Сны богов и монстров - Тейлор Лэйни (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Возможно, здесь и крылся ответ. Возможно, именно к такой цели предназначение вело Фестиваль.
Хорошо бы зов ананке самой Скараб был яснее.
С одной стороны, все совершенно понятно. Нитилам – ее бремя и жребий. И никуда от этого не уйти.
Она всегда это ощущала. Лежа по ночам без сна, Скараб представляла грядущее сражение. Предчувствовала, что битве суждено состояться. Сила против силы, без преград и барьеров. Лютый бой двух лютых врагов. Смертный бой.
И пусть монстры трепещут! Смотрите, грядет Скараб, бедствие темных богов, предстоятель от имени всех уничтоженных миров!
Эта мысль и эта картина завладела вниманием королевы, хотя рассудок по-прежнему не видел ни проблеска надежды. Певчая ощутила возникший в разуме королевы образ – и в ужасе отпрянула. А кто бы не отпрянул?
Стелианцы нового века строили свою жизнь, исходя из утверждения: Тьма не может отступить. Ее можно лишь не пропустить дальше. И они держали. Держали и умирали – бесславно, не дожив отмеренный срок. Принимая на себя то бремя, от которого с презрением отвернулись бы предки. Истекая, как кровью, своей жизненной силой, даже не помышляя о том, чтобы сразиться, – ведь враг пожирает миры, а стелианцы уже даже не воины.
И риск… если они проиграют, то потеряют – все. Все, что осталось. Эрец – пробка, которая не давала излиться тьме. Если стелианцы проиграют, сокрушительный крах ожидает всю цепочку миров.
Ничего из перечисленного королева Акиве не сказала. Ему достаточно знать собственную роль в этой истории – и только. Закончить рассказ было легко. Посмотри, безумец, что ты сделал, к какой последней черте подвел мир, – вот что нужно было ему сказать.
Однако голос ее подвел. Она смотрела на его искаженное мукой и стыдом лицо – и вспоминала лучистую улыбку. Там, в умывальне, он смотрел на королеву, но обращена эта улыбка была к другой женщине. Скараб вспомнила, как тот его взгляд перевернул все в ее собственной душе. Такой же взгляд был у Акивы, когда они забирали его из купальни: он ожидал там прихода той, про кого в разговоре с Певчей королева сказала «распробует», не желая использовать правильное слово. Он ожидал миленькую синеволосую иноземку, и сияние его глаз предназначалось ей.
Акива любил.
Жаль. Впрочем, это не ее проблемы. По сравнению с нитиламом чья-то любовь казалась просто отпечатком в пепле – дунешь, и развеется.
Молчание затягивалось, и Певчая милосердно решила принять от королевы нить повествования, как моток пряжи, и сделать последний виток.
Скараб покачала головой и сама дорассказала Акиве все, что собиралась.
Когда он опустился на колени, сдавило и ее грудь. Скараб думала о Фестиваль, которую никогда не знала. Злая судьба вынудила ее отправиться за полмира, отказаться от собственной чистоты и отдаться тирану – и все ради того, чтобы дать жизнь вот этому мужчине, Акиве из Незаконнорожденных, который, по неясной причине, превосходит могуществом всех стелианцев.
Злая судьба привела Акиву к ногам Скараб, поставила на колени. Королева решила, что Фестиваль поняла бы ее. Ананке зовет так властно, что ты либо следуешь его зову, либо пытаешься отторгнуть его и бежишь. Скараб бежать не собиралась. С тех пор как в детстве она услышала легенду об арфе со струнами человеческих жизней, королева знала, какова ее цель. Перед ней лежал ясный путь, и Акива попал в расставленные силки.
Она отправилась в путь, чтобы выследить и убить мага.
Она вернется, имея оружие, чтобы преследовать и убивать богов.
Давным-давно жили гигантские монстры, громадные, как миры, которые плавали во тьме. Они любили тьму, ведь она скрывала их уродство. Стоило только другим существам исхитриться и добыть свет, монстры тут же его гасили. Как только появлялись звезды, они тотчас их глотали. Казалось, тьма будет вечной.
Однажды племя отважных воинов, услыхав о монстрах, отправилось в дальний путь, чтобы с ними сразиться. Война света и тьмы затянулась надолго, многие воины пали в боях. Под конец, когда они все-таки одолели монстров, в живых осталась лишь сотня воинов – божественных звезд, принесших свет во вселенную.
Когда Акива впервые услышал этот миф? О пожирающих миры чудовищах, плывущих во тьме? Враждебные свету, пожиратели звезд. Кто ему рассказывал, мать? Он не помнил. Он провел с матерью всего пять лет и так много без нее, что память почти ничего не сохранила. А может быть, эту историю рассказывали в учебном лагере? Своего рода пропаганда, пробудить ненависть к химерам, которые тоже были порождениями тьмы. В Империи даже сказки служили делу войны.
В первую ночь, когда, нагие, они лежали на ложе из мха, утомленные ласками, Акива рассказал эту историю Мадригал. Тогда им было смешно. «Злобный дядька Замзумин, который сделал меня из мрака», – сказала она. Абсурд.
Или нет. Скараб, называя другие имена, поведала историю, которую Акива уже знал. В империи словом «сиритар» стали называть состояние покоя и ясности, в котором через воина действуют божественные звезды. Нитилам – противоположность сиритара: боевое безумие, жажда убийства. Эти понятия были как-то связаны со структурой их мира. Как-то, ибо истина утеряна.
Теперь Акива знал, что чудовища – реальность.
Что ежечасно, ежесекундно они пытаются прорвать вуаль.
Что люди, которые родственны ему по крови, проживают свой недолгий век, оберегая вуаль и отдавая ради этого собственную жизненную силу.
И что он… он… истончил вуаль почти до предела.
Чувство невероятной вины бросило Акиву на колени. Он почти не осознавал, где находится. То, что натворили Искатели, было лишь началом Катаклизма. В своем невежестве он почти завершил то, что не удалось им.
«Не просто невежество, – пришло послание от Певчей. Она опустилась на колени с ним рядом, тогда как Скараб продолжала неподвижно стоять. – Невежество и сила. Плохое сочетание. Сила так же загадочна, как вуали. Твоя – еще большая загадка, чем любого другого. Мы не можем забрать ее у тебя иначе как вместе с жизнью; а убивать не желаем. Но оставить тебя здесь мы тоже не вправе, сам ты можешь не совладать».
Акива понял, что на самом деле выбора у него нет.
– Что вы от меня хотите? – хрипло спросил он, хотя знал ответ заранее.
– Пойдем с нами.
Певчая произнесла это вслух. Голос звучал мягко и печально, но через ее плечо Акива взглянул на Скараб; в лице королевы не было ни печали, ни сострадания.
Бабушка мягко добавила:
– Пойдем домой.
Домой. Слушать такое казалось ему предательством, особенно если посмотреть на Скараб. Дом – то, что он выстроит вместе с Кэроу. Она – его дом. Акива ясно представлял будущее; общее на двоих одеяло, которого пока не существует, – символ простой и ясной надежды, воплощение места, где любят и ждут. И что теперь: им разорвать одеяло на два отдельных куска? И тащить эти обрывки туда, куда их ведет рок?
– Не могу, – сказал он в отчаянии, не думая, что слова эти можно истолковать как сделанный им окончательный выбор.
Певчая просто посмотрела на него, и уголок ее рта вздрогнул от досады. Каменное выражение на лице Скараб не изменилось, но если у Акивы и были какие-то сомнения в том, что его ждет в случае отказа, то сейчас их не осталось.
Дважды за последние месяцы на Акиву сходило осознание того, что представляет его жизнь. Сейчас это произошло в третий раз. И сейчас оно сопровождалось посланием. Более жестким, чем послание Певчей, – его, без сомнения отправила Скараб. Разговоры закончились. Скараб правит народом, взвалившим на себя тяжкое бремя защиты Континуума. Королева не имеет права на колебания – и колебаться не станет. Это не жестокость – сила духа. В ее послании Акива уловил образ: сияющая нить меж пальцев. Его жизнь, понял он, а пальцы принадлежат Скараб. И если королева решит, что нить следует оборвать, она не дрогнет.
Однако в этом послании он ощутил еще одну поразительную деталь. Для всех было бы безопаснее, а для королевы проще, если бы она убила его прямо сейчас. И не только проще, не только безопаснее. Чего-то он до сих пор не мог ухватить, оно мелькало на краю понимания в виде сияющей нити. Струна арфы. Скараб и Певчая уже спорили об этом раньше, и Акива ощутил, что в случае его смерти королева осталась бы в выигрыше.
