Волчица лунного князя (СИ) - Замосковная Анна (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
— Этот зануда меня с ума свёл. — Катя стукает Дьаара в кубики пресса. — Опохмелиться не дал.
— Отец обещал, — упрямо повторяет Дьаар. — Ну, жрица, ты её на поруки приняла, я пошёл.
— Зануда! — вслед ему кричит Катя и поджимает губы.
— Хочешь, чтобы он остался — зови, — как бы между прочим добавляет Ариан.
— Вот ещё. — Складывая руки на груди, Катя вскидывает голову. — Я буду верна Мару. И… и… я очень расстроена, что вы не остались у Тэмира. Я так надеялась на возможность беспрепятственно видеться с Мару, а вы… вы…
У неё дрожит губа, на щёки выкатываются слёзы. Ну ничего себе экспрессия!
— На нас это не действует, — хладнокровно заявляет Ариан.
— Да? — Катя оглядывает его и искоса — меня.
Поняв, что не действует, быстренько утирает слёзы и почти нормально произносит:
— И всё же могли бы остаться у Тэмира. Или попросить Мара в сопровождение. Вам не трудно, а мне радость.
— Занимай соседний домик, — предлагаю я. — И будет тебе радость курортного отдыха.
— В соседние заселились Пьер Златомировский и Свэловский Ламонт. Можно я с вами поживу? — И она начинает ковырять грязным пальцем ноги пол. Похоже, всю дорогу Катя шла пешком. — Я буду тихо себя вести, даже не заметите.
— Не верим, — одновременно с Арианом произношу я.
Мы переглядываемся. По его морде не понять, как он относится к известию о заезде сюда двух моих потенциальных женихов, но явного беспокойства нет. Впрочем, он об этом мог узнать и раньше. По запаху, например, или увидеть их в окно. Только почему мне не сказал? Чтобы не побежала их приветствовать?
Ну, к Пьеру я точно не помчусь, а вот Ламонт… с породистым романтичным зеленоглазым блондином приятно пообщаться, даже если не строишь на него матримониальные планы. Он же красивый, как картинка, и ухаживать умеет.
Глаза наблюдающего за мной Ариана сердито сощуриваются, шерсть на морде вздыбливается, челюсть стискивается, и уши прижимаются. Какая у него мимика богатая, и хотя морда злая, я расплываюсь в улыбке.
— Ну и не верьте, — ворчит Катя. — А я, между прочим, девушка тихая добрая, просто находка.
Всё больше понимаю, почему её дома в подвал посадили и не выпускали.
— Находка ты наша, — вздыхает Ариан. — Подыщи себе норку, прими душ, от тебя воняет после пробежки, отмокни в источнике, отдайся в надёжные руки местных массажистов, а потом, если захочешь, можешь присоединиться к нам за ужином. И даже не думай сбежать к своему Мару — поймаю и высеку на глазах у всей стаи.
— Меня так легко не сломить. — Катя нервно дёргает плечом.
— А я не перед твоей, я перед стаей Мара тебя высеку, чтобы все знали, какую непослушную волчицу он себе присмотрел.
Катя оскаливается на него:
— Среди лунных воинов нормальных что, вообще нет?
Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться: бедняжка Катя, знала бы она, с кем постоянно сталкивается и кого ненормальным называет.
— В лунных воинах ненормальных не держат. — Ариан изображает подобие улыбки. — А ты, я смотрю, домой так хочешь, что язык придержать не можешь.
Фыркнув, Катя выходит из массажной и громко хлопает дверью.
— Сочувствую этому несчастному Мару, — вздыхает Ариан и кладёт морду на вытянутые лапы. — Я бы на месте Златомира сам ему это чудо вручил и ещё денег бы приплатил.
Массажист, отлично всё время визита исполняющий роль глухой и немой мебели, давится смешком.
— Простите, — бормочет он и возобновляет колдовство над моей спиной.
Я расслабляюсь и стараюсь получить побольше удовольствия, потому что, чует моё сердце, передышка закончена.
— Так вот почему последний час ты постоянно дёргал ушами. — Оглядываю уставленную цветами гостиную: лилии и алые розы в вазах и тазиках занимают журнальный столик, подоконники, тянутся вдоль стен полосой метровой ширины. Местами они сдвинуты и помяты, словно ставившие их боролись за место. — И насколько понимаю, это не от тебя.
— Я же твоя дуэнья, — мрачно усмехается Ариан, — не пристало мне цветы дарить, только выкидывать, чтобы кавалеры не слишком наглели.
Воздух из-за цветов тяжёлый и сладкий, но их красота и приятность подарка заставляют воскликнуть:
— Не выкидывай!
Ариан смотрит искоса, щурясь и оценивая. Поспешно добавляю:
— Когда сам столько же подаришь, тогда и будешь выкидывать.
От удивления он даже пасть приоткрывает. Поводит кустиками звериных бровей и выдаёт:
— Только не говори, что мы эти цветы будем с собой до конца отбора возить, они же повянут и неприятно пахнуть начнут. Они и сейчас воняют так, что хоть стой, хоть падай.
— Про возить с собой ты серьёзно или издеваешься?
— Шучу, а не издеваюсь, — наставительно поправляет Ариан и дёргает ухом. — О, нет.
Он накрывает морду лапой в зверином эквиваленте фейспалма. Значит, это не об опасности.
Дверь распахивается, и перед нами предстаёт волчий зад. Посопев, зверь разворачивается и врезается схваченным за ягодицы запечённым молочным поросёнком в косяк. Виляет хвостом.
— Вася, — выдыхаю я, и меня обжигает чувство вины: он со дна озера опаловое ожерелье достал, шкурой рисковал, возвращая, а я не знаю, куда его дела…
Конечно, у меня есть оправдание: когда в тебя стреляют с явным намерением убить, не до побрякушек. Скорее всего, ожерелье прибрал Ариан под предлогом «чтобы не потеряла», а на самом деле, чтобы о его создателе не вспоминала, но всё равно стыдно за пренебрежение. Да и ожерелье Амата я сбросила в спальне без зазрений совести. Полами халата сильнее прикрываю висящий на груди амулет удачи.
Поросёнок в хрустящей корочке держит в пасти яблоко, Вася держит в пасти поросёнка и виляет хвостом. Выронив ношу, бодро отчитывается:
— А я мясо принёс, прекраснейшая, всё для тебя.
— С чьего стола спёр? — нетактично интересуется Ариан.
— Не спёр, а добыл, мне чуть шкуру не продырявили. — Вася гордо выпячивает грудь. Тут же сменяет вид с воодушевлённого на нежный просительный и ласково так урчит: — Попробуй, Тамарочка, я для тебя старался.
Опускаю взгляд на лежащего на полу поросёнка. Вася тоже уставляется на него.
— Ой, — обращается человеком, хватает порося и поднимается во весь рост, протягивает дар мне. — Ну, это, в человеческом виде удобнее дарить и говорить. Прими.
Моё лицо заливает краской, выдавая постыдную неадаптированность к местным нравам, хотя пора смириться с нагими мужчинами. Вася чутко понимает причину смущения.
— Прости! — подскакивает он и прикрывает стратегическое место поросёнком, прямо им придавливает. У порося косит глаз, которым он обращён ко мне, поэтому кажется, что порось в ужасе от своего положения на причинном месте Васи и мечтает сбежать. — Забыл, что ты из Сумеречного мира и к голым не привыкла.
Ариан издаёт жалобно-натужный смешок. Похоже, из последних сил держится. А я неожиданно спокойно и чётко сообщаю:
— Василий, к еде на гениталиях я тоже не привыкла, в Сумеречном мире так не ходят.
— Да? — округляет глаза Вася. — А у папы в видеофильме…
Проиграв битву смеху, Ариан оседает на пол, чтобы вволю похохотать.
Вид у лежащего на блюде поросёнка шальной, словно он до сих пор не опомнился от близкого знакомства с Васей. И ведь не уберёшь со стола: в Лунном мире такие дары вроде букета цветов, выставлять принято. Есть, правда, тоже принято, но мне в порядке исключения разрешили отступить от норм этикета.
Вася вздыхает над чашкой чая, косится то на цветы по периметру комнаты, то на порося. По лицу видно, что опять хочет клянчить «Ну хоть кусочек попробуй». И по тяжкому вздоху чувствуется это сожаление, что не накормил.
— Сегодня меня больше тянет на сладкое, — сочувственно предупреждаю я и с энтузиазмом отламываю ложкой кусочек торта, но всё равно ощущение, что ребёнка обидела.
«Ребёнок» сосредоточенно смотрит на блюдечко с тортом. Ариан, слизывая крем со своей порции, следит за Васей из-под полуприкрытых век.
