Дом горячих сердец (ЛП) - Вильденштейн Оливия (лучшие книги TXT, FB2) 📗

Одни блюда сменяют другие, и так проходит утро. Я всё ещё говорю. Похоже, у меня полно историй.

— Ты так похожа на свою мать, — говорит он с улыбкой. — У неё всегда была какая-нибудь история…

Его рот закрывается, а глаза становятся стеклянными. Я решаю, что ему слишком тяжело о ней вспоминать, но затем он резко встает, и я понимаю, что с ним, должно быть, разговаривал Лор.

Моё сердце подбирается к горлу так же быстро, как отец вскакивает с каменной лавки.

— Что такое?

Его карие глаза смотрят в мои округлившиеся фиолетовые.

— Приехали твои друзья… и они приехали не одни.

ГЛАВА 58

— Мои друзья? Кто? Это Сиб? Они нашли Антони?

Мой отец мне не отвечает, потому что он уже перевоплотился в ворона.

Как только он протягивает мне своё крыло, я запрыгиваю на него. Он взлетает и летит так быстро, что я понимаю, что тот темп, в котором он летел сюда, был абсолютно расслабленным. Когда мы долетаем до «Таверны-Базара», он пикирует вниз и приземляется рядом с прилавком, за которым жарят безголовых животных на вертелах. От этого вида и запаха мой и без того уже сжимающийся живот скручивает ещё сильнее.

Я спрыгиваю с его спины и обхожу стороной прилавок с жареным мясом. Как только аромат жареной плоти перестает ударять мне в нос, я останавливаюсь и жду, когда отец перевоплотится, но вместо этого он взмывает в небо и вылетает в широкий люк, который купает рынок в солнечном свете.

Я сжимаю челюсти, чтобы не окликнуть его, но решаю потерпеть. Если мои друзья здесь, их скоро сюда приведут. Жалко, что здесь нет окна, через которое я могла бы выглянуть наружу.

Я осматриваю стены рынка, и когда мои глаза привыкают к темноте, я замечаю крошечные квадратики света. Сжав зубы, так как любое движение доставляет мне боль, я иду в сторону одной из стен, но снаружи неё — только джунгли. Ох.

Несмотря на то, что меня переполняет адреналин, мои ноги неспособны идти быстро, поэтому я ковыляю к противоположной стене таверны. Когда я, наконец, дохожу до окна, я прислоняюсь лбом к холодному стеклу и смотрю так далеко вниз, насколько хватает взгляда.

— Álo, Fallon.

Голос Эйрин заставляет меня подпрыгнуть и удариться головой об окно.

— Dalich.

Мне знакомо слово «dalich» благодаря Ифе.

— Вам не за что извиняться.

Я улыбаюсь и тру место, которым ударилась.

Её глаза по-доброму смотрят на меня.

— Я рада, что ты вернулась.

— Я тоже рада, что вернулась.

И хотя я провела с этой женщиной всего лишь несколько часов, мне кажется, что я её знаю. Хотя это может быть побочным эффектом того, что я являюсь парой её сына. Может быть, парная связь автоматически связывает тебя с другими членами семьи?

— Вы изучаете люсинский язык?

— Фибус учить меня. Он хороший учитель.

Фибус! Я забыла принести ему завтрак. Интересно, проснулся ли он? Я осматриваю «Таверну-Базар», хотя шансы на то, что он дойдёт сюда — почти нулевые.

— Мне жаль насчёт твоих друзей, Фэллон.

Мои пальцы застывают на лбу, я разворачиваюсь и смотрю в окно округлившимися от волнения и ужаса глазами. Я замечаю только крупы двух лошадей и конвой из чёрных птиц, парящих в лазурном небе. Вороны просто огромны, за исключением двух воронов с золотыми глазами.

Лор пообещал Бронвен никуда не летать, но двое его воронов находятся сейчас снаружи! Я не сразу понимаю, что начинаю дрожать, как вдруг моего предплечья касается участливая ладонь.

— Вы слышите, — мои лёгкие так сильно сжимаются, что мне удается только прохрипеть, — что они говорят?

Эйрин не понимает моего вопроса, поэтому я указываю на эспланаду, а затем на свое ухо.

Она произносит одними губами «О-о», а затем говорит:

— Фейри убить одного друга.

Рёбра сжимаются вокруг моего сердца.

— Какого друга?

— Парень с тёмными волосами.

— Антони?

— Нет. Красные глаза.

— Риккио?

Эйрин кивает, её длинные седые волосы развеваются вокруг её плеч.

— Tà. И девушка. Джиана… она… Как это будет по-вашему?..

— Её арестовали, — мрачный голос заканчивает предложение Эйрин.

Я снова разворачиваюсь, точно флюгер, на этот раз в сторону Ифы.

— Арестовали? Кто? За что?

— Данте. За преступление против фейской короны.

Кровь отливает от моего лица.

— Что?

— Габриэль догнал Сибиллу и Маттиа прежде, чем их успели поймать, и увёл их лошадей в горы для безопасности.

Пульс начинает стучать в челюсти, в щеках, в веках, когда я перевожу взгляд с Ифы на Эйрин.

Ифа сглатывает.

— Имми была с Вансом, бунтарём из Ракокки. Они пропали в туннелях прошлой ночью.

Прошлой ночью, пока я была в состоянии блаженства, мир моих друзей перевернулся.

— И Лор не может с ней связаться?

Ифа качает головой, и, хотя её лицо не пульсирует от ударов её сердца, как моё, её глаза горят гневом.

— Нет.

— Он пытался её призвать?

Она кивает.

— И?

— Она не вернулась.

— Как это возможно? — спрашиваю я.

Ифа закрывает глаза.

— Превращённые в вечных воронов больше не могут с ним общаться.

Рынок перестает шуметь, и весь мир останавливается, так как продавцы застывают за своими прилавками. Даже пламя костров перестаёт пылать, а разговоры зависают в воздухе. А мои губы произносят беззвучное: «Нет».

— Лоркан хочет лететь в долину и пролететь над лесом, но твой отец и дядя сказали, что если он это сделает, то они забросят его на Шаббе.

Я не знаю, как ей это удается, но Ифа улыбается. Это горькая улыбка, но всё же улыбка.

И затем она исчезает.

Эйрин бледнеет, как полотно, которое я стирала на руках, когда ещё считала себя полуросликом, ради того, чтобы вести скромную жизнь в Тарелексо. Каким маленьким был тогда мой мир. И каким огромным он стал благодаря Лору.

В помещении рынка раздаётся карканье, и чёрные птицы одна за другой влетают через купол внутрь и превращаются в людей в доспехах. Глаза Лора находят мои в темноте и не отпускают всё то время, пока он тяжело шагает по потемневшей пещере в мою сторону. Солнце, которое сияло над Люсом, пропадает, шерстяные облака стягиваются к нему по голубому небу, точно овцы.

Ифа отходит в сторону, чтобы ему не пришлось её обходить. Он берёт мои дрожащие руки и обхватывает их своей крепкой рукой, после чего наклоняется и прижимается щекой к щеке своей матери.

Они обмениваются какими-то словами, но мои барабанные перепонки так отчаянно вибрируют, что я даже не стараюсь сосредоточиться на их разговоре.

— Может ли Имоген быть вне зоны доступа? — спрашиваю я, наконец. Мой голос дрожит, как и всё моё тело.

— Возможно. Либо Данте запер её в клетке из обсидиана. Обсидиан блокирует наши способности.

Его рот вытягивается в мрачную линию. Лор говорит очень тихо, как будто понимает, что если будет говорить громче, то это может разбить мне сердце.

— Почему бы тебе не пойти и не пообщаться со своими друзьями, птичка?

Он кивает в центр таверны, где стоят Сиб и Маттиа рядом с мужчиной с длинными светлыми волосами и повязкой на глазах. На нём надета грязная белая рубашка, которая выбилась из-под тёмных штанов. Мне требуется секунда, чтобы вспомнить, что их перехватил и привёл сюда Габриэль.

Я смотрю на Лора, который целует костяшки моих пальцев и отпускает мою руку, после чего делаю шаг в сторону Сиб, но останавливаюсь и снова поворачиваюсь к Небесному королю.

— Ты ведь останешься? Ты не… не…

— Я никуда не собираюсь.

Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы не дать ей задрожать, после чего срываюсь с места, точно мелкая рыбешка, освободившаяся из сети рыбака, и к чёрту мои больные мышцы.

— Сиб! — кричу я.

Она отрывается от Маттиа, подбирает юбки и несётся в мою сторону. Мы со слезами бросаемся в объятия друг друга и стоим так очень долго, пока вновь не обретаем способность говорить. Не то, чтобы слова были так необходимы, когда дело касается лучших друзей; я и так уже знаю, что за мысли проносятся в её голове.