Плач волчицы - Хоуг (Хоаг) Тэми (мир бесплатных книг .txt) 📗
— Какого черта ты здесь делаешь? — воскликнула Лорел, вскочив со скамейки.И не пытайся убедить меня, что доктор Броссар отпустил тебя из клиники.
— Я вроде как смылся оттуда, — протянул Джек.
— Странно, но это меня нисколько не удивляет.
— Мои дела не так плохи, 'tite chatte, — пробурчал Джек, скребя пальцем по лбу богини. — Я отделался сломанным ребром и головной болью.
Лорел, поставив руки в боки, смотрела на него с негодованием.
— У тебя сплющено легкое! А также контузия, ножевые раны и…
— Bon Dieu! — воскликнул он с деланным изумлением, глядя на нее насмешливо из-под упавшей на лоб пряди волос. — Тогда я, пожалуй, присяду.
Он обнял ее за талию, увлекая за собой. Его движения были немного скованными, но достаточно результативными, так как Лорел оказалась сидящей у него на коленях. Она немедленно увернулась и уселась рядом, положив ногу на ногу.
Джек вздохнул, искоса взглянув на нее.
— Должно быть, я теряю хватку.
— Скорее ты теряешь чувство реальности. Ты должен находиться в клинике. Господи, да ты был без сознания, когда я в последний раз тебя видела!
— Ничего, жить буду.
Отбросив эту тему, он внимательно посмотрел на Лорел, отметив про себя глубокие тени у нее под глазами. Она никогда не выглядела такой хрупкой и женственной, как изысканная фарфоровая статуэтка. Однажды эта хрупкость испугала его, прежде чем он узнал, что за ней скрывается огромная внутренняя сила. Но сегодня у него было ощущение, что силы ее действительно были на исходе.
— А как ты поживаешь, малышка? Как твои дела?
— Сегодня были похороны Саванны, — тихо ответила Лорел.
Джек обнял ее за плечи, мягко притянул к себе и поцеловал в макушку. И этого было достаточно. Рука Лорел приникла к его обнаженной груди, провела по белоснежной повязке и нежно погладила там, где гулко билось его сердце.
— Если бы я мог, я был бы там рядом с тобой. Она взглянула на него, стараясь не выдать себя и пытаясь понять чувство, движущее им теперь, и то, что они испытывают друг к другу.
— Ты ведь не занимаешься похоронами.
— Ну да. — Он вздохнул, переведя взгляд на розы, вьющиеся по каменной стене позади них. — Но я бы не хотел терять друзей. Правда, я не могу быть никому другом.
— Это ты о нас? — спросила Лорел тихо. — Мы — друзья?
— Ты спасла мою жизнь.
— А ты мою, — ответила она и, поднявшись со скамьи, принялась расхаживать взад-вперед, скрестив руки на груди. — И что это нам дает? Мы что, теперь квиты?
— А что бы ты хотела, чтобы это нам дало? — спросил Джек и недовольно отметил, что вопрос прозвучал довольно резко. Он пришел сюда не для того, чтобы спорить. Он пришел сюда — а для чего, собственно? И зачем? Потому что не мог не прийти? Не потому ли, что он думал, что лучше покончить с тем, что проросло в его сердце и окутало его подобно тому, как этот плющ обвивает скамейку, на которой они сидели?
— Я хочу большего, — призналась Лорел. И если она выставляет себя на посмешище, то так ей и надо. Если она демонстрирует свою слабость, то пусть она будет слабой. Но это правда. Ее жизнь слишком долго была запутана во лжи. Она остановилась перед Джеком и внимательно, как судья, посмотрела ему в глаза. — Я люблю тебя, Джек. Я все время говорю себе, что не должна, но я люблю тебя.
— И ты права, мой ангел. — Скрипнув зубами от боли, Джек медленно встал. — Ты не должна, — тихо проговорил он и двинулся к воротам, избегая смотреть на нее. Если он на нее взглянет, то уже не сможет уйти.
— Но не потому, что ты не заслуживаешь любви, Джек, — проговорила Лорел, удерживая его за руку. — Однажды я уже была связана легкими, ни к чему не обязывающими отношениями, и это было несправедливо ни к одному из нас. Я не хочу выбирать самый простой выход, Джек, — сказала она, и, с внутренней дрожью предвкушая его ответ, спросила: — А ты?
— Конечно, — ответил он глуховатым голосом, уставившись в какую-то неопределенную точку. — Разве ты до сих пор не разобралась, малышка? Я трус и негодяй…
— И то и другое неправда. Будь ты трусом, меня сегодня бы похоронили рядом с сестрой. А будь ты негодяем, ты не пытался бы сейчас оставить меня.
Не в силах больше сдерживать душившие ее эмоции, Лорел расплакалась. Она с силой сжала ему руку там, где рельефно выступал бицепс, так что на коже у него остались следы от ее ноготков.
— Во многих отношениях ты самый лучший из всех, кого я когда-либо встречала, Джек Бодро, — проговорила она. — Я бы хотела иметь возможность убедить тебя в этом.
И он хотел в это поверить. Господи, как же он хотел в это поверить. Эту потребность он всю жизнь стремился подавить в себе, но она так и осталась болью в его душе. Потребность быть нужным, быть для кого-то необходимым.
А теперь он старался закрыть на это глаза из страха, что эта жажда захлестнет его, что это всего лишь бред, злая шутка, подобно тому, как все его детские мечты оборачивались насмешкой. Не может быть, чтобы она любила его. Возможность счастья совсем не предусмотрена логикой его жизни. Скорее всего, это ловушка. И в. любую минуту он будет раздавлен.
Он стоял без движения, молча разглядывая ее, и ждал. Губы его тряслись, и он плотно сжал их. Перед глазами плыло, и он заморгал, стараясь прогнать пелену.
— Разве ты недостаточно заплатил в жизни, Джек? — прошептала Лорел? — Мы оба?
— Не знаю. — Он пожал плечами и вздрогнул от пронзившей его боли. — Ты хочешь замуж? Хочешь детей?
Больше всего на свете, подумала она. Это было то, на что она почти не осмеливалась надеяться — предоставить ему второй шанс в жизни осуществить его мечту, подарить ему ребенка, новую жизнь, которая не будет основана на ошибках и сожалениях.
— Я хочу иметь будущее, — ответила Лорел просто, потому что ее надежды были слишком хрупкими, слишком драгоценными, чтобы говорить о них вслух. — Я хочу преодолеть прошлое. И чтобы мы были вместе.
Жизнь вне прошлого. Джек всегда считал, что это так и останется для него мечтой. Он отступил от Лорел на шаг, запустил руки в свою шевелюру, провел ладонью по шее.
Лорел, затаив дыхание, молча наблюдала за ним. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди.
Джек снова повернулся к ней и увидел в ее лице надежду, и страх, и чистую, нежную красоту.
— Я говорил себе, что если во мне есть хоть капля чести, то я должен оставить тебя в покое, — сказал он тихо. Его губы изогнулись в кривой усмешке. — Хорошо, что я себя переоценил.
Лорел бросилась к нему в объятия, сердце ее бешено билось. Она прижалась щекой к его груди и услышала там такое же неистовое биение.
— Ты совсем себя не знаешь, — прошептала она.
— Мне ничего не нужно, если у меня есть ты, — ответил он и склонился над ней в поцелуе, который был и обручением, и началом, и обещанием, и исполнением, и любовью…
ЭПИЛОГ
Лодка бесшумно плыла по протоке. Раскаленный диск солнца склонялся к западу, похожий на жидкое золото. Болота вокруг были окутаны тишиной и туманом, полные покоя и ожидания. Среди водяных лилий квакали лягушки. Белая цапля опустилась в гнездо из соломы, устроенное на стволе упавшего кипариса.
Я смотрю на женщину, сидящую в лодке. Она улыбается мне так, как будто бы мне принадлежит Луна. Отважная, как тигрица. Нежная, как голубка. Это моя жена, и без нее я ничего не значу.
Я отталкиваюсь шестом ото дна и направляю лодку к дому, и впервые в жизни я счастлив.
