Пленница Белого Змея (СИ) - Петровичева Лариса (библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Я собираюсь продолжать эксперименты, что ж еще. И мне предстоит очень долгий и тяжелый разговор с заказчиком.
— А я? — жалобно спросила Брюн. На самом деле она хотела сказать очень много. Что мне предстоит? Какими будут эти эксперименты? Если я окажусь бесполезной, вы отдадите меня брату? Но все это легко уместилось в один вопрос, заданный почти со слезами.
Эрик посмотрел на нее так, словно всеми силами старался быть сейчас спокойным и дружелюбным — хотя для этого ему требовалось приложить серьезные усилия.
— Пока все по-прежнему, Брюн, — промолвил он. — Завтра едем домой.
[1] Шекспир, «Гамлет»
2.2
Итак, подопытная обладала вживленным артефактом для здоровья, который, как и любой внутренний артефакт, отражал внешнее магическое воздействие, но теперь из-за срока давности делал это через раз. В первый день Брюн выполнила все, что от нее требовалось — во второй эксперимент начался удачно, подстройка полей ведущего и ведомого прошла с необыкновенной легкостью, зато потом артефакт отразил приказ, и Брюн не выстрелила в слугу.
Впрочем, уже вечером артефакт не сработал, и Брюн послушно нажала на курок.
Лежа в кровати, Эрик таращился в потолок, бездумно скользя взглядом по фреске. Богиня весны побеждала зиму и щедро рассыпала во все стороны нарциссы и розовые крокусы — страшная безвкусица. Непередаваемая. Впрочем, она вполне подходила к общему настроению Эрика. Все было плохо. С Брюн нельзя было работать. Поди знай, чем обусловлена очередная неудача — артефактом или недостатками технологии.
Девушка, которая свернулась клубочком на другой стороне кровати, была дефектным товаром. Сейчас, обхватив себя руками за плечи, она словно закрывалась от Эрика даже во сне. И что теперь прикажете с ней делать? Надо было срочно, даже сверхсрочно искать новый образец — да где его найдешь?
Эрик чувствовал себя кроликом в ловушке. Он почти физически ощущал на своих ребрах кривые зубья капкана.
Меньше всего он хотел общаться с заказчиком — хотя бы потому, что надо было рассказывать о проблемах и задержках, а заказчик ждал результата как можно скорее. Меньше всего он хотел тратить время на поиски нового образца — с Брюн ведь так хорошо все начиналось! Настолько качественный, безупречно чистый эксперимент!
Он ведь смог. Он справился.
И все рухнуло.
Брюн что-то пробормотала во сне. Из раскрытого окна долетала далекая музыка на набережной, обрывки разговоров запоздавших прохожих и тонкий запах цветущей сирени. Ведь заказчик не принесет на блюдечке невинную девушку благородных кровей — велит работать с тем, что есть, не пасовать перед трудностями и вообще, шевелиться побыстрее. Все предсказуемо.
Эрик покосился в сторону Брюн. Девушке, проигранной в карты, надлежит быть покорной, послушной и тихой. А эта была совсем другая. Возможно, из-за этого все и пошло не так, как надо. Эрик прекрасно понимал, что характер Брюн никак не влияет на ход эксперимента — либо его влияние ничтожно мало — но никак не мог перестать испытывать досаду.
Что теперь с ней делать?
Больше всего девчонка боялась, что Эрик отдаст ее Альберту — он видел, какой ужас отпечатался на бледном лице Брюн, когда брат показал ей какую-то мысленную картинку в своем вкусе. Ну а что ему еще остается? Вернуть родителям — так это позор на всю округу, двое мужчин забирали девицу из дому и спустя несколько дней вернули домой. Разговоров хватит надолго, хотя эти разговоры наверняка уже приняли самые занимательные обороты.
Впрочем, ладно. Все это не имеет значения. Какое ему дело до чужого позора?
— Брюн, — негромко позвал Эрик, одновременно передавая девчонке мысленный сигнал. — Вы спите?
Некоторое время она не откликалась, хотя контакт был: Эрик чувствовал изменение энергетических полей. Потом Брюн шевельнулась и откликнулась:
Нет. Уже не сплю.
Анализируя многочисленные энергетические связи между ведущим и ведомой, Эрик не мог не испытывать удовольствия. Ну как же хорошо, как чисто все складывается! И как все рухнет из-за этой косички…
— Вы меня по-прежнему боитесь, да? — поинтересовался он. Брюн шмыгнула носом, сразу же став маленькой и несчастной, ребенком, заблудившимся в темном лесу.
— Боюсь, — призналась она. Эрик проследил за колебаниями ее ауры и подумал, что мог бы влюбиться в само сочетание этих невидимых обычному глазу красок, в их свежесть и насыщенность.
Аура Брюн была прекрасна. Только это не имело никакого значения, кроме эстетического.
— Кого больше: Берта или меня?
Брюн помолчала, потом ответила:
— Вашего брата.
Что ж, это был правильный ответ. Конечно, девица будет бояться похотливого маниака, а не кабинетного ученого.
— Я не хочу вас обижать, — искренне произнес Эрик и вдруг подумал, насколько лживо звучат эти слова и насколько нелепа и искажена ситуация в целом. Он забрал Брюн из дома, ставил над ней эксперименты, а сейчас они лежат в одной кровати… Повизгивание скрипки уличного оркестра придавало ночи особо извращенный привкус.
— Я не хочу вас обижать, — повторил он уже увереннее. — Мне важно, чтобы вы в это поверили.
Брюн вдруг села и развернулась к нему. Алые нити связей между ними запульсировали, словно по ним побежала живая кровь. Эрик тоже сел, мотнул головой, возвращая прежнее, человеческое зрение, а не то, что показывали глаза артефактора и потомка Белого Змея.
— Не отдавайте меня ему, — проговорила Брюн. Помедлив, она потянулась к Эрику и накрыла его руку своей. Прикосновение прохладных девичьих пальцев отдалось легким ударом тока: ведущий и ведомый приноравливались друг к другу. — Я понимаю, что больше не нужна вам. Но пожалуйста, я прошу вас, как только женщина может просить джентльмена…
Она осеклась и опустила голову. Свет фонаря проникал в окно, обволакивал хрупкую фигурку, золотил завитки рассыпанных по плечам кудрей — Эрик подумал, что Брюн красива.
— Я могу мыть вам пробирки, — всхлипнула она. — Делать любую другую работу. Только не отдавайте меня вашему брату. Я не хочу лежать в болоте, как Эвга.
Эти слова были похожи на царскую кислоту, выплеснутую в лицо. Некоторое время Эрик сидел молча, оглушенный ими, словно ударом молота — затем он собрался с силами и произнес:
— А вот с этого места поподробнее.
2.3
— Эвга, — повторил Эрик то имя, которое несколько секунд назад сорвалось с губ Брюн. — Что вы знаете о ней? Откуда?
— Я не знаю, — растерянно прошептала Брюн. Имя пришло ниоткуда — кто-то звал ее из темных глубин и наконец-то смог дозваться. Имя пришло — и с ним пришла изумрудно-зеленая гладь, черные оконца ледяной воды, разорванные бусы ягод. — Клянусь вам, я не знаю.
Эрик тряхнул головой, словно отгонял наваждение. Затем он поднялся и прошел к окну — хлопнула рама, и Брюн всем сердцем ощутила, как этот звук отрезал ее от мира. Пройдя к столу, Эрик нервно дернул шнурок выключателя, и свет маленькой лампы, озарившей комнату, напомнил о теплых болотных огнях, мелькающих между деревьями.
Куда они приведут, вот вопрос.
— Что еще вы знаете? — Эрик устало сжал переносицу. Сейчас, без очков, его лицо казалось усталым и беззащитным.
Брюн не хотела обманываться — и против воли чувствовала, что этому человеку можно доверять.
— Господом клянусь, ничего, — горячо прошептала она. — Это просто пришло, я не знаю, что это значит. Просто вырвалось… Эрик, ну поверьте вы мне!
Артефактор хмуро взглянул в ее сторону. Отвел взгляд.
— Эвга — вторая жена Альберта, — произнес он. Слова падали тяжело, словно Эрику было больно произносить их. — Умерла после первой брачной ночи от разрывов и внутреннего кровотечения. Круглая сирота, потом никто не стал ее искать.
Брюн вдруг стало холодно — ее будто бы схватили за руку и вышвырнули их теплого лета в зимнюю стужу. Все вдруг стало каким-то ненастоящим, неправильным, декорациями к страшной сказке — вот только она, Брюн, сейчас играла в этой сказке главную роль.
