Иная. Песня Хаоса (СИ) - "Сумеречный Эльф" (читать полную версию книги TXT) 📗
Вен Аур пока не заговаривал о свадьбе, хотя Котя понимала, что только этого и ждет все ее существо. Они принадлежали друг другу, зов связал их еще до рождения. Хаос или Духи. А существовало ли различие? В самых старых сказках часто повествовалось о двух любящих сердцах, которые тянулись друг к другу через века или расстояния. Но пока что радость от воссоединения казалась преступной и неправильной.
Город лежал в руинах, кое-как расчищали завалы, снимали цепи и ловушки с реки, чтобы из дальних мест вновь потек слабый ручеек товаров. Но пока вокруг лишь стенали вдовы, матери да обездоленные, потерявшие при штурме города последнее, что имели. На город нахлынула новая волна мора, но ее преодолели, потому что из далекого Эрома прибыло множество знахарей, а главное — люди сумели избавились от голода. Охотники искали дичь в лесах, вновь собирались ягоды и грибы. Конец лета встретил множеством подношений природы. Их хватило на первое время, а потом в счет поражения Молниесвета с его владений взяли данью побольше запасов зерна.
Так стольный град начал постепенно возвращать себе прежний облик. Вместо лязга оружия застучали молотки, конопатили свежие срубы, вновь горел огонь в восстановленных гончарных мастерских. Кузнецы вышли из детинца и располагались уже немного в иной стороне, хотя работы у них меньше не становилось. Поэтому вновь потянулись тяжелые дни без Вен Аура. Хотя сперва он лечил свою руку, и Котя оставалась с ним, сама не помня где именно. В то время каждое строение использовали не по назначению. Но через седьмицу на Вен Ауре все зажило, как обычно, как всегда. И ему пришлось вновь оставить ее на какое-то время.
— Будем жить в избе кузнеца! Только ее сначала построить надо! — сказал он, улыбнувшись. Несмотря на невзгоды, он сиял новой надеждой.
— А ты умеешь? — сомневалась Котя.
— Нет, но научусь.
Котя впервые с похорон Жели улыбнулась ему в ответ. Вместе со всеми она помогала восстанавливать город. Прядильни пока не существовало, уцелевших мастериц перевели в восстановленные подклети хором, избу отдали под другие нужды. И Котя сама не ведала, где теперь обитает, но радовалась, что больше никогда не придется спать на той лавке, где умерла Желя. Серая изба канула в прошлое, как сброшенная кожа. В это же время где-то затерялась бабка Юрена. Говорили, видели ее где-то у края города, а куда уж она дальше пошла — никто не ведал. Котя и о ней временами вздыхала. Но Вен Аур убеждал, что несчастья обрушиваются на людей вокруг вовсе не из-за нее, не из-за Иной.
— Мир сам по себе жесток, — говорил он. — И нечего брать чужую вину на себя. Вот если бы ты умела повелевать линиями мира, так, может, и делала что-то. Но ты ведь просто Котя, моя Котя. А я твой Вен Аур, твой древесный волчонок.
И они целовались, ласково и бережно, не замечая тяжелой работы. После напряженного ожидания осады, множества похорон и прочих горестей она представала спасением, она давала надежду. Новой жизнью пахли недавно построенные избы, радостью разносились голоса людей. В стольном граде вновь бурлила жизнь. Прибывали корабли на отстроенную верфь. Торговые гости старались успеть до осенних холодов. Они наперебой хвалили свои товары, впрочем, город и так во многом нуждался.
— Ого, а это что за пузатые корабли? Неужто, из-за Круглого Моря? — дивилась Котя, когда однажды вечером оказалась с Вен Ауром на берегу.
— Почему ты так думаешь?
— Мой отец ходил на таком же, — вздрагивая, отозвалась она. И вновь на нее навалилась тяжелая печаль. Нет, все-таки рана на душе не зажила, не изболела до конца после смерти Жели. Все еще давила тягучая неизвестность. Круглое Море — отец. А вместе с ним приходили мысли о матери. Ее судьба беспокоила куда больше.
— Свадьба-то свадьбой… А сердце у меня на не месте. Что с моей деревней? Что с мамой? — вздохнула Котя, стискивая плечо Вен Аура, точно он ведал ответ.
— Ох, на дорогах сейчас опасно, уже не пойдешь так по тракту, как раньше.
— Еще отряды Молниесвета в лесах до сих пор. Кого не изгнали, те в лиходеи подались! — вмешался в разговор случайный краснолицый прохожий.
— Вот я и опасаюсь! Хоть бы весточку какую прислали! А то я сколько голубей посылала — ничего! То ли забыли обо мне, то ли… Или деревня…
Котя подавила непрошеные слезы, надеясь, что о ней просто забыли, ее прокляли и потому не хотят отвечать. Уж лучше так, чем более вероятное предположение.
— Только ты у меня и остался, Вен Аур. Только ты, — твердила она в такие мгновения, дрожа от страха. Больше она ничего не боялась, кажется. Всю жизнь отгораживалась от селян. Раз уж они не желали знаться с ней, изгой деревни не знался с ними. А теперь она боялась одиночества, теперь она тосковала по знакомым местам. По матери, по дядьке Крашу, даже по отчиму и его двум склочным женам, по белобородому друиду и мудрому старейшине. В городе она так и не нашла близких людей. Вдова из Омутов скоро вышла замуж за какого-то воина из Эрома и радостно ушла вместе с ним в далекую страну. Вновь Котя оставалась одна. Хотя нет, не одна: рядом с ней шел Вен Аур.
— Я с тобой, я рядом. Навсегда буду рядом, — шептал он. — И поклянусь в этом перед духами. Ведь так принято у людей.
— Ты хочешь этого?
— Да. Ведь я стал для тебя человеком. Так заведено в Хаосе — ради судьбы мы способы полностью измениться. И я ни о чем не жалею.
— Мне кажется, я тоже изменилась, надеюсь, что изменилась к лучшему, — улыбнулась ему Котя.
Она и правда превратилась в кого-то другого, познала дружбу, узрела смерть, научилась быть заботливой. Из родной деревни увозили обиженную своевольную девчонку, она же убегала от разбойников. В доме Игора она научилась ненавидеть, во время дороги до стольного града научилась любить. Теперь же после осады, кажется, познала жизнь во всех проявлениях. Жаль, лишь мрачных. А хотелось бы вкусить хоть немного тихой радости. Тогда Котя поняла, что душой полностью готова к свадьбе, к освящению союза духами, и безмятежно улыбнулась этому, следуя рука об руку со своей судьбой.
Уже вечерело, в воздухе разливалась напоенная ароматами прохлада позднего лета. Мирно пахло печным дымком, который совсем не напоминал горький смрад пожарищ. Пережитые ужасы постепенно уходили в прошлое, пусть и оставили на душе множество свежих рубцов. Уцелевшие в этой войне радовались, что все еще живы, на обломках возводили новый мир, свой маленький мир простых людей.
Котя и Вен Аур наслаждались установившимся покоем, но что-то подсказывало: ему не продлиться долго. Тени грядущего нависали над ними. Не хотелось в это верить, они отгоняли от себя тягостные предчувствия. Разве не имели они права дожить вместе до седин в стольном граде?
— Пойдем к реке, — предложил Вен Аур.
— За стену?
— Да, на сегодня дела закончены. И еще светло.
— А ты не боишься? — насторожилась Котя.
— Кого теперь бояться? — залихватски отозвался любимый. Похоже, нежданная милость князя вскружила ему голову, убедив в собственной силе. Дождьзов и правда присылал некоторую помощь спасшему его воину. Давеча, например, пришла артель молодцев, частично даже из дружины. Они помогли валить лес для будущего сруба и перетаскивать его к кузницам. Пока что в том конце возле детинца располагались только мастерские, не предназначенные для житья-бытья. Но к началу осени обещали возвести новенькие дома. И все же для Коти добрый князь навечно носил клеймо предательства.
Но Вен Аур ее не понимал, потому что в городе ему еще никто не сделал большого зла. Он завел небольшую компанию друзей, в которую входили несколько гридей и уцелевших в битве подмастерий. Котя же вновь осталась в одиночестве. Она даже немного обижалась, когда любимый находил время для приятелей в ущерб их встречам. Но мужчины вместе работали, вместе строили избы, вместе вспоминали военные успехи. В таких разговорах Коте не находилось места. Она это понимала, однако опасалась за Вен Аура: нежданно свалившаяся слава ослепляла его. Еще бы! Весь город судачил о простом кузнеце, который спас князя.
