Дракон для жениха (СИ) - Светлана Крушина Викторовна (читать полную версию книги TXT) 📗
Однако, это была уже непозволительная слабость. Пан Иохан резко, рывком, сел, затем встал и принялся одеваться. Фреза в комнате уже опять не было, и, судя по всему, давно.
С ним барон столкнулся уже в дверях, после того, как окончил туалет и собирался выйти в коридор.
— Проснулись, наконец! — бросил бесцеремонный граф вместо приветствия. — Долго же вы спите. Между прочим, гваридейцы прибыли, вы заметили?
— Гвардейцы?
Фрез посмотрел на него с недоверчивым любопытством.
— Вы что же, их не слышали? Они подняли такой гам, что перебудили, пожалуй, всех кур в здешнем курятнике. Вы хотя бы в окно выглядывали?
— Нет.
— Ну-ну, — с непонятным выражением проговорил Фрез. — Я только сунулся во двор, увидел этих молодчиков и поспешил убраться с глаз их долой и не показываться, пока не выясню, сменила ли наша августейшая невеста гнев на милость или до сих пор намерена отдать меня под стражу.
— Тогда уж и меня заодно, — хмуро сообщил пан Иохан.
— Бросьте, вас-то за что? К вам ее высочество как будто благоволит.
— Дело не в ней. Вернее, как раз в ней, но… то есть… а, черт! Не собираюсь я перед вами отчитываться.
— Да я и не настаиваю, — Фрез пожал плечами, пристально вглядываясь в собеседника. — Знаете что, барон, прогуляюсь-ка я, пожалуй, по окрестностям; а ежели во мне возникнет нужда, вы знаете, где меня отыскать, — многозначительно добавил он.
И он повернулся, чтобы уйти, но пан Иохан окликнул его:
— Постойте, граф. На два слова… Я должен перед вами извиниться.
— За что же? — хладнокровно, без малейшего удивления осведомился Фрез.
— Королевну нельзя было отдавать Драконам… вы… вы единственный, кто решился как-то воспротивиться этой бредовейшей затее…
— Бредовейшей затее? Ну-ну…
— Нет, погодите. Все прочие молчали, никому и дела не было. Все только радовались, что участь сия миновала их дочерей и сестер, а вы…
Фрез поморщился.
— Бросьте. Все равно из моей затеи ничего не вышло… а впрочем, я рад, что у вас, кажется, прошла уже охота пристрелить меня при первой же возможности.
Он коротко, по-военному поклонился, присткнув каблуками, и быстрым шагом ушел.
Во дворе словно небо опрокинулось — куда ни глянь, везде было сине от гвардейских мундиров, обтягивающих станы дюжих молодцев. Пан Иохан огляделся по сторонам, и ему стало еще тоскливее, будто он в казарме оказался. Он хотел было вернуться к себе в комнату, но его вдруг окликнул незнакомый голос:
— Сударь! Сударь! потрудитесь сообщить ваше имя, сударь.
Удивленный столь явной бесцеременностью, пан Иохан обернулся. К нему приближался рослый гвардеец с заложенным за ухо вечным пером; физиономия его отражала крайнюю степень смущения.
— Вы это ко мне? — переспросил барон.
— К вам, сударь, к вам.
— Что вам угодно?
— Свидетелей происшествия опрашиваем, — поясил гвардеец, одной рукой выдергивая из-за уха перо, а второй — ловко вынимая откуда-то из-за пазухи крохотный блокнот. — Кто чего видел, значит. Вы ведь с поезда, сударь?
— Угадали.
— Так позвольте имя узнать и задать несколько вопросов?
— Но я почти ничего не знаю.
— Приказ, сударь, — извиняющимся тоном проговорил гвардеец. — Велено всех опросить, кто с поезда.
— Прямо здесь будете допрашивать? — не скрывая нарастающего раздражения, спросил барон.
— Зачем же здесь. Пройдемте, сударь, туда, где нам никто не помешает.
Пан Иохан молча проследовал за гвадрейцем в одну из келий, вероятно, специально освобожденную монахами для «опросов». Процедура больше походила на допрос, хотя гвардеец-дознаватель держался весьма почтительно, — и барон ощущал себя чуть ли не преступником, а потому на вопросы отвечал сухо и без всякого желания. О многом он попросту умолчал, да и не выдавать же было дознавателю Фреза! Положение графа вообще его волновало и тревожило. Наверняка королевне Марише так же будут задавать вопросы, и как знать, не сдаст ли она своего похитителя гвардейцам? Просить за него было уже поздно…
Тем временем, становилось ясно, что на сегодня выезд снова откладывается. Гвардейцы заполонили монастырский двор и брали в оборот всякого, кто попадался на их пути, не делая исключений ни для дам и девиц, ни даже для монахов. Допрашивали всех подряд; мало того, в монастыре начались обыски. Дракон знает, кого или что хотели отыскать в кельях гвардейцы, но они совершенно бесцеременно перевернули каждую, самую незначительную вещь, заглядывали под тюфяки (видимо, искали спрятавшихся под ними супостатов), разве что подушки не вспарывали.
Настоятель монастыря, как ни странно, против этих бесчинств не возражал.
Пан Иохан, освободившись наконец после утомительного допроса, вернулся в свою спальню-келью и аккурат наткнулся на двух дюжих гвардейцев, один из которых ворошил его постель, а второй — копался в саквояже. Это уж не лезло ни в какие ворота.
— Пошли вон! — прошипел он в ярости, вставая в дверях.
К нему обернулись две одинаково невозмутимые усатые физиономии.
— Это ваши вещички будут? — осведомился тот гвардеец, который рылся в его вещах. — Прекрасно. А оружие тоже ваше? — он поднял револьвер, держа его за рукоять двумя пальцами. — Ай-яй-яй, сударь, что ж вы его взведенным носите? Выстрелит, не ровен час.
— Вы с ума сошли? Кто вам позволил?
— А это чьи вещички? — продолжал гвардеец как ни в чем не бывало, указывая на закрытый саквояж Фреза, мирно стоявший у стенки. — Приятеля вашего? А кто он таков? Где его найти?
Совершенно взбешенный, пан Иохан схватил гвардейца за плечо и что есть силы толкнул к выходу. Его приятель отреагировал мгновенно: бросив разворошенную постель, он стремительно распрямился, одновременно вытаскивая из кобуры собственный револьвер, и наставил оружие на барона:
— Потише, сударь, потише! — проговорил он увещевательно, но затвором, между прочим, щелкнул. — Никакого оскорбления тут для вас нет. Мы просто делаем свою работу.
— Позвольте узнать, что вы ищете в моих вещах? — спросил пан Иохан, отступая на шаг. — Полагаете, я таскаю с собой в саквояже злоумышленников?
— Кто вас знает, что вы там таскаете, — резонно возразил гвардеец. — Вдруг у вас там взрывчатка.
— Вон из комнаты! — свирепо повторил пан Иохан. — Я не позволяю вам…
Гвардейцы переглянулись.
— В таком случае, — вздохнул тот, что держал револьвер, — придется вас арестовать, сударь. За сопротивление представителям власти и противление следствию.
— Что? Арестовать? Меня? Это безумие какое-то.
— Извольте пройти с нами, сударь. Не задерживайте следствие.
Пану Иохану так надоела вся эта бестолковщина, что он не стал сопротивляться и спорить, только бросил раздраженно:
— Верните оружие на место.
— Арестованному не полагается.
— Слушайте, вы! Верните оружие, говорю вам, или позовите своего офицера.
Гвардеец помедлил, но все же сунул трофейный револьвер пана Иохана обратно в саквояж. Затем барона повели куда-то. Куда — он не мог даже предположить. Как он уже обнаружил, большинство дверей в кельях не запирались ни изнутри, ни снаружи (что и не удивительно в монастыре).
Впрочем, скоро его недоумение развеялось, когда он понял, что его собираются посадить под арест в погреб.
— Связывать вас не будем, — милостиво уведомил гвардеец. — Но если вздумаете буянить…
Пан Иохан не снизошел до ответа. Его втолкнули в темноту, и со скрежетом затворили за ним тяжеленную дверь из цельного дерева.
В погребе было, разумеется, хоть глаз коли; ни светильника, ни даже огарка арестанту не оставили. Пан Иохан постоял на месте, давая глазам привыкнуть; глупо было бы запнуться на первом же шаге, грохнуться и разбить голову. И без того ситуация была бредовая, впрочем, не бредовее, нежели все предшествующие события. Это был, пожалуй, апофеоз всех глупостей и нелепостей, произошедших в последние несколько дней.
Вскоре пан Иохан понял, что нечего и надеяться разглядеть что-нибудь в той густой, жирной тьме, которая его окружала. Погреб был сделан добротно, в его стены не проникал ни один луч света. Ругнувшись от души, он выставил перед собой руки и сделал несколько осторожных шагов вперед — перспектива простоять у двери Дракон знает сколько времени ему не улыбалась. И конечно, через пару шагов обо что-то запнулся, и чуть было не грохнулся на пол, но, по счастью, сумел удержать равновесие. Снизу, из-под ног, послышалось странное шипение, как будто сердитой кошке наступили на хвост.
