Табель первокурсницы (СИ) - Сокол Аня (книги полностью txt) 📗
— Да, — не стал отрицать он.
— Алмазы, изумруды, рубины?
— Базальт, гранит, щебень, иногда руда, — Мердок встал, отряхивая ладони.
Заржали лошади, свистнул кнут, мы, не сговариваясь, обернулись. К Илистой Норе подъезжала карета, на козлах которой сидел рябой слуга, а на дверце был выжжен орел — герб Мердоков. Через несколько секунд она остановилась прямо за высохшим деревом, и на снег ступил опекун Хоторна, сжимая в руке неизменный белый платок.
— Что он здесь делает? — немного резче, чем намеревалась, спросила я, — В его услугах не нуждаются, тут никто не собирается писать завещание.
Серые глаза сокурсника заледенели, совсем как свинцовое небо над нашими головами, готовое снова и снова исторгать из себя белые морозные хлопья.
— Он просто хотел побывать в доме, о котором ходит столько легенд, — парень спрыгнул с камня, — Не срывайте свое плохое настроение на других, леди Ивидель. И имейте хотя бы малейшее уважение к старости.
Воздух вдруг стал горячим, камень под ногами зашипел и… Сжав руки, я мысленно окунула их в воду. Огонь медленно отступал. Какая разница, что думает обо мне Хоторн?
Я посмотрела вслед уходящему сокурснику. Грустно закричала серая найка.
Никакой, даже наоборот, чем хуже будут его мысли, тем лучше. Пусть впредь не сватается к невоспитанным девчонкам. У этого нотариуса, значит, нет уважения ко мне, а у меня значит, должно быть к нему. Несправедливо. Я топнула ногой, совсем как в детстве…
— Я все гадаю, почему ты не задала мне «правильный» вопрос, — снова застал меня врасплох чуть задыхающийся голос, на этот раз уже я спрыгнула с камня и поспешила к тяжело поднимающейся в гору матушке.
— Какой?
— Почему я не отравила твоего отца? Этого графского сынка, даже не первого наследника? Ведь если бы не он, ничего не было бы.
— И почему? — я протянула ей руку, и она оперлась на локоть.
— Честно говоря, не знаю. Не решилась. А может еще потому, что где-то в глубине души знала, что он не виноват? Что ему тоже не оставили выбора? — она улыбнулась, глядя на дом, — Знаешь, ведь когда я приехала в Илистую нору, ее покинула одна очень симпатичная горничная с заплаканным личиком, и твой отец наотрез отказался говорить об этом.
Я отвернулась. Жаль, что нельзя было вот так же просто отвернуться от ее слов.
— Иви, Аньес ищет средство для чистки серебра, как назло, это был последний флакон, и ей крупно влетело от экономки, надо снова заказывать в скобяной лавке.
— А мне-то что? — поворачиваться и смотреть в глаза матушке не хотелось.
— Иви, ты как бурная река, как Иллия, — она вздохнула и…
Ее прервал далекий скрежет, и едва уловимый свист, с которым подпиленное лесорубом дерево падет на снежный наст. А потом, что-то хрупнуло, вроде легонько, но звуки в горах имеют обыкновение искажаться, прятать от человека свою истинную суть. Хрупнуло, отдаваясь почти оглушительным грохотом.
Завизжали дети, запричитали женщины, рабочие из тех, что не пострадали, глядели на горы, управляющий выскочил из дома, едва не сбив, топтавшегося на пороге старика — нотариуса.
— Еще один обвал в шахте! — закричал кто-то, — Спасательный отряд завалило!
У каждого в жизни есть моменты, которые он не хочет вспоминать, этот — один из моих. Может поэтому, Девы сжалились надо мной и позволили предать часть происходящего забвению.
Я помню, как бежала, едва не задыхаясь от пронизывающего ветра. Помню, что кто-то звал меня, наверняка матушка, а может, и не она.
Управляющий, как раз запрягал лошадь, на ходу отдавая приказы и собирая добровольцев. Рабочие, еще недавно едва избежавшие смертельной ловушки, вновь собирались войти под каменные своды.
Я пробежала мимо и, кажется, даже не собиралась останавливаться до самого входа в шахту, а это как минимум километр в гору от Илистой норы, но тогда мне было не до расчетов и логики. Кто-то схватил меня, пытаясь остановить…
— Леди Ивидель! Леди… — закричал Рин Филберт.
Но в ушах у меня все еще стоял гул Волчьего клыка, именно сегодня решившего показать людям, насколько они ничтожны перед одним единственным ее движением.
— Вам нельзя, леди Ивидель, вы слышите меня?
— Пустите!
— В шахте может быть газ, а она огненная, не зря же светильники магическим стеклом накрывают, — увещевал управляющий, — Да и не место там последней из Астеров, если все обернется…
А потом руки соседа неведомым образом сменились на руки Мердока. Он с тревогой заглядывал мне в лицо, и говорил, говорил, говорил…
— Ивидель, успокойтесь. Еще ничего не известно.
А в ушах звучало: «Последней из Астеров! Последней из Астеров!»
Я все-таки вырвалась, Хоторн где-то оставил шапку, куртка была расстегнута, кожа на щеках покраснела, словно от быстрого бега.
— Не… не трогайте! Я… я… успокоилась, — проговорила я, хотя знала, что мне не поверили. Но первый отчаянный ужас отступал. Паника сменилась страхом, но этот страх уже не затмевал разум.
— Не медлите! — раздался хлесткий, как удар, приказ матери, — Дочерью, я займусь сама, а вы верните мне мужа и сына, или можете считать себя безработным!
Еще я запомнила ее теплые руки. Ей самой было страшно, но она нашла в себе силы забыть про свой страх и попытаться отогнать мой.
Один раз отец застрял в снежном буране на западной половине Чирийского хребта, было страшно, но не так.
Илберт переболел лихорадкой, которая выкосила половину деревни, было страшно, но не так.
Матушка, как-то свалилась с лошади и пролежала в беспамятстве сутки, было страшно, но не так.
Смерть всегда ходила близко, и всегда отходила еще дальше, а сегодня решила заглянуть в окно и раздвинуть костлявым пальцем занавески.
Я слышала шепотки женщин, чувствовала их жалостливые взгляды, еще недавно обращенные друг на друга.
Матушка привела меня в дом, усадила в кресло, напоила горьким отваром, от которого чуть закружилась голова, и попросила посидеть тихо. Ничего не делать, просто посидеть.
А потом началось самое утомительное. Ожидание. Оно было похоже на медовую патоку, в которую кто-то переложил кизила, и оттого она приобрела горьковато-кислый привкус. Спасательный отряд ушел в горы. Илистая нора замерла, смолкли разговоры, сменившись молитвами, смолки птицы, падал невесомый снег, и только Иллия такая же бурная и непокорная ревела у берегов, беснуясь и бессильно врезаясь в камень.
Наверное, я задремала, съежившись в старом бабушкином кресле, обивку которого матушка все никак не могла сменить, а когда открыла глаза, поняла, что в холле кто-то есть. Неровная и чуть подрагивающая в пламени светильника тень ложилась на пол и почти касалась ножек кресла.
— А ведь если передвинуть вот тот буфет, что покрывается пылью, здесь будет намного больше света, в не находите леди Ивидель?
В холле первого этажа стоял Грэн Роук, нотариус третьего ранга и по совместительству опекун Мердока. Стоял и разглядывал темные бревенчатые стены старого дома сквозь лорнет.
— Вряд ли вам представится случай проверить, — прошептала я, но в пустом зале мои слова прозвучали неожиданно громко.
— Ну, не скажите, — он повернул лорнет ко мне, — Я просил вашего батюшку включить в придание этот дом. Зачем он ему, когда семья живет в замке? Правильно, незачем, но он уперся, аки, горный тур. А теперь что? — он поднял брови.
— Что?
— Теперь этим будет распоряжаться не он, в свете последних событий, так сказать.
— Но и не вы. И даже не граф Хоторн, — я встала, — Согласно уложению Князя, если род теряет наследника мужского пола, — я замолчала, на миг закрыв глаза, — То наследование едет через поколение по женской линии. Титул графа Астера и все остальное получит мой второй сын.
— Если он у вас будет, — скривился нотариус, — Пока об этом рано говорить.
— Вот именно. Мой отец и брат еще не умерли.
Сколько часов мужчины уже провели под завалом? Много, за окном начало темнеть…
— Своенравная и дерзкая, не самые приятный качества в женщине — он оглядел меня сквозь лорнет с головы до ног, но впервые мне было безразлично, как я выгляжу, — Думаю, договориться с вашим братом будет намного проще.
