За синими горами (СИ) - Борисова Алина Александровна (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Нет, Андрей, препарата не было, да он и не нужен, — слишком задумавшись, как бы ему объяснить проблему, я опускаю дурацкое отчество. Не потому что претендую на какое-то равенство или близость, просто оно для меня чужеродно и кажется явно излишним при доверительном разговоре. — Скачки, к сожалению, пока неизбежны, но… Понимаете, проблема не в том, что по утрам у меня, к примеру, низкий гемоглобин. Проблема в том, что и к вечеру он не дорастает до нормы. В то время, как восстановиться он должен максимум к обеду. Должен, Андрей, должен, — повторяю, чувствуя его недоверие. — Я знаю, так у людей не бывает. А у меня вот… сделали. Искусственно сделали для определенных целей. Там была какая-то врожденная патология, ее сумели усовершенствовать, преобразовать… Я не знаю подробностей, мне не сообщали. Я знаю результат. Усиленная регенерация клеток крови.
— Маша, но мы говорим не только о регенерации, но и об обратном процессе. Все, что регенерирует за день, разрушается за ночь.
— Да не разрушается ничего! — может и зря, но как уже не сказать? — Кровопотеря, доктор. Обычная, банальная кровопотеря. Затем идет экстренное восстановление. Кровь же не однородна, вот и восстановление идет с перекосами. Плазма восстанавливается практически сразу, там ведь вода в основном. А восстановление тех же эритроцитов таких энергозатрат требует, что истощенный организм и к вечеру не справляется. Вот и все ваши скачки в показателях. И, собственно, все, чем я могу вам помочь. Я не знаю, какие результаты для меня норма. Есть подозрения, что они могут отличаться от стандартных. И я не знаю, какая скорость восстановления будет свидетельствовать, что организм пришел в эту самую норму и не нуждается в помощи извне.
— Маша, ты меня в гроб вгонишь! — он встает и начинает нервно расхаживать по палате. — Вот почему чем больше я спрашиваю, тем меньше мне хочется услышать ответ?
— Так может, пора перестать спрашивать?
— Какая кровопотеря, Маша? Вот объясни мне, какая ежедневная — вернее, еженощная — кровопотеря может описываться словами «обычная, банальная»?
— А вот кровопотеря, доктор, — я уверенно расправляю плечи и поднимаю на него не терпящий возражений взгляд, — происходит за стенами этой больницы, не является следствием какой-либо болезни, а потому некоем образом вас не касается.
— Маша…
— Нет, доктор. Категорически. Есть подозрение, что вас ждут другие дела и другие пациенты.
Потом мы, кажется, долго играли в гляделки. Я переглядела, он ушел. Вздохнул тяжело напоследок, выражая в этом вздохе все, что он думает о моей несносности, но ушел. А я бессильно откинулась на подушку, ругая себя последними словами за то, что доверила ему так много.
Должно быть, я просто безумно устала уже быть одной, ежедневно выживать в чужом, едва знакомом мире. И отчаянно хотелось на кого-то опереться. На кого-то, кто будет сильным, смелым, знающим. Кто поможет и защитит. Кто, пусть и не возьмет на себя мои проблемы, но хотя бы чуть-чуть поможет. Подставит руки под мою ношу секундой раньше, чем я ее оброню.
Может быть, меня обманула больница, заставив расслабиться, погрузив в атмосферу тех, «довампирских» еще времен, подарив ложное чувство возвращения домой. Или, может, обманул сам облик этого доктора, слишком похожего — не чертами лица, но чертами характера — на одного так и не забытого мной хирурга. И видя тот же напор, и ту же уверенность в своем праве вмешиваться и в своей способности все решить, я невольно откликалась, будто встретив давнего и проверенного знакомого. Невольно забывая, что тот знакомый проверки не прошел, безосновательно надеясь, что этот окажется лучше…
Несколько дней я провела в жутком напряжении, но вроде бы ничего не изменилось. Он все так же заходил узнать, как дела, все так же открыто улыбался и рассказывал о ближайших планах. И, в ответ на мой вопрошающий взгляд, неизменно успокаивал, что все обязательно будет хорошо. И я поверила.
Тем более, что две недели моего незаслуженного отдыха прошли, и я вернулась к работе. Вернее, приступила к своим новым обязанностям. Взять меня медсестрой он все же не смог, устроил сестрой-хозяйкой. Не намного ближе к собственно медицине, но зарплата выше, физический труд сведен к минимуму. Да и ответственность возросла значительно, что позволяло чувствовать себя чуть более уважаемым лицом, чем простая санитарка. А если добавить к этому и значительно улучшившееся физическое самочувствие, то неудивительно, наверное, что я бегала теперь по больнице на невероятном душевном подъеме, улыбаясь всем и каждому, горя энтузиазмом сделать все, что ни попросят. И отношение ко мне постепенно сменилось. Я не была уже выскочкой, пролезшей на должность по блату. Я была молодой, но очень толковой, надежной и ответственной.
Появились даже приятельницы, с которыми можно было поболтать в свободную минуту. Дальше этого дело не шло, дальше у каждой из нас была своя жизнь, и в моей посторонним места не было.
А вот доктор… Как-то он незаметно стал «своим». Нет, он тоже никогда не докучал мне после работы и не появлялся более в нашем доме. Но каждый рабочий день я неизменно забегала к нему, порой по нескольку раз, поскольку он продолжал подкармливать мой организм так недостающими ему витаминами и минералами и по-прежнему хотел контролировать процесс.
— Ну вот, — сказал он мне как-то под вечер, когда я влетела к нему, сияя улыбкой, испытывая сказочный прилив сил, словно не после рабочего дня, а после дня отдыха в санатории, — приятно взглянуть на человека, который просто лучится здоровьем! Если бы еще не твои постоянные кровопотери, — неодобрительно вздохнул он, и все испортил. — Маша, ну невозможно ж так жить! Я на тебя по утрам гляжу — у меня руки опускаются.
Взглянула на него, такого несчастного, сидящего в своем начальственном кресле в окружении каких-то глупых бумажек. Так жаль его стало. Подошла и, не слишком задумываясь о том, что делаю, опустилась к нему на колени, прижалась, обняла за шею. Это казалось мне таким естественным в тот момент. Это и было естественно. По-вампирски. А вот как это по-человечески выглядит, мне и в голову не пришло.
— Ах, доктор, о какой ерунде вы думаете, — чуть потерлась виском о его висок. — Все ж хорошо, вы меня спасли. Вы мне помогли, помогаете, я вам так благодарна! А вы? Вот вечно вы отыщете хоть что-нибудь, да плохое! И вообще, — положила голову ему на плечо, уткнувшись затылком ему в шею и устремив взгляд в окно, — мне бы доктор, ваши проблемы. Тут зима на носу, а у меня и сапог-то нет, все в туфлях бегаю. Вот думаю, мне с зарплаты осенние покупать, или все-таки зимние? У вас холодные зимы?
— До нуля, — он отвечает как-то не сразу. И только сейчас кладет, наконец, на стол свою шариковую ручку и осторожно приобнимает меня за талию.
— В оттепель? Ну, это знакомо. Морозы насколько сильные?
— Вот до нуля и бывают… морозы. Но редко, обычно у нас теплее.
— Правда? — поднимаю голову и смотрю на него недоуменно. Он тоже смотрит. Не могу понять, как. — Но это же замечательно, значит, зимние сапоги не нужны. То-то я смотрю, их и в продаже-то нет… Но погодите, — новая мысль приходит мне в голову. — Это что же, выходит, у вас и снега не бывает? Совсем?
— Ну почему, выпадает. Раз в несколько лет на денек-другой. А дома у тебя, значит, много снега зимой бывает?
— Много, — вздыхаю я, вновь устраиваясь на его плече. И кажется, впервые начинаю понимать, что вкладывает Ясмина в понятие «тепло». Вот от доктора мне тепло, хоть я и не мерзну. И хочется прижаться плотнее, обнять покрепче и замереть, наслаждаясь тем, как невидимые теплые искорки проникают под кожу… Этак завтра мне его вообще укусить захочется, пытаюсь встряхнуть себя я. Но ведь сегодня не хочется. А он так и вовсе ко мне как к ребенку относится, так что б и не посидеть? Тем более, не возражает. Не нравилось, так прогнал бы. — Знаете, когда я в детстве шла по расчищенной от снега дорожке, мне казалось, что сугробы вокруг величиной с дом. И мы в них рыли всякие норы, сквозные проходы или даже целые снежные комнаты, приглашали потом друг друга в гости… А еще у нас делали снежные горы — высокие-высокие, и заливали водой. А мы потом всю зиму с них катались, не только дети, но и молодежь…
