Не принц, но сойдёшь (СИ) - Каминская Лана (полная версия книги .txt) 📗
Взяв в руки смятую и окончательно приведённую в негодность рубашку, Шела заботливо приложила кусочек белоснежной ткани к груди Эйгона, вытирая капельки крови с мелких царапин, оставленных брызнувшими фонтаном осколками. Тайернак не сводил взгляда с красивых рук. А когда Шела закончила, то что-то сказал ей, получив в ответ полную нежности улыбку, забрал рубашку, поднял с опрокинутого кресла камзол и, перекинувшись парой фраз с Флинном, вышел из гостиной.
Арлина спрыгнула на пол и бросилась к дверям кабинета.
– Ты куда? – только и успел опомниться Грибо, но девушка уже выпорхнула в коридор.
Арлина отчётливо слышала его шаги – уверенные и неторопливые. Света не требовалось – можно было и так догадаться, куда следует идти: вот Эйгон повернул направо, прошёл прямо, поднялся по короткой лестнице – всего пять ступеней, упёрся в тяжёлую, из тёмного дерева, дверь и повернул ручку. Споткнулся о порожек, щёлкнул пальцами, зажигая свечу, зашумел полками массивного комода, перерывая бельё и прочую одежду в поисках подходящей вещи.
– Эта.
Чистой, свежей рубашкой, от которой шёл глубокий, лесной, немного сладковатый аромат ветивера, ткнули в лицо. Эйгон поднял голову – прямо над ним возвышалась недовольная и мрачная Арлина. Губы были плотно поджаты, глаза горели гневом, а вся она была напряжена, холодна и неприступна.
– Сойдет.
Тайернак выхватил рубашку, надел, одернул и, приподняв подбородок, начал возиться с верхней пуговицей – самой тугой.
– Ты ещё здесь? – грубо бросил он, смотрясь в зеркало и продолжая воевать с непокорной застежкой.
– Хочу послушать, как вы будете оправдываться.
Эйгон равнодушно пожал плечами.
– Было бы в чём.
– Ах, не в чем? – Арлина негодовала.
Эйгон развернулся к жене. Верхняя пуговица так и не застегнулась – верх рубашки был распахнут, и свежие порезы, сами по себе затягивающиеся крайне медленно, напомнили Арлине, как заботливо их касалась Шела, а заодно сильно разозлили.
– Прости, – пробормотал Тайернак, – совсем запамятовал. Конечно. Я хочу извиниться за то, как вёл себя прошлой ночью. Был сильно пьян и потерял голову. Поддался минутному увлечению, и хорошо, что это не зашло слишком далеко. Больше этого не повторится.
– Извинения приняты, – стушевалась Арлина, не готовая к такому повороту разговора. – Только что толку, если вы и сейчас пьяны. От грузчиков в порту несёт приятнее. Знаете, а вот в своём другом обличии вы мне гораздо больше нравились… – внезапно выпалила девушка.
Пальцы Эйгона на миг замерли на пуговице.
– Правда? Что-то я особого восторга не замечал. Отворачивалась, брыкалась, брезговала...
– Дайте сюда!
Арлина не выдержала, схватилась за рубашку Тайернака и ловко застегнула каждую непокорную пуговичку.
– Вы хоть и тогда вели себя, как совершеннейшая скотина, но несло от вас по-человечески, а не разгулом и развратом.
– Так в чём же проблема, моя драгоценная женушка? – Эйгон подхватил Арлину, а та завизжала и ударила его по рукам. – Не засыпай сразу после часа волка, и будет тебе удовольствие. А я то, болван, старался, раскрылся тебе, обхаживал тебя, хотя и раньше подозревал, что ты девушка с особым вкусом. Тебе подавай либо корону, либо плешь на голове. Что же, первого у меня нет, зато второго – навалом.
– Хам!
Арлина ещё раз ударила по крепким пальцам и выдохнула только, когда ощутила пол под ногами.
– Чуток подожди, и я весь твой, – деланно страстно задышал Эйгон. – А сейчас прости. Меня ждут игра, крепкое пойло и симпатичная блондинка, которой, впрочем, я всегда был неинтересен.
– По её поведению не скажешь, – фыркнула Арлина. – Ведёт себя, как легкомысленная девица, а вы млеете, словно кот, лакающий сливки.
– Я бы спросил, откуда тебе это известно, – глаза Эйгона заблестели, – но, так уж и быть, заставлять тебя сдавать Грибо не буду.
От неожиданности девушка прикусила язык, но потом всё-таки решилась.
– Грибо не при чём. От ваших заигрываний с бесстыжей подружкой стены сотрясаются и портится имущество, включая дорогие бокалы и...
Глаза Арлины забегали, а мозг напрягся, усиленно соображая, во что бы такое ткнуть Эйгона носом. И нашёл.
– ... и рубашку, – закончила девушка и подняла голову.
Эйгон стоял совсем рядом, почти прижал её к стене и смотрел, не отрываясь. Одной рукой упёрся в холодный камень, другой – потянулся к верхней пуговице своей одежды. Мгновенье – жемчужная бусина выскочила из петлицы.
– Во мне борются искушение и необходимость срочно вернуться к гостям...
– Искушайтесь своей златовласой пассией, а в отношении меня вы только что пылко извинялись, а днями ранее дали обещание.
Её пальцы сами собой потянулись к воротнику рубашки и вернули пуговицу в петлицу.
– Ещё одно твоё слово, и последнее, о чём я вспомню, будут мои обещание и раскаяние.
Эйгон снова потянулся к злосчастной пуговице, но Арлина перехватила его руку.
– Не одно, а три слова. Где моё кольцо?
– Я думал, слова будут другие.
– Какие же?
– Я люблю тебя, – выдохнул он.
– Прекратите. Всякий раз, когда вы пьяны, вы требуете от меня любви, а до и после лапаете девок.
– Я всё объясню.
– В болото ваши объяснения.
– Зачем ты пришла?
– Всего лишь спросить про кольцо. Вы его видели? Я снимала его в купальне и, наверно, забыла там, когда... – Арлина стушевалась, не решаясь называть вещи своими именами.
Эйгон резко отстранился, а голос и взгляд стали ледяными.
– Я не слежу за твоими побрякушками. В купальне оставила – там и ищи.
– Так вы точно не видели?
– Не видел, – отрезал Эйгон, заправил края рубашки за пояс, сунул руки в рукава камзола и оправил его на себе. Тот, хоть и продолжал пахнуть янтаркой, сидел идеально.
– Где же мне его искать? – полным отчаяния голосом спросила Арлина, но Тайернак ей не слышал. Быстро вышел из комнаты, даже не потушив свечи, и загромыхал сапогами, торопясь вернуться в гостиную. Время было почти на исходе.
За столом в карты резались Флинн, его дружки и Максимилиан. На кону стоял золотой портсигар, и он успешно переходил из рук в руки раз двадцать.
Отхлебнув из низкого бокала янтарки, Эйгон бросил недовольный взгляд на портрет прапрадеда на стене, но тут же расслабленно выдохнул, не почувствовав по ту сторону никого, кроме ушастого крылатого существа, от которого секретов никогда не было. Ещё глоток крепкой настойки, и Шела подарила обольстительную улыбку всем, собравшимся в гостиной. Последний глоток – Макс еле заметно подмигнул, а Ланс откупорил новую бутылку. Очередная партия была закончена – портсигар остался у Флинна.
– Не хотите сыграть, милорд? – довольно оскалился тот, тасуя колоду.
– Да смешно тягать кусок золота из стороны в сторону, – зевнул Эйгон. – Ставки не возбуждают.
– Назначьте же цену.
– Вот моя планка.
Одним движением и ничуть не колеблясь, Тайернак стянул с пальца перстень с рубином и бросил в центр стола. Древний камень налился кровью и потух, словно застыл на зимнем морозе.
– Отвечаю.
По гладкой поверхности заскользил другой камень – розовый, многогранный, нежный, словно лепесток розы, и девственно чистый. И даже Максимилиан отвлёкся от ветчины, стремительно убывающей с блюда, посмотрел на бриллиант и от удивления приподнял брови.
– Так и хочется спросить, откуда он у вас, – выдавил Эйгон.
– Слишком много любопытства никогда до добра не доводило, милорд. Так я сдаю?
Эйгон кивнул.
Одна, две, три карты. Все рубашками вверх, и не понятно, что кому достанется. Наконец, колода плюхнулась на стол, и Флинн потянулся к своей стопке. Эйгон отхлебнул из бокала, подцепил пальцами карты, глянул и перевёл взгляд на Флинна.
– Меняем, или сразу вскрывать?
– Скидываю две, – ответил тот и затянулся сигарой.
– Открываем.
Флинн с довольным видом перевернул своё: три туза и две шестёрки с издёвкой взирали на Тайернака. Тот хмыкнул и поверх расклада противника положил то, что было у него на руках: трефовая комбинация из двойки, тройки, четвёрки, дамы и короля с лихвой перебивала вариант карточного ловкача, который враз побледнел, помрачнел, а глазки забегали из стороны в сторону, выискивая, где подвох.
