Небо и земля. Том 1 (ЛП) - Хол Блэки (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Подойди, — поманил А'Веч, поднявшсь с тахты.
Айями несмело приблизилась. Она вдруг разнервничалась. Потому что поняла, зачем её позвали. Чтобы повторить вчерашнее.
Однако господин подполковник удивил. Рядом с тахтой стоял низенький столик, заставленный посудой.
— Садись, — похлопал А'Веч по обивке. Вчерашние ссадины на костяшках пальцев спрятались под полосками лейкопластыря.
Айями пристроилась на краешке, натянув юбку на колени.
— Перевела?
— Да.
— Открой, — показал он кивком на столик, на котором наряду с чашками и заварочным чайником теснились кастрюльки с крышками. А возле — ложки с вилками и салфетки в стаканчике. Под первой крышкой обнаружилось нечто мясное в густом коричневом соусе. Под второй — отварной картофель, обсыпанный мелко накрошенной зеленью. Под третьей — не то оладьи, не то лепёшки, а в креманке — мед.
— Попробуй, — сказал господин подполковник. — Шеф-повар выполнил мой заказ, но я не уверен, удачно ли.
— Не стоило, — промямлила Айями, растерявшись от изобилия блюд. — Не стоило беспокоиться.
— Вкус может показаться необычным. Но, думаю, содержимое вполне съедобно.
— Выглядит аппетитно, — поддакнула Айями робко, и тут, как назло, заурчал желудок. — Право, вы очень щедры, но не следовало…
— Я хочу, чтобы ты распробовала и оценила, — приказал А'Веч и придвинул кастрюльку.
— А вы?
Он отрицательно покачал головой и достал портсигар из кармана.
Айями замялась. Кушать в одиночку как-то неловко.
— Давайте вместе, — предложила и испугалась собственной смелости.
А'Веч хмыкнул с ноткой веселья.
— Я такое не ем.
Когда Айями положила в рот кусочек мяса, она поняла, что подразумевалось под словами господина подполковника. Пища оказалась неострой. Конечно же, со специями и приправами, но они не обжигали язык и не вышибали слезу и судорожный кашель. А даганны не любят пресную еду.
А'Веч затянулся сигаретой, и по кабинету поплыл тонкий сладковатый запах, щекочущий обоняние. Господин подполковник курил и наблюдал за Айями. Она чувствовала кожей, как его взгляд обрисовал абрис лица, задержался на распущенных волосах, обвел контур груди под целомудренной блузкой и спустился к ногам.
Айями смущалась под откровенным рассматриванием. Клевала как птичка. Пробовала блюда осторожно и деликатно.
— Не нравится? — спросил А'Веч. Спокойно поинтересовался, но Айями поняла: его задело. Её культурность он посчитал брезгливостью.
А ведь он старался. Сделал заказ повару, приказал сервировать стол и потребовал, чтобы содержимое кастрюлек сохранилось теплым до прихода гостьи.
— Очень вкусно. Спасибо. Мне неловко. Я ем, а вы — нет.
— Не волнуйся, голодным не останусь.
Прозвучало двусмысленно.
— Возникли сложности с переводом?
— Совсем незначительные, — поспешила заверить Айями.
Господин подполковник пожелал, чтобы она перевела даганский миф о Триедином и о любимой его супруге. Наверное, решил приобщить амидарейку к фольклору своей страны.
На заре своего могущества Триединый был младшим из богов, без устали соперничавших за власть. В ярости кровопролитных схваток рождались и погибали тысячи миров, каждый из которых — песчинка в горсти песка. Однажды старшие братья, объединившись, нанесли младшему вероломный удар в спину. Истекая силами, Триединый решил умереть достойно, уединившись в заброшенном кровожадными братьями мирке. В забытьи приснился ему сон: черный шатер, обсыпанный сверху драгоценными камнями, полыхание алой зари у края небесной сферы и девичье лицо невиданной красы… Спасла незнакомая дева Триединого. Удержала нить жизни, ставшую тоньше волоса. Выходила, излечила смертельные раны. Стала для него добрым другом, мудрым советчиком и верной спутницей. Благословен оказался их союз и радовал крепким и здоровым потомством, давшим начало целому народу. А земля, приютившая беглеца, получила имя Доугэнна, что означает "колыбель". Набравшись сил, Триединый отомстил собратьям за коварство, низвергнув их в пылающую бездну, и стал величайшим из богов.
— Без воздуха мы не сможем дышать. Без воды не утолим жажду. Без земли умрем от голода. Все начала взаимосвязаны и не могут существовать друг без друга. В этом и состоит суть триединства. По отдельности мы слабы, а вместе — сила, — сказал А'Веч, сжав руку в кулак. — Поэтому в истории нашей страны не было войн. Ни гражданских, ни захватнических. Мы не нападаем первыми, но защищаемся до последнего вздоха.
Айями опустила глаза. В словах господина подполковника ей почудилось обвинение — пусть не прямое, но косвенное. В том, что Амидарея стала инициатором войны. И в том, что часть вины лежит на плечах Айями.
А'Веч кашлянул, заметив, что она отложила вилку, и придавил тлеющую сигарету в пепельнице.
— Увлекся. Мне казалось, тебе интересны история и обычаи Даганнии.
Айями сдержанно кивнула. Не скажешь же "нет".
— Задавай любые вопросы, я отвечу. Почему не ешь?
— Простите. Приготовлено очень вкусно. Я наелась. Спасибо.
Господин подполковник придвинулся ближе.
— Не обманывай. Ты почти не притронулась к еде. И упорно не хочешь говорить "ты".
— Я стараюсь.
— Плохо стараешься. Посмотри на меня.
Он заставил Айями подчиниться, удерживая за подбородок.
— Обиделась, — констатировал, тщетно пытаясь поймать её взгляд.
— Конечно же, нет, — поторопилась ответить Айями. — Вы правы. А на правду грешно обижаться.
— Не принимай сказанное на свой счет. Ты не в ответе за чужие дела. А если научишься выговаривать "ты", так и быть, я тоже поем, — сказал он с серьезным видом.
Айями прикоснулась к потемневшему синяку на скуле. Фингалы превратили А'Веча в бандита с большой дороги. Если бы не форменный китель, господин подполковник сошел бы за пирата-громилу из приключенческих книжек.
— Больно?
— Терпимо.
— С примочками пройдет быстрее.
— Скажу врачу, пусть организует, — согласился А'Веч.
— Попробуй… картошку. Она вкусная, — сказала Айями с запинкой.
— Хорошо. А гуляш, что же, пожадничала?
— И гуляш попробуй… Хотя соус необычный.
— С розмарином, тимьяном, чесноком и брусникой, — сказал А'Веч, прожевав. — Я бы добавил паприку и лук. А в картофеле — укроп, петрушка и иссоп.
— Как вы… Как ты определил? — изумилась Айями.
— Родня по линии моей матери принадлежат к потомстственным рикитим* (Прим. Rikitim — специалисты, разбирающиеся в специях, приправах и пряностях) и преуспели в торговле. К неудовольстию родственников я не пошел по их стопам, зато нахватался по мелочи.
— О, — только и нашла, что ответить Айями.
В короткой фразе господина подполковника уместилось многое, приоткрыв завесу в биографии: далеко на юге, за Полиамскими горами, его ждет семья. Мать и отец. Сестры и братья. А еще жена и дети. А'Веч упомянул о матери спокойно, меж делом. Значит, она жива, и ужасы войны её не задели.
Не может быть, чтобы не было жены. Он не юнец и умеет обращаться с женщинами. Вот с Микасом начиналось целомудренно, бережно и со стыдливой робостью. Влюбленные познавали друг друга, помимо диалога душ учась языку тел. Но война забрала Микаса. Господин подполковник тоже любит жену и считает дни до возвращения домой. А Айями — так, временное увлечение, скрашивающее мужское одиночество на чужбине. Местная экзотика.
А'Веч нахмурился.
— Иди сюда, — потребовал, бросив вилку.
Увлек Айями и уложил на тахту.
— Всё не так, — пробормотал недовольно и провел пальцем по её переносице. Наверное, разгладил морщинку. — Что тебя беспокоит?
— Ничего, — заверила Айями поспешно. — Я боюсь пересудов.
— Кто тебя обидел? — спросил он грозно.
— Никто. Но упреки неизбежны. Разве вы повели бы себя иначе, видя, что ваши соотечественницы встречаются с чужаками?
Господин подполковник задумался.
— Во-первых, не "вы", а "ты". Во-вторых, в случае необходимости пользуйся моим именем. В-третьих, если будут угрожать, скажи без промедления мне или моему помощнику. И в-четвертых, ты дала повод для размышлений. Наши женщины никогда не… — сказал он и замолчал, прервавшись на полуслове.
