Упырёк (ЛП) - Лю Эдвина (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
— А вы? С кем имею честь беседовать? — Эдвард через силу улыбнулся, прищурил глаза, фокусируя зрение. К его великому сожалению, чары слетели. И вряд ли будут восстановлены — это может привести уже к полной слепоте.
— Мы некроманты, — пояснил трупарь.
— А я Светлый маг, — в тон ему ответил Гисли. — И не просто Светлый маг, а по делам преступлений, совершенных Светлыми же магами.
— То есть? — не понял обладатель грубой фигуры и сурового голоса. — Своих, что ли, судишь?
— Если надо, то и сужу, — подтвердил Эдвард. — Неужели среди Тёмных не бывает такого? Ну, в своей ложе — понятно, вы друг за друга держитесь. А между ложами как?
— Всегда помогаем, — с достоинством ответил некромант. И остальные вразнобой подтвердили его слова.
— Неужели? — Эдвард усмехнулся. Наивные они, словно дети. Думают, все Тёмные — какой-то единый Орден. Только враки это всё. — Нет у вас никакого единства, даже внутри лож нет! Вот прямо сейчас — разве не расколоты некроманты на два лагеря? Разве не отказались сотрудничать с некромантами маги ложи Страха в городе Сольме? А сейчас куда вы идёте? К стихийникам? Разве не отказали вам и стихийники?
— С чего это ты взял? — удивился грубиян-некромант.
— Тебя как звать-то? — спросил Эдвард.
— А тебе какое дело?
— Фергус О`Шей его звать, — подсказал чей-то юный голос. — А вон того худого — Редьярд, а вон тот — Руд! А я Тобиас.
— Тобиас Франкотт? — спросил Эдвард.
— А вас как звать? — спросил юнец. И вдруг споткнулся на слове, охнул. — Да… Франкотт. Я это. Откуда знаете?
И на всякий случай отошёл подальше от Гисли.
— Приходилось про тебя слышать, — ответил Эдвард. — Потом поговорим. А что до стихийников и прочих Тёмных, так это я из первых уст, можно сказать, узнал — от самих магов ложи Страха.
Тут он, пожалуй, приврал — о том, что маги не договорились между собой, он узнал от Венделы и Дайлена. И только потом услышал подтверждение от Томаса Франкотта.
— Был у нас такой, пойман да убит, причём трижды — Эрл Тимо Десмет. Тоже всё хотел единения с другими ложами, — продолжил Гисли.
— Врёшь, — сказала женщина-некромант, плотно сбитая и неаккуратно одетая. — Не мог он… он же давно из ложи-то ушёл! И как это понимать — трижды был убит? Да кто ж его подымал?
— А вот так, — Эдвард развёл бы руками, но правая очень уж болела. — В первый раз подсунул вместо себя другого человека, чары навёл. Второй раз убили его тело, а дух — вон. Да только оказался тот дух заперт в чужом теле. Не так давно изгнали его оттуда, — тут Гисли нашёл взглядом паренька по имени Тобиас. — И изгнал другой некромант. Он-то и сказал, что ложа ваша раскололась на две части. Одна, дескать, на стороне живых, а другая, стало быть, будет на стороне мёртвых. Оттого и смерти они не боятся. Вы, я так полагаю — боитесь.
— Кто ж такое сказал? — спросила женщина-некромант.
Гисли поманил к себе Тобиаса.
— А сказал мне это Томас Франкотт. Отец, я так понимаю, этого отрока. Так что, эн Фергус О`Шей, врёте вы всё о единстве среди Тёмных. Нет среди вас единства. Потому и побеждаем мы вас раз за разом. И пока не истребим, не успокоимся.
Некроманты загудели, заворчали. Но Эдвард сидел совершенно спокойно.
— Сколько вас? Десятка полтора? И уже дрожите за свои жизни, правда? А ведь этот ваш Великий Мёртвый ещё даже не набрал силу. Он хоть воплотился?
— Воплотился он, — сказал негромкий голос. Говоривший не сидел у костра — он пришёл откуда-то из темноты. — Но силу ещё не набрал, да. Ему надо ещё совсем немного. Добровольную жертву, которая с радостью пошла бы на убой. Мне почему-то кажется, что человек, о котором ты рассказывал, Десмет, готовился именно к такой кончине.
Гисли с интересом смотрел на невысокого, щуплого человека, подошедшего к костру. Да, каково войско, таков и предводитель. Невидный собой — ни стати, ни величия, ни даже властного голоса и богатой одежды. И это пресловутый Сарвен Дард? Гисли только усмехнулся.
— Скажи, дознаватель. Уверен ли ты, что вы действительно уничтожили дух Десмета? Что он не остался подселенцем в невинном теле? — спросил Дард.
Эдвард кивнул.
Но следом за Дардом вышла из темноты и Вендела. И она с горечью сказала:
— Нет, мы не уверены. Лассен Мармален, носитель, был сослан в ссылку, но никаким процедурам его не подвергали. С магом ложи Смерти он в последний раз виделся ещё в лазарете, и я там была. Так вот в лазарете он собирался провести сеанс изгнания, но его увели обратно в тюрьму. Вот он увёл, — Вендела кивнула на Эдварда и повысила голос. — Он не дал Томасу закончить дело!
Гисли, если б мог, то вскочил бы на ноги.
— Там всё было кончено! — вскричал он. — Любой бы подтвердил это!
Некроманты и Вендела молчали. Только Тоби Франкотт — Гисли нарочно посмотрел на него! — пошевелил губами, повторяя имя мага: «Томас».
Но Эдвард решил ничего не говорить мальчишке о его отце. Возможно, скажет потом — если это будет выгодно.
***
По северному побережью, особенно в горной его части, немало селений, которые не снятся Спящему богу. Есть даже такие, где люди полудики и не едят хлеба. По двое, по трое отправляют по таким сёлам выгоревших магов — если, конечно, признаны они безопасными и тихими. А если нет, то ждёт их либо тюрьма, либо иные поселения — те, где за Тёмными пригляд.
Лассе Мармален попал в приморскую деревеньку, где под двускатными крышами, плетёнными из водорослей и покрытыми глиной, ютились в бедных домиках собиратели моллюсков. Корзины с уловом они возили на лодках в сборный пункт, где выручали за свою добычу мелкие монетки, одеяла, курево и дешёвое жидкое пиво. Случалось ловцам забить тюленя или наловить рыбы — тогда собирали они пир прямо на берегу.
Ни Светлый, ни Тёмный, лишённый магии, Мармален оказался в деревне единственным ссыльным. Да и в округе о ссыльных магах мало кто слышал. Старосте заплатили, чтобы он следил за Лассе и, если что, сообщал магу в большом селе, где располагался сборный пункт. Вот и всё. Никакого пригляда за ним больше и не требовалось.
Из Сольме Мармален прибыл сюда четыре дня назад. Всё сидел он на камнях у воды, щурился от солнца или ёжился на ветру. Раз в день старуха, ухаживавшая в деревне за больными, уводила его в дом, чтобы накормить скользкой солёной рыбой с душком и супом из водорослей и морских пауков. Мармален давился, но ел. Когда темнело, старуха снова уводила его в дом, почти насильно укладывала на тюфяк, укрывала циновкой и оставляла одного. В крошечном домишке теплился очаг, который топили китовым дерьмом, смешанным всё с теми же водорослями. Утром Лассен уже сидел на одном из крупных камней, похожих на спины каких-то морских животных, и смотрел на воду.
Пятого дня ветер переменился. Задул с севера порывами, и солнце, выглядывавшее сквозь рваные облака, осветило подплывавшую к берегу тушу мёртвого нарвала, наполовину вмороженного в лёд. Люди дивились, собравшись на берегу, на странное животное — огромное, в три человеческих роста. Кто-то из стариков вспоминал, что видел раньше такую невидаль. Начитанный Мармален лишь пожал плечами и отвернулся от чудища, когда у него вдруг потемнело в глазах. Лассе увидел серебристые треугольные знаки Ордена Теней. Туша нарвала зашевелилась и издала страшный хрип.
Мармален развернулся к нарвалу и протянул к нему обе руки. Властным жестом он заставил лёд растрескаться, а тело мёртвого животного — зашевелиться. Нарвалий зуб, напоминавший копьё, уставился в небо. Рыбаки сгрудились в кучу и закричали, пытаясь древними заклятиями прогнать от берега зло. И тут с неба хлынули серебряные знаки, словно град. Люди закрывались от них руками, падали на гальку, расползались по домам. Староста, стоя на почтительном расстоянии от берега и сжимая зубами старую прокуренную трубку, подозвал к себе мальца, который сел в быструю узкую лодку и, отчаянно гребя веслом, устремился вдоль берега к большому заливу — к пункту.
Старуха, кормившая Мармалена, убежать не могла. Она упала лицом вниз, простирая руки к ногам Лассе, и тот спросил, где её лодка. Старуха указала на узкий челнок, плетёный из плотно сбитых в жгуты водорослей, и весло из плавника. Мармален велел ей принести кожаный бурдюк с водой, положить в лодку сушёной рыбы, и отчалил. Справиться с лёгкой вертлявой «прибрежной» лодкой оказалось нелегко. Речные плоскодонки управлялись и плыли совсем иначе. Но Лассе быстро учился. Старуха оттолкнула его от берега, а староста, подбежав, ударил старуху по лицу.
