Табель первокурсницы (СИ) - Сокол Аня (книги полностью txt) 📗

— Откуда вы знаете, Илберт? — дочка бургомистра обижено стукнула веером брату по руке, — Вполне возможно, что это последнее, что сделал тот медведь.

— А Льюис Астер, мой пра-пра-пра-пра дед, что сложил голову в походе к Проклятым островам? — не сдавался Илберт, — Что-то я не заметил, чтобы полчища демонов мстили тем, кто снял буйну голову с его плеч.

— Всех повесили у Белого камня, — добавил отец.

— И вообще, подумайте сами, как глупо звучит эта легенда, — продолжал брат, игнорируя суровый матушкин взгляд, — Змей уговорил, само по себе смешное слово, ну пусть будет, уговорил демонов перестать беспорядочно лезть из Разлома, остановил бойню, хотя люди были почти разгромлены, да еще и обязал их хранить ему жизнь или выступить мстителями за его смерть.

— И что в этом глупого? — не поняла старшая дочь бургомистра.

— А что демоны получили взамен? Что мог пообещать им человек? И выполнить обещание? Вряд ли они занимались благотворительностью.

— Мы говорим о том самом Змее, — влез нотариус, принимая из руг рябого слуги рюмку, — Маге-отступнике, брате Первого Князя? Старший брат не смог казнить младшего за богопротивную магию, первого Астера всего лишь отрезали от силы и сослали сюда к Разлому.

— Именно о нем, — кивнул отец, — Змеем его прозвали, как раз за предательство Князя. Не страшно породниться с такой семьей?

— Да не особенно, тем более у невесты такое богатое приданое, — старичок снова пошамкал губами.

Бокал в руке матушки звякнул, разлетаясь на осколки. Рин Филберт тут же подал ей салфетку, с другой стороны уже спешил Мур.

Теперь сомнений не осталось, это намеренное оскорбление. Взгляд карих глаз отца был тяжел, но…. Он все еще сидел на своем месте, а не вышвыривал наглеца из дома.

— Ну, если вам так по душе Волчья Шахта? — ледяным тоном ответил граф Астер.

Сестры Вэйлан зашушукались, Леонард Гиве поднял брови, но от комментариев воздержался.

— Прошу извинить, — матушка встала из-за стола, Илберт отбросил салфетку.

Что-то было не просто «не так», а очень сильно не так. К нам в дом приезжает простолюдин, волею случая оказавшийся опекуном молодого аристократа. Сватает для подопечного дочь хозяев, садиться за их стол и… оскорбляет их всеми возможными способами. Намеренно или в силу отсутствия воспитания? Обсуждать приданое, это то же самое, что обсуждать цвет корсета маменьки. Хотя… за это они бы точно яда отведали вместо десерта.

Итак, за мной дают Волчью шахту, самую старую и почти выработанную, ближайшую к Илистой норе. Шахту и все?

Отец молчал.

Я поняла, что пытаюсь вырвать пальцы из руки Мэрдока, а когда вырву, то убегу из зала.

— Леди Ивидель сама по себе сокровище, — заметил сокурсник, накрывая мою ладонь второй рукой. В его словах лишь теплота и участие. Да скупая теплота, но…

Я заставила себя замереть. Вдохнуть и выдохнуть. Позволить себе едва заметную улыбку. Змеиную, вот как Манон поперхнулась. За ней не давали и того.

Когда я уезжала в Магиус приданое было куда более впечатляющим. Даже если вычесть из всего этого сгоревший корпус. Девы, неужели папенька, все же настолько разозлился? Пусть так, но за мной давали десяток угольных выработок, два карьера по добыче камня, счет в банке в золоте с тремя нулями, и два участка земли в Эрнестали и Льеже, чтобы построить дом там, где мы с мужем решим жить после свадьбы. Кажется, было что-то еще, какие-то акции, в которых я ничего не понимала, но… Что же случилось? Почему молчит отец, позволяя гостям шушукаться?

— Предлагаю обсудить, остальное, — старик завертел головой нелепо моргая глазами и не понимая, отчего скривился бургомистр и нахмурился Рин Филберт, — В более приватной обстановке.

— Ваше предложение принято, — отрезал отец таким тоном, что будь я на месте нотариуса, поспешила бы спрятаться, желательно в подпол замка, и желательно, чтобы этот замок стоял как можно дальше от Кленового сада.

— А вы знаете, что через несколько месяцев нас ждет лунный парад? — высказался Рин Филберт, — Эо, Кэро и Иро выстроятся в ряд.

— Правда? — поинтересовалась обычно молчаливая леди Витерс.

Звякнули столовые приборы, слуги заменили бокалы, я все-таки вырвала пальцы из ладони Мердока…

И продержалась еще час, а потом сбежала. Будто бы невзначай оказалась у дверей, кивнула Муру и вышла. Миновала анфиладу комнат, музыка становилась все тише, распахнула дверцы в голубой салон полутемный и едва не подпрыгнула на месте от грохота. Молоденькая горничная, кажется Аньес, торопливо собирала раскатившиеся по мраморному полу подсвечники.

— Леды Ивыдель, простите, — запричитала она, — Но мыссыс Эванс, сказал, что пока не начыщу всю утварь спать не лягу…

Раскосые глаза девушки смотрели с состраданием. Не только гости шушукались за столом, обсуждая мое замужество.

Ее акцент был грубым и шершавым, словно в горло попало что-то постороннее. Как и любой житель Верхних островов, девушка произносила гласные чуть тверже, и ее «и» почти всегда звучала как «ы». На самом деле ее наверняка звали не Аньес, а как иначе, но по поверьям островитян раскрывать настоящее имя кому бы то ни было опасно для жизни.

— Скажи миссис Эванс, что я велела тебе ложиться спать, — проговорила я, проходя мимо и распахивая дверь на балкон.

— Спасыбо, леды.

Ледяные снежинки, кружась, падали на открытые руки, горящие щеки, губы… Снова хлопнула дверь. Горничная пискнула что-то еще, замолчала, и на плечи лег мужской камзол.

— Ну, хочешь, я вызову этого графа на дуэль и убью, — предложил Ильберт.

— А потом матушка убьет меня, и это в лучшем случае, — я всхлипнула, повернулась и уткнулась брату в плечо, — Лучше сбегу.

— Горячая Иви и слезы у тебя горячие.

— Что?

— Так звала тебя бабушка Элиэ, помнишь? Горячая Иви, сперва делает, а потом думает, это все твой огонь.

— Тебе легко говорить, — пробормотала я.

— Да, не очень-то, — невесело рассмеялся брат, — Угадай, кому начали подыскивать невесту?

— Врешь, — я подняла голову.

— Ни в жизнь. Через месяц мы едем в Эренсталь, свататься. Знать бы еще к кому, хотя матушка уже в предвкушении.

— А ты?

— Я предвкушаю, как здесь появиться очередная аристократка с кислым лицом и будет падать в обмороки.

— Да брось, мы не так плохи, — я нашла в себе силы улыбнуться.

— Так-то лучше, — он коснулся пальцем подбородка, — А насчет твоей помолвки, — я снова нахмурилась, — Тут все не так просто. Отец не в настроении с тех пор как получил письмо от этого нотариуса, а это почитай больше месяца, представляешь, каково нам пришлось…

— Погоди, — я выпрямилась, — Больше месяца?

— Да, помню, как он рычал, даже матушка в кабинет не заходила, а потом разорился на билет на дирижабль до Эрнесталая.

— Отец летал в столицу? — удивилась я, и было с чего, папенька ненавидел полеты еще больше меня.

— Да. И вернулся еще более хмурым, чем уехал и объявил о помолвке.

Значит, дело не в шпаге, не в жадности Мердока или хотя бы не в ней одной. А в чем?

— И урезал мне приданое, — прошептала я, — Почему? В наказание за ту лабораторию, что я сожгла? Или чтобы жених сам пошел на попятный?

— Когда ему сообщили, что ты сожгла часть Магиуса, он ругался минут десять самыми нехорошими словами. Потом тяпнул сливовой настойки, что принесла матушка, и отдал распоряжение оплатить. На этом все. Так что делай выводы, Иви, и я тебя умоляю, давай никаких побегов, по крайней мере, пока. Помнишь векселя Истербрука?

Я кивнула, отвернулась и стала смотреть, как снег неспешно ложиться на поле Мертвецов. Это дело помнили все. Началось с того, что отец выписать вексель на пять сотен золотых некоему мистеру Истербруку. Наш поверенный едва не спятил, матушка героически сдерживала слезы, Илберт злился. Но… мы это проглотили. Через месяц отец повторил платеж, и через полтора отдал вдвое больше, вплотную подойдя к черте, за которой нам грозило разорение. Атмосфера в Кленовом саду напоминала предгрозовую, Илберту пророчили армию, мне отрезание от силы, если обучение не будет оплачено, а для этого нужно было начинать закладывать шахты или землю.