В лабиринте тайн - Соловьева Алла Александровна (прочитать книгу .TXT) 📗
– Это значит, что мы не сможем ему помочь. – Обняв одной рукой, Марк потянул меня в номер и усадил на диван рядом с собой. – Никто из мракауров, которых я расспрашивал, ничего не слышал о Тагашеве, а потом в одном из кафе я разговорился с барменом. Он и поведал, что слышал разговор двух Охотников о том, что Виктор пытается подчинить Елизара. Его заперли в Храме крови, держат на грани комы и принуждают уничтожить смертного. Не знаю, что произошло. Не понимаю, почему Елизар не сопротивлялся, ведь удержать его где-то невозможно, но точно знаю, что нам не вытащить его оттуда. Храм крови расположен глубоко под землей прямо под особняком Коншина. Обычно Виктор держит там смертных – живой запас крови, как он это называет. Сам особняк находится в центре Закрытого города и наводнен Охотниками.
Рассказ Марка прозвучал не как смертный приговор: каждое слово разрывалось в голове, как выстрел, приводящий этот приговор в исполнение. Словно в одно мгновение Ланбин подставил оружие к моему виску и безжалостно жал на курок, опустошая не только обойму, но и черепную коробку, на дне которой остались только твердые, сухие факты, и опровергнуть их уже невозможно. Огненным клеймом в сознании вспыхнуло самое первое видение, навеянное девушкой-вампиром…
Длинный, уходящий в темноту подземный коридор с серыми стенами, покрытыми ржавой плесенью. Я понимаю, что это не ржавчина, а застарелая кровь. Глаза выхватывают из темноты серебристый блеск незнакомого металла. Такое чувство, что он светится изнутри (теперь я знаю, что это приний). В стенах – решетки, а за ними люди…
«Это и есть Храм крови», – поняла я. И в данный момент Елизар там. Все это время Тагашев находился в ловушке врага, мучился, страдал, а я наивно ждала от него вестей. Стиснув зубы, я заплакала: тихо, исступленно, зло. «Что же ты натворил, Елизар? – мысленно обратилась я к нему. – Зачем вернулся к Виктору и почему не слушал меня? Поступил так, как счел нужным, а ведь девушка-вампир предупреждала об опасности. Ты сам себя загнал в капкан, из которого, как выразился Марк, тебя не вытащить». Пальцы сжались в кулаки: сильно, до хруста и боли в костях, до расцарапанной ногтями кожи. Решение я приняла мгновенно. Написав Ирине письмо о самом безрассудном поступке в своей жизни, я еще не знала, что сделаю еще более сумасшедший шаг: отправлюсь в логово Виктора, надеясь только на свою трансформацию и горстку способностей. Поднявшись с дивана, я выпрямила плечи.
– Я пойду за ним, Марк. – Застегнув молнию на костюме до самого горла, я решительно посмотрела на парня.
– Ты не должна. – Его лицо исказилось от боли. – В лучшем случае тебя уничтожат, а в худшем…
– Начнут пытать, чтобы подчинить Елизара, а потом попытаются заполучить Колесникова, – хрипло перебила я. – Но бросить его на произвол судьбы я никогда не смогу. А вот ты должен вернуться! Тебя ждет Альбина, из-за нее ты не имеешь права рисковать даже ради брата.
«Потому что шансов выбраться действительно нет», – мысленно добавила я.
– Передай Николаю, Ирине… – Я закусила губу, но тут же закончила: – …и Максу, что я люблю их. Еще передай Вязину, что если я попаду к Виктору, то меня скорее разорвут, чем узнают об Атрэме.
Храбрюсь? Нет! Потому что знаю, чем рискую. Говоря о Максе, я не слукавила. Что бы между нами ни произошло, он поселился в сердце, сросся с ним, навсегда завладел частью души. Да, я безжалостно оттолкнула его, но разорвать душу и выбросить кусок невозможно. Для меня он навсегда останется моей тихой гаванью, в которой я была счастлива.
Глядя на меня, Марк обмяк, будто некий невидимый пожиратель жизненных сил высосал из него последние капли способности двигаться, говорить или даже дышать. На лице парня мертвой маской засохла безысходность, точно он понял, что не сможет меня остановить, но слишком хорошо знает: из логова мракауров не выбраться ни мне, ни Елизару. Смотреть на него было больно, я и не стала. Развернувшись, вышла за дверь и быстро начала спускаться вниз…
Глубокая, как выщербленная чаша, лощина, поросшая густой, жирной осокой, раскинулась сразу за забором гостиницы. Изрезанные края балки словно соединяют два мира: поселок смертных и предгорье, ведущее к логову мракауров. Нужно всего лишь пересечь территорию и углубиться в лес, а дальше начать подниматься в горы. Шик… шик… шик… резко и обрубленно слышалось по бокам. Мощное тело рассекало высокую траву, как темную зеркальную гладь озера. Звуки и запахи весеннего леса заполнили сознание до отказа. Мысли исчезли. Быстрым метеоритом я понеслась к цели, которую поставила. Высокие силуэты деревьев стремительно приближались, нависали и наконец надежно укрыли меня под кронами. Теперь плотной стеной обступали раскидистые, корявые тисы; высокие сосны; прямые, как корабельные мачты, стволы буков: тонкие – всего лишь с мое бедро и огромные – около двух метров в диаметре.
Чем выше я поднималась, тем чаще попадались безжизненные островки горной породы. Мощные сгустки телекинетической энергии я почувствовала через час. Внезапно мысли потеряли грани, стали нечеткими. Я постаралась сосредоточиться и… испугалась. Разверзшийся вулкан чужих эмоций обрушился на рассудок и потопил в злости, снисходительности, надменности… Сознание захлопнулось. Я замедлилась. «Охотники-телепаты, охраняющие подступы к городу. Похоже, я блокировала их», – догадалась я. Доверять собственной способности, о которой я мало что знаю, не хотелось. Вдруг и они почувствовали меня? Но через десять минут по двигающимся потокам силы мракауров я определила, что они спокойны: двигаются неторопливо – справа, слева, позади. Лапы ускорились, и я снова бросилась в гору. Лесная подложка давно исчезала, лес постепенно редел. Теперь я поднималась по наслоенным пластам горной породы, лишь кое-где поросшей клочками хилой травы.
Отвесные скалы выросли неожиданно, как из-под земли, и резко перекрыли путь. От вертикальных уступов, теряющихся где-то в ночном небе, отделяла полоса открытого пространства, усеянная обломленными каменными глыбами. Кажется, я вплотную подошла к Закрытому городу, но эти скалы мне не одолеть. Петляя между камнями, я двинулась вдоль утесов. Искать ворота или проход бессмысленно: уверена, что там мне не пройти. Через пару километров мне повезло. В этом месте скала в виде обломленного зуба располагается ниже, чем остальные, и выглядит более покатой. Очень высоко, но, может, удастся забраться? Сорвавшись с места и разогнавшись, я прыгнула на первый уступ… лапа соскользнула. Такой маленький и узкий, что едва не сорвалась. Следующий дался совсем нелегко – он выше и намного левее, а здесь не разгонишься. Прыгнув с места, я провалилась в пустоту, но в последний момент когти зацепились. Тело напряглась. Мне удалось выбраться на камень.
Время шло. Вздрагивая при каждом постороннем звуке, я подымалась. Смертному здесь не пройти, волку тем более, но у меня получается, хотя я стараюсь не смотреть вниз, упорно забираясь выше. Мысль о Тагашеве подгоняла плетью, я пыталась не сосредотачиваться на нем, это мешает. Но сознание настойчиво тянулось в недра Храма крови. Сердце дико стучало. «Елизар!» – Я цеплялась не за камни, а за это имя. Еще рывок… и я запрыгнула на пологую вершину. Здесь холодно и дышать труднее: воздух разряжен и сказывается близкое соседство заснеженных вершин. Северный ветер опалил утративший чутье нос. Легкий терпкий запах мракауров чувствовался повсюду, заполнял пространство, дезориентировал. Вот я уже на месте. Возможно, только благодаря своему дару я не увидела обещанных Марком иллюзий. Большой, но слабоосвещенный город мракауров раскинулся в низине между окружающими горами.
Сравнить его с Вервью верлафов очень сложно: он больше. Узкие, погруженные во мрак улочки раскинуты многоярусным лабиринтом. Некоторые ярусы соединены длинными мостами с массивными ограждениями: то ли базальт, то ли темный гранит. Дальность расстояния и темнота не позволяют разглядеть детали. Арки, подворотни, прямоугольные, как коробки, дома из темного камня: они не выше четырех этажей, хотя довольно много и особняков. Лишь там чахлыми ветками к небу тянутся немногочисленные островки садов или парков. Кажется, с зеленью здесь трудно. Тонкие деревца видны и на улицах, но их слишком мало. Они застыли, как одинокие изваяния, скованные камнем. Света совсем немного, как и в городе верлафов: тусклые фонари мерцают неяркими точками. Кое-где ночными огнями светятся окна.
