На краю одиночества (СИ) - Демина Карина (лучшие книги txt) 📗
Глеб не ответил.
Не стоит вступать в беседы с иными. Вполне возможно, что существо это, теперь почти неотличимое от человека – разве что чувствовалась некоторая неясная, неуловимая разумом, несуразность в фигуре его – вовсе не отец.
Просто знает.
Видит.
Слышит больше, чем доступно людям.
– Не хочешь обнять? – тварь растянула руки, и из чрезмерно длинных пальцев высунулись когти. – Нехороший мальчик… никогда меня не любил. Завидовал.
Неправда.
Но… надо сосредоточиться.
– Сам слишком бестолковый, бесталанный… сколько лет прошло, и чего добился? Может, создал какой-нибудь уникальный артефакт?
Голос вкрадчивый, журчит, что вода по камням.
– Ритуал разработал? Получил награду… хотя да, получил, но награды, скажем так, пустое. Их получить легко, когда в приятелях у тебя наследник престола.
– Владимир? – тихо поинтересовались Его императорское Величество, которому делать в доме Анны было совсем нечего. И уж тем паче не стоило обращать на себя внимание существа.
– И ты, мой мальчик, здесь…
Тварь двигалась медленно, она словно привыкала к этому, созданному ею же тело.
– Ты здесь. Пришел. Совесть взыграла? Ты всегда был слишком совестлив для того, чтобы править. Вот твоя матушка, та знала, что совесть – это роскошь для человека твоего положения.
А лента не исчезла.
И бант был.
Пышный розовый бант из тех, которыми придворные дамы украшают своих собачонок. Он выделялся в сером пограничье, что цветом, что вообще полной своею неуместностью.
Если присмотреться…
– Видишь, что получилось? – тварь провела пальцами по лицу княгини, которая покорно закрыла глаза. Она больше не гляделась живой.
Кукла.
Так и есть… с чего Глеб вообще взял, что именно она управляет сущностью? Связь – оружие обоюдоострое.
– Если бы ты убрал ее вовремя, ничего бы не произошло, – тварь склонила голову, разглядывая Его императорское Величество с немалым интересом. – Но ты просил. Слышишь, девочка? Он просил свою матушку оставить тебя в живых. И она поклялась. Забавно, да?
– Ты – не он, – Его императорское Величество покачали головой. – Не мой наставник. Я знаю.
– Также, как и раньше? Когда к тебе пытался обратиться этот мальчишка? Ты знал, что он наговаривает, что он слишком слаб. И приказал не вмешиваться в семейные дела. Спасибо.
– Не стоит его слушать, – заметил Глеб.
– Видишь? Он знает. Многое знает… но толку? К слову, он свято верит, что не такой, как я… и никогда не станет таким… таким нет, но станет другим. Правда?
Нет.
Твари ответ не нужен.
Она идет, медленно, и становится очевидно, насколько оно иная. В мире яви, запертые в человеческих телах, скованные плотью, твари вынуждены подчиняться и этой плоти, и законам мира. А здесь она лишь подражает.
На редкость бездарно, к слову.
Колени прогибаются в обратную сторону, а плечи перекашивает, и шея изгибается, вытягивается, а с нею – и воротничок рубашки, который кажется продолжением плоти.
Так и есть.
…а ведь сильна, если все равно удерживает структурированный облик.
– Он уже становится… он почти готов… не хватает малости. Времени, верно, Глеб? И случая… случай у нас подходящий. Договоримся?
Она останавливается перед Анной и тянет уродливую руку, но коснуться не смеет.
– Я отпущу ее. И его… – взмах в сторону Его императорского Величества. – И это ничтожество…
Олег с призрачною скрипкой. Кажется, он отказывался видеть, что происходит вокруг. Он смотрел лишь на эту скрипку, и на смычок, который то касался струн, то исчезал, чтобы спустя мгновенье вновь появиться в пальцах.
– А ее не отдам. Она нам пригодится… для ритуала. Для ритуала всегда нужна кровь и желательно свежая. Конечно, не девственница… с девственницами интереснее. Просто поверь.
Княгиня стояла.
Слушала.
Улыбалась. Глаза ее были закрыты, а на лице застыло выражение абсолютного счастья.
– …потом сам попробуешь. Убедишься.
Оскал.
И выдох. Тварям дышать не обязательно, даже тем, которые решили, что они хотят быть похожими на людей. От нее воняет тленом и тем, иным, миром, готовым пожрать явь.
Если дадут.
…тварь старая.
Когда зацепилась? Во время ритуала? Или еще раньше, когда старый некромант решил, что ему под силу будет справиться с проклятьем?
Родись дитя мертвым…
…оно было живо. И не умерло ни в первый день, ни во второй, что мастер не мог не почувствовать. Почему не добил? Боялся ли отката? Или… тоже прошедший через войну, он просто устал убивать? И подумал, что…
…гарант.
…мир иной тем и хорош, что способен поглотить темную силу без остатка, стало быть… да, Евгения Холмогорова-Ильичевская может думать, что это она столь умна, что нашла выход. Но дело в ее отце.
Он призвал тварь.
Он заарканил ее проклятьем, привязав к миру, посадив на поводок.
Отсюда и жертвы. Твари было мало проклятья, но она не позволяла ему развиваться, принимая избыток тьмы на себя. Поэтому проклятье и уснуло. И спало, позволив Анне вырасти. И что изменилось? Тот ли целитель, который самонадеянно плеснул света во тьму виноват? Или… старик просчитался?
Твари опасны.
И она нашла способ сменить хозяина? Одно дело сидеть на цепи у опытного мастера, и совсем другое – говорить с обиженной женщиной, которой есть, что пообещать.
Как бы то ни было…
…ее необходимо изгнать.
Вот только…
Ритуал?
Нет. Эту тварь не оглушить заклятьем. И ждать, пока на полу появится круг, она не станет. Хотя… возможно, интереса ради она позволит Глебу начать. Но здесь, в месте смешения миров, ритуалы не имеют особой силы.
А что имеет?
– Ты знаешь, – сказала она, улыбаясь. – Ты знаешь… здесь ты ничего не способен сделать. А вот если позволишь мне выбраться…
Княгиня все еще улыбалась.
И что она видела?
– Так ли это важно? – тварь умела говорить даже с теми, кто молчал. – Но… если тебе интересно, почему бы и нет… она счастлива. Здесь и сейчас. Она молода. Любима. И любит. У нее чудесный муж, который не чает души в ней и ее детях. На редкость унылые мечты. Но с женщинами такое часто случается. Они слишком тупы и ограничены, чтобы желать большего, нежели заложено природой. Поэтому, поверь, мир не потеряет, если одной сучкой станет меньше.
– Нет.
– Подумай… здесь и сейчас вы все в моей власти. Я могу забрать ее жизнь. Или вот… его…
Император покачнулся, схватившись за сердце.
– Я могу выпить его душу до капли, благо, чувства вины в нем хватит, чтобы утолить мою жажду. А потом закушу этой нелепой девочкой, которая настолько пропиталась проклятьем, что устоять перед нею почти невозможно…
Глеб положил обе руки на плечи Анны.
Он ее не отдаст.
– Потом я съем и это ничтожество… – тварь прикоснулась к Олегу и тот, будто разбуженный этим прикосновением, встрепенулся и ответил:
– Нет.
– Может, и нет. Может, мы с тобой договоримся. Ты впустишь меня, а взамен я дам тебе то, в чем тебе все отказывали. Силу. Храбрость. Мы сделаем так, что никто не догадается. Я спрячусь. Усну. На время… и ни один мастер…
– Нет, – Олег тряхнул головой и вскинул скрипку, которая обрела плоть. – Хватит с меня! Я больше не могу слушать это! Я…
– Хочешь расскажу, как она умирала? – тварь подобралась еще на шаг.
– Глеб… – шепотом сказала Анна.
Тьма от тьмы.
Плоть от плоти… она знает свои творенья, она единственная властна над ними. И Глеб почувствовал, как тьма наваливается, пронизывает его тело, будто желая разодрать на клочья. Он впустил ее.
И покорился.
Признал свою слабость. Он услышал голоса, сонмы голосов, сводящих с ума. И оглох от них. А оглохнув, собрал тьму, чтобы создать копье. Призрачное, оно легло в ладонь.
И слетело.
Пронзило тварь, заставив ее захлебнуться словом.
– Даже так? Ты все же решился? Мальчиш-ш-шка… – тварь зашипела, а княгиня вдруг закричала, громко и надрывно, и тонкий голос ее забился птицей в комнате, разбивая зыбкие окна, а с ними и границу мира.
