Разные судьбы нас выбирают - Черчень Александра (книга бесплатный формат TXT) 📗
Водник скользнул к виску и секундой позже осторожно прикусил мочку уха, вызвав мое потрясенное «Ох!». Ощущения были обострены до предела. По голой спине вниз прогулялись мужские пальцы, и я прикусила губу, сдержав стон.
Создатель, почему так чутко реагирую?
Руки Лира на миг сжались крепче, я услышала прерывистый вдох.
А дальше была лишь приятно обжигающая патока желания, прохладные простыни под спиной… или животом, когда горячие губы мужчины задумчиво изучали мою спину и все что ниже. Прерывистое дыхание и эхом отдающий в ушах пульс, короткие стоны, которые было уже невозможно сдержать… да он бы и не позволил.
Последняя одежда, плавно сползающая со скользкого покрывала на ковер, легкое прояснение разума и запоздалое смущение. Тихий смех, дрожью отдающийся в теле, чересчур смелые руки и губы, и уже нет желания даже подумать «нет».
В какой-то момент смущение все же взяло свое и я попыталась остановить это безумие. Но сверху опустился он, и ощущение обнаженной груди мужчины отозвалось томлением внизу живота, что заставило непроизвольно изогнуться и на секунду прижаться ягодицами к его бедрам. Он судорожно выдохнул, прислонился мокрым лбом к моему плечу, потом легонько прикусил нежную кожу и спустя миг зализал укус.
От ощущения твердых губ, постепенно спускавшихся все ниже, меня начала бить мелкая дрожь волнения или… возбуждения. Вцепившись пальцами в покрывало, я могла только по возможности спокойно лежать, так как любое движение или смена позы открывали Лирвейну более широкое «поле деятельности».
Но тут он добрался до бедер, с нажимом провел по левому и хриплым шепотом сказал:
– Р-р-родинка. Интересно. А еще есть?
– Не знаю, – выдохнула в ответ.
– Поищем, – мурлыкнул блондин и продолжил изучать мое тело, о котором уже сейчас знал больше, чем я за все предыдущие двадцать лет жизни.
На этом краткое прояснение закончилось, и я вновь погрузилась в радужную дымку силы. Но теперь она не мучила. Все так же вспышками приходили картинки близости, осознание, что спустя бесконечно-долгое обольщение, чередующее то страстный напор, то томительную нежность, меня накрыла обжигающая волна. Когда я отдышалась, то краем сознания заметила, что стихии не так бушуют во мне, как раньше.
Но поразмышлять не получилось, так как родинки блондин решил все же поискать и… приласкать более основательно. Какие-то крохи стыда все же оставались, и, вспомнив, как именно ласкали родимые пятнышки на бедре и груди, я решила не сдавать те, что находились в еще более интимных местах. Но начала с тех, местоположение которых казалось мне вполне невинным. Почему-то особенно чувствительной оказалась та, что около уха. От негромкого смеха, прикосновений и аромата можжевельника я металась на простынях, не в силах сдержать длинного стона. Впрочем, до тех родинок, что я показывать не хотела, он тоже добрался.
Мир осыпался искрами еще несколько раз, пока я не ощутила, что стихии успокоились и теперь медленно оседают внутри после своей последней вспышки, из-за которой и пришлось принимать такие экстренные меры, как более тщательное изучение родимых пятнышек.
Пытаясь успокоить дыхание, я обняла взмокшего мужчину, понимая, что сейчас хочу только спать. В теле ощущалось приятное опустошение.
Услышала, как Лирвейн что-то шепнул, и нас окутала Вода. Когда стихия схлынула, то мы уже были сухими, свежими и приятно пахнущими хвоей. Так вот откуда запах… Аромат его силы. Не Воды, а Лира. Придает окраску, индивидуальность.
– Спи, маленькая, – раздался грустный голос блондина над головой. Я хотела что-то спросить, но прохладные пальцы коснулись виска, и сознание затопил вязкий туман сна. Уже в полудреме услышала: – Завтра будет новый день. И я впервые боюсь загадывать. Не знаю… Я не знаю, что будет с нами. Со мной… Любовь – самая страшная кара моего народа.
