанности подобного рода, знала, что, поскольку жаркое сервируют в девять часов, никто не выйдет из клуба «Вистерия» раньше половины одиннадцатого.
Она подсчитала, что у нее верных полтора часа, чтобы добраться до дома и беспрепятственно выйти оттуда. Правда, при этом ей еще надо исхитриться выйти из Бель Ривьера так, чтобы ее не хватились.
Кеннер поставил своего человека наблюдать за домом, и теперь солидный Уилсон утрамбовывал землю вокруг него, как гусеничный трактор. Лорел переоделась в темные джинсы и синюю матросскую майку, прокралась на балкон, подождала. В конце концов ее выручила Мама Перл, позвавшая полицейского в кухню на чашечку кофе с шоколадным кексом.
Уилсон больше не болтался на дороге, так что проще простого было перелезть на пожарную лестницу, опуститься и выскользнуть через задние ворота.
Проще простого… но не для пары глаз, которые провожали ее через двор и дальше, за ворота Бель Ривьера.
Глава ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Данжермон жил в славном старом кирпичном доме, через три дома от Конроя Купера. Как и большинство зданий в этой части города, дом был с очень узким фасадом. Большинство подобных домов давно начали превращаться в развалины, и только этот особняк возвышался изысканным напоминанием о лучших временах. Двор украшали два древних дуба, покрытых мхом и лишайником. Сплетенные ветви деревьев нависали над крыльцом у входной двери, покрытой черным лаком, с застекленным верхом. В этой сгущенной темноте единственный луч света пробивался от бронзовой лампы, висящей в коридоре.
Лорел пересекла лужайку у дома Купера и приблизилась к дому Данжермона с тыла, где был свален разный хозяйственный хлам. В округе все было тихо, ведь там жили в основном пожилые пары, чьи дети давно выросли, и разъехались. Несколько окон светилось вверху и внизу, но снаружи никого не было, так что никто не заметил, как она проскользнула через дыру в высокой изгороди, которой был обнесен задний двор.
Как и в Бель Ривьере, маленький дворик был вымощен кирпичом вековой давности, и в нем журчала вода в каменном маленьком фонтане, а хмель вился по левой стороне дома, где еще сохранилась старая кладка. Но на этом сходство кончалось. Здесь не было густых зарослей, нагромождения столов и стульев, а другом было как-то излишне свободно, строго, почти пусто. Только черная железная скамья торчала посередине двора, как раз напротив дома, лицом к фонтану.
Лорел представила Данжермона, сидящего на ней, — с отсутствующим взглядом, молчаливого, сосредоточенного, и ее обдало ледяным холодом, несмотря на то что ночь была теплая. У нее было странное ощущение его присутствия здесь, и мысль о том, что она сейчас войдет в его дом, пронзила ужасом до физической боли, так что она едва подавила стон. Кожа ее была влажной от пота, рубашка прилипла к телу, притягивая москитов, от которых она нетерпеливо отмахивалась, заставляя себя преодолевать одну ступеньку за другой. У нее не было ни выбора, ни времени. Нельзя было медлить только оттого, что ей мерещились привидения.
Только она подумала это, как в кустах в углу двора раздался какой-то шорох, и она резко обернулась, широко раскрыв глаза, но ничего не увидела. Птичка. Сверчок. Просто воображение. Сердце едва не выпрыгивало у нее из груди, и она вновь повернулась к дверям.
Все было черно в наступившей ночи; звезды мигали где-то высоко в небе, но их крохотные огоньки не могли осветить землю. Глухая изгородь, стена высотой больше шести футов, так прочно отрезала внешний мир от внутреннего дворика, что Лорел пришлось напомнить себе, что в комнатах домов сидят живые люди и спокойно смотрят телевизор.
Задняя дверь была заперта. Когда-то в Байю Бро никому и в голову не могло прийти запирать двери. Потом в город прокралось преступление. Пришел Стефан Данжермон.
Кусая ноготь, она спустилась, раздумывая, нет ля другой возможности попасть в дом. Парадная дверь, скорее всего, тоже заперта, но в нее она бы и не рискнула войти. Наверняка у него где-то был спрятан запасной ключ, но ей не хотелось тратить время на его поиски. Окна первого этажа были слишком высокими, но окна цокольного этажа были куда ниже.
В этом доме, как и во многих старых домах на юге Луизианы, цокольный этаж использовали под кладовые; жилые помещения были выше, куда не могла подняться вода при обычных в этих местах наводнениях. Лорел подергала ближайшее окно, но и оно было заперто на задвижку. Она быстро обошла крыльцо и нашла дверь, от которой шли ступени вниз, скорее всего, в кладовую.
