Король ничего не решает (СИ) - Марс Остин (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
Вера усмехнулась:
— Мне казалось, разговор не обо мне.
— Вам казалось. Чем лучше я буду сейчас поддерживать иллюзию хороших отношений с матерью, тем проще будет потом убедить мир, что это она вас выбрала и одобрила, а я просто послушный сын. Все знают, что это неправда, но здесь всем плевать на правду, главное — сохранить лицо. Моё лицо — это дом, большой, процветающий, с большой и сильной семьёй внутри, не будет дома — я ноль, даже если я достаточно богат, чтобы скупить всю империю, и достаточно осторожен, чтобы выжить и выстоять против всего мира, я останусь жив, но все будут делать вид, что я сумасшедший, и даже если я буду говорить самые разумные вещи в мире, никто не будет меня слушать.
— Вы себя недооцениваете.
Он улыбнулся и качнул головой:
— Было бы приятно поверить, что вы правы. Но я скорее склонен верить логическим выводам, основанным на собственном опыте и исторических данных.
— Чем мне? Дети Дракона бы не одобрили, — она улыбалась, он тоже. Попытался изобразить недовольное лицо и сказал:
— Не смейте вставать с постели без моего ведома.
Вера усмехнулась и опять показала ему безымянный палец:
— Я свободная женщина, когда хочу, тогда встаю. Какие-то проблемы, мон ами?
— Собирайся, свободная женщина, мы из-за тебя на фестиваль опоздали, — он посмотрел на часы, встал и пошёл в спальню, остановился на полпути и обернулся, шёпотом спросил: — Вы когда-нибудь видели традиционную цыньянскую шляпу?
Вера округлила глаза и замотала головой, министр вздохнул и угрожающе указал на неё пальцем:
— Будете смеяться — покусаю.
бонус второй, тоже отрывок из восьмого тома)
— Пойдём подсматривать!
Вера стояла с отпавшей челюстью и молча смотрела в эти большие невинные глаза, пытаясь как-то совместить то, что ей рассказывали о цыньянских женщинах, и одну конкретную представительницу, сидящую перед ней прямо сейчас. Юная и прекрасная, как бутон лотоса на рассвете, Сун Бэй Ви, что означает "прохладный дождик, который в раскалённых песках пустыни является благословением", сидела на подоконнике Вериной спальни, болтая босой ногой и толкая иномирскую гостью на всяческие непотребства. На ней были короткие шёлковые штанишки цвета клубники, такая же майка и несерьёзный халатик короче штанов, который юная прелестница надела наизнанку, при том, что заколочки педантично поменяла, второй раз за день в одном и том же нельзя.
— Ну пойдём, ну пожалуйста! Тебе понравится, вот увидишь! Мой господин фехтует лучше всех в мире, это очень красиво, а твой господин — единственный, кто может составить ему конкуренцию, они всегда так смешно ругаются! Я слышала много непонятных слов, — Бэйви изобразила смущённое ковыряние пальчиком ладони и детский взгляд исподлобья, подбивающий пошалить, — они иногда раздеваются…
Вера поражённо зажмурилась и выдохнула, Бэйви с победным писком раскинула руки, как будто требуя обнимашек срочно:
— Мы идём! Я знала, что ты купишься! Побежали скорее, я знаю короткую дорогу! — она выпрямилась и прогнулась назад, оказавшись выше пояса на улице, зацепилась за что-то над окном и поползла вверх. А Вера стояла и смотрела, как цыньянская аристократка с кряхтением и сопением ползёт по стене практически голая, загребая воздух ногами с растопыренными розовыми пальцами, измазанными в местной желтой пыли. Завязала пояс покрепче и полезла следом.
Бэйви скакала по крышам и карнизам, как белочка, чувствовался опыт и регулярность тренировок, и маршруты стражи она знала, и удобные места без фонарей давно выучила, а когда они добрались до тренировочного зала Дворца Знаний, Вера обратила внимание на то, что камни карниза и черепица крыши отполированы до блеска именно в тех местах, где было удобнее всего ползти.
Место Бэйви выбрала идеальное — почти под потолком, куда никто не смотрит, зато им было отлично видно весь зал. И в данный момент в центре большого и предельно сурового зала для уроков фехтования двое прекрасных мужчин в пафосных костюмах для фехтования сидели на подушках за низким столом с едой и выпивкой, сложив тренировочные мечи для уроков фехтования неопрятной кучей у входа. Судя по голосам, позам и жестам, оба уже были хорошо пьяненькие, и фехтование в их планы не входило.
Вера иронично посмотрела на Бэйви и прошептала:
— Красиво фехтуют, гады, залюбоваться можно.
— Слушай молча! — пробурчала хозяйка, — так даже интереснее!
Вера оставила своё мнение при себе и стала слушать. И услышала голос министра Шена, напрочь лишённый министерских интонаций:
— …я же как думал — нахрена мне эта поэзия? В гробу я видал эту тай-бу, я чемпион мира по всему, по чему только можно стать чемпионом мира, а по всему остальному чемпион континента! Да я, как только корону надену, девки будут у моих ног штабелями складываться!
Дженджи смеялся так заразительно, что министр рассмеялся тоже, вздохнул и развёл руками:
— Выкуси, красавчик — госпожа любит слюнявые стихи про глаза-звёзды и слюнявых музыкантов.
Дженджи рассмеялся громче, почти сквозь слёзы простонал:
— Чё, серьёзно?
— Отвечаю! Угадай, кто её лучший друг? Ху Анди, ювелир. Он ей играет, она ему поёт — у них полная гармония.
— Так может, это из-за скидочек гармония, — Дженджи изобразил международный жест "денежки", Шен посмотрел на его пальцы и фыркнул:
— Ага, если бы. Она в своём мире работала.
— Работала? Она? Она не похожа на человека, который умеет делать что-то полезное.
— Ещё раз выкуси, она ювелир-разработчик, я видел её эскизы, и видел, как она сама их рисует, это правда.
Дженджи захихикал, прячась за чашку, игриво спросил:
— Ты узнал это до того, как попытался впечатлить её своей коллекцией цветных камешков?
— После, — мрачно сгорбился министр, Дженджи рассмеялся так, что почти свалился на спину, министр допил то, что было в чашке, и зло плеснул в Дженджи то, что осталось, бурча: — Гиена вонючая! Наливай. Или ты сюда жрать пришёл?
Дженджи сел ровно, изобразил серьёзность и разлил из кувшина что-то мутное в пиалы, сделал глоток, и зажмуриваясь от удовольствия, сказал:
— А я своей к фестивалю привёз йанскую бирюзу, там недавно открыли новую жилу, камень зеленоватый, нигде такого нет. Ей понравилось.
Министр выпил всё махом и припечатал пиалу к столу, громко фыркая:
— Если я своей привезу алмаз с кулак размером, она скажет: "А, алмаз, положите куда-нибудь, где у нас там ведро с алмазами стояло, я не помню".
Дженджи опять затрясся от смеха, потом собрался с силами и изобразил похоронно-серьёзное лицо, дотянулся до министра и положил ему ладонь на плечо, заглянул в глаза и сказал:
— Как твои успехи в поэзии?
Министр схватил его за руку и дёрнул на себя, второй рукой целясь в челюсть, но не попал. Дженджи уклонился, качнулся на спину, утягивая Шена за собой и упираясь ногой ему в грудь, потом выпрямил ногу, перекидывая его через себя и отправляя на пол кувырком, как раз в ту сторону, где лежали деревянные мечи. Шен вскочил уже с мечом в руке, но драться им не стал, просто запустил его в Дженджи, но тот опять уклонился, изобразил сочувствие и крикнул:
— Ну ладно, чё ты? Ну купи ей стихи! — в него полетел ещё один меч, он уклонился, злорадно смеясь с таким счастливым видом, как будто ждал этого момента всю жизнь. — Шенни, друг мой, любые вопросы решаемы, надо просто включить мозги и приложить усилия! — прозвучало как цитата, в него полетел ещё один меч, и на этот раз попал прямо по лбу рукоятью, с такой силой, что парень сел. Вера искренне надеялась, но не пожелала министру удачи невольно. Дженджи согнулся лбом к коленям и схватился за голову, министр посерьёзнел и спросил:
— Нормально?
— Да, — прохрипел Дженджи, — ништяк. Но надо выпить, на всякий случай.
Они вернулись за стол, министр сам налил обоим полные пиалы, протянул одну Дженджи, из второй сделал глоток и поставил, с подозрением глядя на друга, который щупал лоб и пытался держать равновесие. Дженджи тоже выпил, взял себе цыньянский мини-бутерброд, прожевал и улыбнулся с долей сочувствия:
