Дракон для жениха (СИ) - Светлана Крушина Викторовна (читать полную версию книги TXT) 📗
Что-то больно чиркнуло ее по щеке, и от страха быть пронзенной осколками, а так же от удара, девушка на несколько секунд лишилась сознания.
Очнувшись, она обнаружила, что лежит на полу среди зеркальных осколков, в которых беспорядочно отражались стены и потолок купе, а так же клонящееся к закату солнце. А ведь я могла удариться головой! — запоздало сообразила девушка, — и тогда Дракон знает, какие ужасные последствия могли быть. Ведь она могла убиться насмерть! Однако пугаться было не время. Который уже раз за последние несколько часов Эрика взяла себя в руки и огляделась. Осколков вокруг валялось множество, но перерезать ими веревки не представлялось возможным, не взяв их в руки!
Хвататься за них вслепую девушка не решилась, опасаясь, и не без оснований, порезать пальцы до кости. К счастью, по периметру дверного полотна уцелели несколько весьма острых на вид осколков, торчащих теперь вертикально и чуть наклонно, словно акульи зубы. Эрика припомнила, как передвигаются гусеницы и таким манером сумела подвинуться к двери. После нескольких попыток, извиваясь всем телом, она кое-как села и приладилась спиной к зеркальным «зубам». Ей пришлось отдохнуть, прежде чем приступить к завершающей части плана, поскольку необычный способ передвижения, присущий гусенице, но не человеку, оказался весьма утомителен, особенно для изнеженного девичьего тела, к тому же стянутого веревками.
Бедная Эрика так долго провозилась, пытаясь избавиться от пут, что ей уже начинало казаться: никогда ей не освободиться, так и умрет она, словно спеленутая пауком муха. От любого шума она вздрагивала и замирала, воображая, будто вот-вот вернется связавший ее разбойник и в приступе ярости зарежет ее огромным ножом. Но дневной свет угасал, никто не приходил, и Эрика начинала подозревать, что постигшая их катастрофа поистине ужасна. Все мужчины из свиты королевны, должно быть, убиты; в противном случае кто-нибудь уже давно явился бы освободить троих барышень, брошенных на произвол судьбы… Слезы наворачивались на глаза бедняжке при этих мыслях; она кусала губы, чтобы не заплакать — и с новым упорством возобновляла борьбу.
Всякий труд рано или поздно вознаграждается. Настала минута, когда Эрике показалось, будто путы несколько ослабли; она напружинила уставшие руки — еще, и еще, и еще! — и, о чудо! веревки скользнули с ее запястий на пол. Еще до конца не веря, она поднесла руки к лицу, но в сгущавшихся сумерках видны были только их темные силуэты.
Ей хватило благоразумия не хватать осколки голыми руками, а обмотать кисть полосой ткани, оторванной от края юбки. Затекшие пальцы не слушались, и чтобы совладать с веревкой на ногах, Эрике потребовалось времени почти столько же, сколько на освобождение рук. Еще несколько минут она просидела в ожидании, пока руки и ноги снова начнут ей повиноваться, но вместо этого она почувствовала такую боль в кистях и ступнях, что едва не расплакалась. Казалось, их жгли огнем. Закусив губы и кое-как превозмогая боль, девушка на коленях подползла к диванчику, где в полудреме-полузабытьи маялись связанные подруги по несчастью.
Освобожденные девушки не могли удержаться от жалобных восклицаний, слез и взаимных объятий. Эрика и сама на минуту дала волю слезам, дабы выплеснуть весь пережитый за несколько часов страх. Однако же нельзя было предаваться отчаянию до утра; где-то поблизости могли бродить разбойники, и как знать, не вернутся ли они через час или два, дабы завершить черное дело, умертвив пленниц либо забрав их в тайное место, где они будут томиться взаперти, пока за них не заплатят баснословный выкуп.
Эрика вытерла слезы, и, взяв подружек за руки, проникновенно прошептала:
— Мы должны сами пойти за помощью!
* * *
В коридоре было темным-темно и мертвенно тихо. Эрика медленно прошла весь вагон из начала в конец, очень медленно, зачем-то пробуя перед собой ногою пол, прежде чем сделать шаг, словно шла по болоту. Наощупь она отыскивала двери и открывала их одну за другой, каждый раз замирая в ожидании, что навстречу ей из темного купе шагнет незнакомец в шляпе и полумаске. Но похоже было, что во всем вагоне остались только три полуживые от страха девицы.
— Нужно посмотреть в соседних вагонах, — сообщила Эрика подругам, вернувшись из своего разведывательного рейда. На столе уже мирно, будто ничего не случилось, горела керосиновая лампа. Правда, огонек ее был прикручен, а плотные занавесы на окне задернуты.
— Ни за что! — в голос закричали фрейлины. — Мы никуда не пойдем! Там темно и страшно!
— Но нельзя же сидеть здесь до утра и ждать!
— Почему же нельзя? О нападении уже наверняка сообщили куда следует, и к утру наверняка явится гвардия. Гвардейцы спасут нас!
— Да, но кто-нибудь может явиться раньше, чем гвардейцы, — увещевала Эрика, сама дрожа от страха.
— Ах, нет! И не уговаривай. Даже подумать страшно, кого можно встретить ночью в горах!
Меловые скалы были, конечно, вовсе никакие не горы, но девицам, никогда не видевшим настоящих гор, позволительно ошибаться.
Эрике тоже не по себе становилось при мысли о том, какие существа могут встретиться в темноте; но еще страшнее было просидеть в купе, считая минуты и зная, что в вагоне, а может быть, и во всем поезде, нет больше ни одной живой души…
— Вы как хотите, а я пойду, — решительно выпрямилась девушка.
— Безумная! — воскликнула в ужасе одна из фрейлин.
— Иди, коли охота, — напутствовала вторая. — А мы смерти не ищем.
Дрожа всем телом, но стараясь держать голову высоко, Эрика покинула купе и первым делом взяла фонарь, на который наткнулась во время предыдущей вылазки, ощупывая стену в темноте. Сначала она хотела взять обычную лампу, но потом решила, что фонарь удобнее нести. В одном кармане платья лежали спички, в другом — аккуратно завернутый в ткань зеркальный осколок.
Таким образом, будучи во всеоружии, Эрика дошла до конца коридора, осторожно приотворила лязгнувшую дверь и ступила в тамбур. Под ногами хрустнуло стекло из разбитого окна; лица девушки коснулся свежий ночной ветерок, стрекотали сверчки, где-то далеко закричала ночная птица. Дверь в тамбур соседнего вагона, где, как знала Эрика, ехал пан Иохан и прочие мужчины, не подавалась, хотя девушка несколько раз толкнула ее плечом, позабыв, что недавно сильно ушибла его о зеркало. Тогда, дрожа всем телом, она открыла незапертую боковую дверь тамбура и по разложенной лесенке спустилась на землю, попав в объятья летней ночи.
И вновь она не посмела позвать на помощь из страха, что из темноты явится тот, с кем не хотел бы встретиться ни один человек в здравом рассудке. Поведаем по секрету: гораздо сильнее, нежели диких зверей, Эрика боялась призраков и вообще всякой нежити. Ей как-то не пришло в голову, что таким существам нечего делать в непосредственной близости от железной дороги, однако же, опасаясь выдать себя, она не стала пока зажигать фонарь, тем более что ночь оказалась вовсе не так темна, как показалось в первую минуту. Небо еще не успело совсем почернеть, к тому же в нем одна за другой загорались звезды, и над горизонтом поднималась полная луна.
Все двери «офицерского» вагона оказались заперты, и Эрика устремилась дальше. Наконец, ей удалось найти открытую дверь и проникнуть в вагон-ресторан, и через минуту она снова пошла по коридорам из вагона в вагон. Нигде не было ни души, и это пугало ее все сильнее. Вагон, где ехали сопровождавшие королевну офицеры, посланники-драконы и барон Криуша, так же пустовал. Беспорядок, царивший в купе и собранная горбом дорожка в коридоре свидетельствовали, что недавно здесь происходили бурные события. Эрика хотела уж было покинуть вагон, как вдруг услышала тихий стон.
Первым ее порывом было кинуться прочь, но она заставила себя остановиться. Кто бы ни был стонавший, он, несомненно, испытывал боль и был совершенно беспомощен — иначе этот жалобный звук просто невозможно было истолковать. Задержавшись, дабы дрожащей рукой зажечь фонарь, Эрика пошла обратно по коридору, заново заглядывая во все купе.
