На осколках гордости (СИ) - Мечтательная Ксенольетта (серия книг TXT) 📗
Щека, разодранная когтями шан’ниэрда, запекла сильнее. Глаз задергался от резкой боли, но она вскоре прекратилась. Однако ожог точно остался чуть ниже глаза.
В полном молчании Акеон вывел меня из комнаты, удерживая за предплечье, а в коридоре грозно проговорил:
— Из покоев не выходи, пока не разрешу. Ты оскорбила меня, и я вправе решать, какое наказание потребовать от Волтуара. Повторишь, и я избавлюсь от тебя. Поверь, не особо утруждаясь, я превращу твою жизнь в постоянное пекло. Ты оскорбляешь духов, оскорбляешь небесных и почтенных, и только Волтуар будет терпеть твои позорные выходки. Дариэль, отведи почтенную в ее покои!
Я не сразу заметила, как меняется отношение улыбчивой Дариэль ко мне. Сначала она испуганно глянула на мое лицо, а затем убрала подставленный мне локоть. Исчезла ее доброжелательность — осталось только с трудом скрытое осуждение. Я посмела перечить правителям… Разозлила их. Оскорбила почтенных. Я понимала преступление, но не чувствовала перед обиженными вины.
В комнату я вошла одна. Не обращалась к духам, не переодевалась, не добрела до кровати. Прислонилась к стене у входа и прикоснулась к метке, мысленно позвав Волтуара. Метка чуть нагрелась, но… потухла, охладела. Он не может прийти? Или не хочет? Хочет, но не может… Наверное, ему сейчас тоже нелегко. Необходимо встретиться с ним до рассвета, успеть до казни. Мы должны успеть.
Я стояла, не двигаясь. Голова раскалывалась, а во рту давно пересохло. Я перестала считать, сколько раз прикасалась к метке, но она словно отключилась — совсем не работала. Волтуар даже не знает, что я зову его.
Не забуду. Буду помнить. Обязательно буду. Тиналь, Фираэн, Красная Осока, Фаррд… Сколько вас? Как запомнить всех?
Меня заколотило сильнее, и я обняла себя, прикасаясь к метке раз за разом. Тихо звала Волтуара, но он не слышал…
И я не услышала шорохов, шагов. Увидела знакомый силуэт в арке, ведущей на балкон. Без промедления оттолкнулась от стены и бросилась к нему. Вцепилась пальцами в рубашку и шепотом попросила:
— Помоги! Уведи их отсюда, укради…
Вольный слабо качал головой.
— … сделай хоть что-нибудь!
— Духи признали ее вину и… твою.
— Они не виноваты. Это Сиелра. Ты же понимаешь. Ты всегда понимал больше других!
— Я не могу. Аня, я ничего не могу сделать. Уже никто не может.
«Я не могу» — ударило сильнее всего. Я сползла к его ногам и затряслась. Если даже он не может, тогда кто? Кейел опустился на колени передо мной, обхватил меня, притянув к себе, а затем сел, прижимая мою голову к своей груди.
— Я не хочу, чтобы ты слышала.
— Что? — не поняла я.
Он не отвечал, но я догадывалась. И эта догадка добавляла боли в груди.
— Тут ближе к северной части, — заговорил так ровно, будто ничего не чувствовал. Сухо, лишь бы отчитаться и забыть, — торжественный зал в южной. Гостям не будут портить праздник.
— Я должна поговорить с Волтуаром. Кейел, найди его и попроси прийти ко мне!
— Он не имеет права, Аня. Духи…
— Мы должны успеть до рассвета! — перебила его, но снова перешла на шепот: — До казни.
— До рассвета? — растерянно переспросил Кейел. — Аня, — пальцы с силой сжались на моем плече, — они хотели убить почтенную. Ты любовница небесного. Тут представитель гильдии Справедливости…
Далекий крик помешал договорить Кейелу, помешал мне дослушать объяснения. Дыхание перехватило. Я пыталась вскочить, не отрывая взгляда от балкона, но Вольный намертво сжимал меня, не позволяя подняться. Кажется, я тоже кричала. Укусила его, царапала, вырываясь, отталкивая, желая освободиться. Вопила о том, что ненавижу его. Себя. Фадрагос. Всех…
В какой момент я просто ослабла, сдалась, продолжая тихо плакать? Наверное, тогда, когда далекий крик оборвался, потому что Вольный сумел прижать мою голову к своей груди и плотно накрыть ладонью мое ухо. Его сердце колотилось так же, как и мое.
«Ты слышал, как плачут драконы? Я думал, что мое сердце тоже разорвется от тоски. Но я заткнул уши, и это помогло»…
Глава 20. Виновницы. Эпизод первый
Что же им от меня нужно? Почему вцепились намертво клещами?
Я отбросила очередное письмо на зеленое сукно и, откинувшись на спинку кресла, погладила отполированный край стола. Витиеватые узоры петляли под кончиком пальца, углублялись, заполняясь мягкой тенью. Теплый ветерок раскачивал невесомые занавеси, ласкал кожу, играл с волосками на виске и затылке. С балкона сочился яркий дневной свет, заливая комнату, растворяя в себе темные углы.
Мудрецы никогда не писали о чем-то важном. Только бесконечные просьбы о сотрудничестве. Теперь написал Нелтор — человек. Опять забота об иномирянке, опять беспокойство о последствиях реки Истины… А если они знают о даре? Мудрецы все-таки. Но если бы знали, то наверняка рассказали бы всему миру, лишь бы отобрать необычайную редкость у Аклен’Ил. Или как раз боятся разглашения, чтобы и Аклен’Ил крепко не ухватились за меня? Надо бы поинтересоваться, почему эти организации не ладят между собой. Откуда растет конфликт?
Поерзала в мягком кресле, осторожно почесала щеку, возле заживающей ранки, и снова потянулась к письмам. Что хотела в них отыскать? Ничего. Если бы не злопамятная натура Акеона, то у меня все еще были бы книги. Но одним утром — еще из тех, что я проводила в кровати, не реагируя на окружающих, — он молча вошел в комнату, забрал книги, которые дал Волтуар, и так же молча ушел. Теперь осталась книга зельеварения Елрех и письма, которые я жадно перечитывала.
У мудрецов различался почерк.
Символы, точнее буквы общего языка, были красивее у Эриэля — эльфа. С завитушками, с растянутыми и заостренными хвостиками. Рувен — рассат — писал неаккуратно, со слабым нажимом, будто держал руку навесу. Может быть, эта раса так и пишет. Во дворце ее представители появлялись очень редко, хотя и в Обители гильдий встречались не на каждом шагу. У Линсиры — шан’ниэрдки — символы отдавали полнотой, и даже прямые линии будто закруглялись. Ее брат, Линсар, ни разу не написал мне. Когда-то Линсира просила, чтобы я встретилась с ним, но я даже не стала просить об этом Волтуара. Интерес мудрецов к последствиям реки Истины мог вызвать интерес Аклен’Ил к этой же проблеме. Мне такое внимание категорично не нужно. Опасно. И вот недавно я получила письмо от Нелтора, в котором он просил меня, как человек человека, потянуть с замужеством и все же позволить сначала мудрецам на крошечную часть периода забрать меня к себе. Я не хотела замуж за Волтуара и тем более не хотела к мудрецам на проверку. Обойдутся. Но письма перечитывала. Раз за разом перечитывала и ни черта не понимала.
У них различался только почерк. Совсем немного речь: рычащая, обрывочная, мягкая, обволакивающая, требовательная, почтительная, заискивающая.
Лишь немного речь и почерк…
Разные расы, разная история, культура, характеры, приоритеты, но… их трудно отличить от людей. Вернее, не так. Их сложно различать между собой, если перестаешь обращать внимание на внешность.
Я в который раз обманула сама себя, позабыв, что нахожусь не в привычной среде. Законы и логика Земли остались дома, а тут… даже черт не разберется. Духи знают, что творится!
Зажмурилась, глубоко вздыхая и постукивая пальцами по столу. Аклен’Ил и Энраилл… Что же вас связывает между собой? Зачем Вольному нужна была эта тайна?
Вольный… Об имени лучше постепенно забывать. Так будет правильнее, душе спокойнее. И вспоминать о нем нужно нечасто, аккуратно.
Сердце насторожилось, словно юркий зверек. Вот-вот — и снова запрыгает, ударяясь зайцем о ребра, будто о прутья клетки. Растормошит мысли, стравит сомнения с решительностью и разбудит ненужную тягу к доверию. Вольному доверять нельзя. Никому нельзя, но ему особенно.
Ту ужасную ночь он провел со мной: успокаивал, убаюкивал, утешал — возился со мной, как с невинным ребенком. И мне удалось заметить, а позже вспомнить невероятное — стыд Вольного. Нет, Аня. Это ты сама напридумывала себе чудес, чтобы верить в них. Потому что в такое приятно верить, отвлекаясь от болячек. Но…
