Записки средневековой домохозяйки - Ковалевская Елена (е книги .txt) 📗
— Знай, — хрипло начал он. — Я хочу, чтобы ты знала… Я никого так не любил, и уже никогда не полюблю. А теперь ступай. Я отпускаю тебя!
Луна светила ему со спины, не позволяя разглядеть лица, и превращала происходящее в сюрреалистическую картину.
— Что? — не поняла я. На миг мне показалось, что я ослышалась, что… Но Себастьян прикрикнул:
— Ступай! Ну же! — в его голосе было столько муки. — После я уже не смогу отпустить тебя!.. А пока уходи к себе в мир! Иди!..
Все так просто?! Не веря, я развернулась и сделала осторожный шаг вперед, потом другой…
Я двигалась как сомнамбула, не соображая, что делаю, что вообще происходит. Но казалось, с каждым моим шагом мир покрывался рябью, что-то менялось…
Неужели пройдя сейчас до конца аллеи, я попаду домой?! Я вновь окажусь в своем времени? Увижу родителей?..
Где-то вдалеке послышался автомобильный гудок. От непривычки я вздрогнула, нервно вздохнула, чуть ускорив шаг.
Я вновь стану свободной? Не будет глупых условностей, правил, требований? Я смогу вновь пойти на работу? Увижу коллег, знакомые презрительные ухмылки, холодные серые стены общежития? Позвоню родителям, буду слушать их уговоры вернуться назад…
В нос ударило запахом бензина и чего-то такого знакомого… кажется, так пахнет горелая резина.
Я вновь стану собой, буду проводить дни в надежде, что кто-то придет, кого-то встречу… Я обрету самостоятельность, чтобы потом давиться ею, и, укладываясь по вечерам в постель, знать, что кроме родителей никому не нужна. Да и то, я — непутевая дочь, пропавшая на целый год, и смею перечить… Буду ложиться спать и плакать от охватывающего душу одиночества.
— Макс! — раздался крик за деревьями. — Е****й карась, пивас кончился! Пошли…
Уже жить и не помнить, каково это дотрагиваться до кого-то, прижиматься к чьей-то сильной груди. Сама, все сама, изо дня в день, из года в год… Смогу забыть, что кто-то может поцеловать. Вычеркну из памяти любовь, заменив ее на бесконечную пустоту ожидания…
Я замерла, так и не сделав следующего шага.
Впереди уже виднелись фонари и расчищенная аллея. Кажется, в этот год власти сподобились начать их установку. Ко мне все сильнее прорывался городской шум, окутывая ревом моторов и оголтелыми рекламными выкриками из репродукторов на остановке. В воздухе отчетливо пахло выхлопами и 'ароматами' точек быстрого питания.
Томительно текли секунды, а я так и не решалась сделать следующего шага. Я не решалась вернуться.
Наконец не выдержав, я обернулась. Луна на миг скрылась за облаком, но почему-то только когда ее свет исчез, я смогла отчетливо разглядеть Себастьяна. Мужчина стоял на том конце аллеи и просто смотрел мне в след.
Он там, позади, и его я больше никогда не увижу. А впереди моя прежняя жизнь, в которой я никому не нужна. Где я и себе-то не нужна…
Родители?.. Наверное, они уже оплакали свою непутевую дочь, сгинувшую по глупости… А если я вернусь?..
Прошел год, мое место на работе давно занял другой человек. Придется переехать обратно в отчий дом, где теперь после исчезновения меня станут опекать еще сильнее. Я никому не смогу рассказать, где была, иначе упрячут в психушку. Значит придется разыгрывать амнезию… Тоже ждет лечение в месте не менее приятном, чем психиатрическая клиника.
А здесь? Здесь куча условностей, и женщина бесправное существо, обладающее только теми свободами, которые дозволяет ей муж. Муж… Человек, который любит и, которого я люблю до беспамятства. Теперь мне не грозит участь безвольной подстилки. Себастьян не станет… я сердцем чувствовала, что он не будет тираном. Ведь бывает же так, что знаешь человека всего немножко, а, кажется, что уже всю жизнь…
Там меня ждет родительская тюрьма, а здесь публичная анафема… Там я буду одна, или с тем, кого мне навяжут родственники, а здесь с любимым…
Раздумий больше не было, я решила все.
Развернувшись, я опрометью кинулась назад, к одиноко стоящему Себастьяну. Морозный воздух разрывал легкие, ноги заплетались в длинных юбках, и я даже упала, запутавшись в них. Но тут же поднялась и, задрав повыше, вновь припустила к нему.
Аллея показалась бесконечной, и ноги успели налиться свинцом, прежде чем я, задыхаясь, влетела в его объятья.
— Слышишь, никогда… Никогда больше так не делай… Не… — пыталась выдохнуть я, но меня прервали.
Себастьян припал к моим губам, а сам при этом… Он словно ощупывал меня, еще до конца не поверив в произошедшее. И лишь когда я, изнемогая от нехватки воздуха, уклонилась, он прижал меня к себе и, нежно поцеловав в висок, прошептал на ухо:
— Мы венчаемся завтра же! Я дольше не смогу ждать!
Я, прогнувшись в поясе, откинулась в кольце его рук и, прямо глядя в серые глаза.
— Разве так скоро будет прилично? Мы можем и так…
— Для нас все прилично! — отрезал он, в глазах его плясали искорки неподдельного счастья. — И нам все можно!
— Но?..
— Дорогая моя женщина, хотя бы раз просто поверь мне, — прошептал он, вновь прижимая меня к себе, — нам можно все, и никто не посмеет сказать 'против'. И дольше чем до завтра, я ждать не намерен… не буду просто! Ты моя, моя вторая половинка, моя судьба и…
— А если честно?! — не выдержав вновь, подала я голос.
— Если честно, то я боюсь, что если мы отложим венчания хотя бы на день, произойдет еще что-нибудь, и помешает нам… И в конце концов, я не хочу пробираться к тебе в спальню украдкой. Я хочу входить в нее спокойно, как муж.
— То есть только тебе будет можно?!.. — наигранно надулась я, хотя сама как глупая девчонка млела от счастья, слушая, как в сумасшедшем ритме бьется его сердце.
— Аннель, тебе нравится меня дразнить? — мгновенно догадался он, на что я лишь молча закивала, елозя ухом по его груди.
Тогда, Себастьян, замолчав на мгновение со звенящей в голосе торжественностью, спросил:
— Ответь, завтра ты выйдешь за меня замуж?
— Да!
Эпилог
Семь лет спустя…
Май стоял чудесный. Листва давно окутала изумрудной зеленью деревья, в воздухе ощущался едва уловимый аромат сирени, а последний яблоневый цвет облетал, кружась и укладываясь белоснежными пятнышками на парковые тропинки. Небо было невероятно высоким с разбросанными по нему кудрявыми шапками облаков, и если всматриваться в него долго, то казалось, что проваливаешься в эту бесконечную синь. Дышалось легко, а зябкий ветерок, даже обострял ощущения, заставляя двигаться чуточку быстрее.
— Мама, посмотри, я лягуфку нафол! Иди фюда!
Я оглянулась в поисках сына.
Тот, стоя возле пруда, упоенно тыкал во что-то подобранной с земли палкой. Похоже, очередной земноводной снова доставалось. Я прибавила шаг, чтобы оттащить этого естествоиспытателя подальше от воды, не хватало, чтобы еще простудился. Мне и зимы достало, когда эти сорванцы на два носа сопли пузырями пускали, заразившись один от другого.
— Александер! — крикнула я, призывая старшего. — Александер?! Уведи брата от пруда! Я кому говорю?! Николас, отойди оттуда!
— Мама, но тут фе лягуфка?! — чуть шепеляво возмутился младший. Глаза его стремительно наполнились влагой. В свои три года, он с легкостью переходил от счастья к слезам.
Мне оставалось еще немного дойти до него, когда с важным видом к пруду вышел Александер. Он, копируя деда, сложил руки за спиной и размеренным шагом приближался к брату.
— Плакса! — протянул он.
На что Николас, мгновенно перестав реветь, воинственно замахнулся на брата. Я поняла, что это еще немного и все перерастет в очередную драку. Господи, мальчишки…
— А ну-ка прекратили! — прикрикнула я на них и, наконец добравшись, отобрала у младшего палку. — Алекс, еще раз услышу, что ты обзываешь брата, — обратилась я к старшему, — накажу!
— Но мама?!..
В свои шесть лет, старший сын вовсю подражал деду — своему кумиру — и старался выглядеть столь же степенным и рассудительным, не осознавая, что вызывает этим на лицах взрослых невольные улыбки.
