Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила (читаем книги TXT) 📗
Первая их встреча прошла не идеально, но лучше, чем я могла предположить в худшем случае. Папа у меня был послом, человеком, наделенным авторитетом, поэтому всех людей оценивал по-своему, по каким-то своим критериям.
— Вы татарин? - бесцеремонно поинтересовался папа в первую минуту знакомства, заставив меня судорожно сжать стальное предплечье Марата.
— Нет. Чеченец. Наполовину.
— А на вторую половину татарин?
— Русский, - ничем не выдавая своего неудобства или волнения - если они вообще были - Марат вежливо и отстраненно улыбнулся моему отцу. - С маминой стороны.
— Вы мусульманин?
— Гоша, - даже мама не выдержала папиной бесцеремонности и дернула мужа за рукав пиджака. - Мы же за столом.
— Так самое время спросить. У них же есть ограничения в еде. Вдруг, ему твое мясо нельзя.
— Нет, я не мусульманин, - Марат отрезал кусок и отправил в рот. - И даже не христианин. Скорее, атеист.
Папа заинтересованно вскинул голову.
— А разве вас не должны были воспитывать в вере?
— У меня была семья с разносторонними интересами и свободными взглядами. С обеих сторон. Так что мне была предоставлена полная свобода, - отчеканил парень, промокнув рот салфеткой. - Светлана Сергеевна, вы чудесно готовите. Очень вкусно.
Мама мило зарделась. Да и я сама, сидя рядом с Маратом, попадала под его очарование. Я уже попала. Правда, сейчас мне выпала возможность наблюдать за ним со стороны.
Мы отужинали, потом папа повел Марата на балкон. Курить. За те двадцать минут я вся издергалась, и даже мама не могла меня успокоить.
— Приятный молодой человек, - отведя ее в сторону, в ухо проговорила мама. - Очень интеллигентный. А он точно без всяких этих…Чадру на тебя не оденет?
— Мама! - с укоризной вскинула я глаза.
— Что? Ты наша единственная дочь, и мы о тебе волнуемся. Вдруг, он перед нами только такой хороший.
— Он всегда хороший, мам. Мы с ним уже год вместе.
— И ты только сейчас мне об этом говоришь. Молодец, дочка, - поджав губы, закивала мама. - Добрый ребенок.
— Ну мам! Ты же видишь, какой у нас папа.
— Ладно, ладно. Извинения приняты.
К этому моменту с балкона вышел Марат с отцом. Оба вроде бы довольные, спокойные. Значит, все прошло хорошо. Марат проверку прошел и с честью выдержал. Хотя и по сей день папа любил ворчать на Марата, не из-за злости, а просто так, как ворчит любящий отец на избранника дочери, по определению недостойного его маленькой красавицы.
— Вот видишь, - парень ласково поцеловал меня в лоб, смахнув русую прядь. - А ты боялась.
— Я не боялась, я волновалась. За тебя.
— Я уже большой мальчик, - сдерживая улыбку, рассказал он страшную тайну. - За меня не надо волноваться.
— За всех надо волноваться. Даже за больших мальчиков. Тем более, я тебя люблю.
— Я тоже.
Не верилось даже, что с того момента прошло почти два года. Два года вместе, не разлей вода. Чем больше я была с Маратом рядом, тем больше влюблялась. Любила. Да, уже любила.
Оставив воспоминания, я закрыла кран, тщательно вытерла руки и направилась в зал. Но увиденное заставило меня замереть посередине комнаты.
На диване, в самом дальнем углу сидел ребенок. Лет десяти-двенадцати на вид, сказать сложно. Я его не сразу даже заметила. Мальчик сидел тихо, не шевелясь, застыв памятником самому себе, и только немигающе смотрел на меня. Абсолютно черными глазами. Возможно, он и выглядел маленьким, но взгляд был какой-то страшный, пробирающий до костей и заставляющий холодеть кровь. Так не смотрят дети десяти лет. Так не смотрят вообще люди.
Я застыла в нелепой позе, боясь шевельнуться. Сама не знаю, почему, но боялась. И не сказать, чтобы от ребенка исходила ненависть, мальчик казался наоборот, замороженно-равнодушным. Но, возможно, именно это и пугало. Даже на руках у меня приподнялись тонкие волоски.
Я могла бы что-нибудь сказать, но слов не находилось. Что говорить? Как? Кому? Откуда этот ребенок? Эти вопросы пролетали в моей голове с бешеной скоростью, а глаза жадно ощупывали болезненно-худое тело ребенка. Мальчишка был одет в одежду Марата, в свитер, который я когда-то ему подарила. Тяжелый свитер крупной вязки закрывал ребенка до колен, дальше висели черные спортивные штаны. Из-под закатанных рукавов выглядывали тонкие запястье, какие-то слишком костлявые. Мальчик сам весь был угловатый, резкий, сплошные острые углы. Острый нос, остренький подбородок, скулы, обтянутые кожей, и только огромные черные глаза, как два омута, выделяющиеся на бескровном лице.
В комнату вошел Марат, и мне стало даже как-то дышать легче. Он почувствовал, - как всегда - понял, что мне нужна поддержка, и встал позади меня, обхватывая за талию и заставляя облокачиваться на него. Я с радостью подчинилась.
— Это Саша, - представил ребенка Марат, успокаивающе поглаживая меня по слегка дрожащему животу. - Саша, это Оксана.
Ребенок промолчал, только сейчас в его черных, матовых глазах блеснула искра интереса и, возможно, насмешки. Но он все равно молча сидел и поедал меня глазами.
Я почувствовала, как позади меня напрягся Марат. Не знаю, что он сделал, но ребенок злобно сузил глаза, рот скривился в недоброй усмешке, раскалывая лицо на две части, и неохотно выдавил:
— Понятно.
— Ксюша моя девушка, - со значением продолжил Марат. - И к ней надо относиться так же, как и ко мне. Это ясно?
— Да.
Его разговор с мальчиком напоминал какие-то команды. Такие же, какие дают диким животным, когда дрессируют. У меня было чувство, что если ребенка не сдерживать, он вполне может кинуться. Зачем Марат его привел сюда?
— Я буду на кухне. А ты пока сидишь здесь. Поняла?
Это девочка?! Я с суеверным ужасом скользнула взглядом по ней еще раз. По темному ежику волос, по скулам, стараясь избегать глаз. Бог мой. Что она здесь делает? Откуда она взялась?
— Поняла. Не ссы.
Марат за моей спиной явственно скрипнул зубами, но промолчал. Обхватил меня за плечи и почти донес на кухню, плотно прикрыв за нами дверь. Только здесь я смогла расслабленно выдохнуть.
— Господи, кто это?! - взвилась я, непонятно от чего дрожа.
Парень устало потер лицо, прикрывая глаза ладонью.
— Это Саша.
— Саша? Ты где ее взял? Ты ее вообще видел?
— И не раз, - невесело усмехнулся Марат. - Она здесь не один месяц уже.
Что еще случилось за те полгода, пока меня не было? Я села, вцепившись двумя руками в табуретку, и приготовилась слушать.
Я слушала и не могла представить то, о чем спокойно рассказывал Марат. Он делал чай и спокойно рассказывал, как эта девочка своровала у него вещи, как он ее поймал и притащил домой. Зачем? Хотя после этого мысленного вопроса передо мной как видение вставала эта девочка. Саша. И я смутно понимала, что Марат не мог ее оставить там, бессознательную и вот такую…прозрачную.
— Не отдавай ее в милицию, - попросила я.
Марат дико вылупился.
— И не собирался. Я ей пообещал, что в милицию не сдам.
— А детдом? Она из детдома?
— Вообще не из Москвы, как я понял, - передо мной поставили чашку с чаем и блюдце с печеньем. - А если и была в детдоме, то очень давно и мне ничего не рассказала.
— А как ее зовут? Что-нибудь еще известно? - не унималась я.
Этот ребенок дикий. И хотя у меня сердце кровью обливается, стоит вспомнить матовые черные глаза, лишенные эмоций, в первую очередь нужно думать о Марате. Эта девочка…неизвестно, как она росла, где, с кем. Она может быть больной, бешеной, наркоманкой…Я не знаю. Я не сталкивалась с такими детьми. Но кто может гарантировать, что она не причинит вред Марату?
— Ее зовут Саша. И как она сказала, ей четырнадцать.
— А остальное?..
— Ничего, - отрицательно качнул головой парень. - Только это.
Не густо, прямо скажем. Но эта Саша не выглядит на четырнадцать.
— Что ты с ней будешь делать?
Он помрачнел и насупился.
— О чем ты? Я не могу ее на улицу вышвырнуть. Ты же видела.
