Ветер Безлюдья (СИ) - Татьмянина Ксения (лучшие книги .txt) 📗
Я распахнула глаза от неожиданности и схватилась за ухо. Вагон уже подъезжал к станции, люди готовились к выходу, уплотнились, что не разглядеть — кто стоит за самыми ближними? Мне нужно было выходить через две — я ехала к маме, сдавшись на уговоры провести вечер в женском семейном кругу — я, она и тетя Лола с дочерью.
«Застрял, дурак, так далеко от дома… Как же все достало, как хочется к ней. Она все лучше меня понимала, но я не могу вот так все бросить. Потом — будет новая жизнь. Где захотим».
Поднявшись с места, быстро оглядела тех, кто стоял у первой двери — Ильи среди них не было. Протиснулась до второй — тоже. Вагон длинный, но вдруг расстояния прослушки хватало на часть соседнего и он был в нем? Как его поймать, если выйдет? Как его узнать, если он в кепке или капюшоне, и я не успею увидеть лица в массе выходящих? Только по росту?
Пришлось сделать шаг из вагона и решать за минуту — остаться здесь или запрыгивать обратно? Когда я столкнулась с ним глазами, поняла, что он меня сразу признал — через секунду-другую в мыслях проскользнуло «Рыжая…»
— Илья!
Я не боялась. Он вырос во Дворах, дружил с Виктором, знает Карину, — не может он, даже если пошел не по той дорожке, причинить мне настоящего вреда. У Ильи — ни персоника, ни наушников — он не был отвлечен ничем, поэтому услышал сразу. И шарахнулся в сторону, — к другому пути и подошедшему поезду.
Я следом.
«Отстань же, дура! Отстань!».
Его попытки скрыться — привели лишь к закрытой межвагонной двери, и до следующей станции пришлось ехать, как в ловушке.
— Тебя брат ищет, — выпалила главное, когда смогла через людей до него добраться и схватить за плечо, — и Карина!
— Отвали!
Илья отрастил волосы и пол-лица его теперь закрывала длинная светлая челка.
— В гробу я их всех видал. Отвали, говорю!
«Еще слово, и станешь моим пропуском в Колодцы!»
— А что ты там забыл? Что ты забыл в Колодцах?
Мелькнула растерянность, и только после до меня дошло, что я задала вопрос не на реплику, а на мысль. Назад дороги нет.
— Застрял далеко от дома… как же хочется к ней. Я слышу все, о чем ты думаешь, Илья, и я не отстану. Я хочу получить ответы, хотя бы ради того, чтобы мой друг прекратил мучиться с твоими поисками.
— Ты чокнутая…
«Отведу и сдам, хочешь к зверям в лапки?»
— Нет, не хочу. И ты не отведешь и не сдашь! Ты не сделаешь этого.
Вот теперь он поверил. На лице у него отобразился ужас, он стряхнул мою руку с плеча, и оттолкнул — пошел к дверям вагона. Что я могла ему сделать? Остановить? Преследовать? Орать ему в затылок про что-то важное?
— Не хочешь вернуться в Почтовый Двор хоть ненадолго? Увидеться с мамой, или с Виктором?
Мой громкий голос привлек внимание даже «глухих» и «слепых» рядом. Некоторые обернулись, некоторые бросили косой взгляд.
— Откуда ты столько знаешь?
У Ильи глаза стали как у дикого зверя.
— Отовсюду и ото всех. Я знакома с Виктором, я знаю твоего брата — Андереса Черкеса… ты в курсе его существования? И твоя настоящая мама еще жива…
— Мне плевать.
— Почему?
— А ты прочитай в мыслях! — Он приблизил лицо, ощерился и ткнул пальцем в свой висок. — Как тебе?
— У тебя нет ответа, у тебя одни эмоции.
— Хочешь докопаться? Ну, давай, следуй за мной. Пойдешь? А тебя в трущобах многие ищут, пойдешь?
«Ищут и тебя, и твоего наркомана…»
— Илья…
Я всмотрелась в него, пытаясь увидеть и понять — что же он сейчас за человек? Неужели безвозвратно потерян?
— Я больше не могу пройти, поняла? Не могу! Я в трущобах насовсем заперт, — ни в Колодцы, ни во Дворы, ни на Континент — мой дом это вонючие Убежища и Мосты. О них знаешь? И я выбрал цель жизни, и мне никто не нужен рядом…
«Всех не защитить…»
— Я могу провести тебя во Дворы.
— Врешь. Как? Ты что, собака?
— Уверена, что смогу. Хочешь?
— А взамен?
— Что у тебя за цель? Почему один? Почему в Колодцы?
— Выходит, не все ты можешь достать из моей башки…
Илья заколебался, подумал еще и качнул головой в сторону выхода, с вызовом посмотрев в глаза:
— Я могу ответить. Но не здесь. Идешь, рыжая?
Маме я успела отправить сообщение, что не приду на ужин. И чтобы возможные ответы не отвлекали звуком, поставила на тихий режим. Пришлось сделать две пересадки, прежде чем мы вышли на самой первой станции в черте трущоб.
Было еще светло, самое время для посещений — и многие двигались с нами в одном направлении — к родственникам, но Илья шел так, словно один в лесу и за каждым кустом или деревом ждал опасности, — оборачивался, всматривался, вжал голову в плечи, став меньше ростом и будто пытаясь быть незаметнее.
«Если бы меня не занесло, черт… теперь расхлебывать! Если увидят с этой, — придется ее хватать и говорить, что к ним и веду. И будет к лучшему?»
— Куда ты меня ведешь?
— Не важно. Тебе же ответы нужны?
— Нужны.
Прежде, чем зайти в подъезд, мы простояли рядом с ним минут пять, — пока он выглядывал всех — есть кто в окнах, шел ли кто следом, все ли спокойно?
— Не отставай…
Подъезд, дверь, квартира, сквозной балкон, коридор, арка — и снова коридор, застекленный проход между корпусами, — техническое помещение, полуподвал, снова подъезд и квартира… карусель Мостов, высот и сторон света. В эти минуты мыслей Ильи не слышала — или он ничего не формулировал, пока шел, или персоник умер, а вместе с ним и проводная способность наушников. Если вообще эти вещи связаны.
— У тебя в голове маршрут? Как можно не запутаться?
Он коротко обернулся, помолчал, а потом нехотя ответил:
— Это цепочка, и каждый раз она выстраивается так, как ты ее соберешь… Заходи, если не боишься.
Я зашла. Старая квартира, — верхние этажи, что заметно по открывшемуся из окон виду, скудная обстановка, затертый линолеум и столько белой пыли, словно здесь занимались побелкой.
— Ты странная. Мне кажется, я видел тебя где-то еще.
— Да, — я улыбнулась, — складывала когда-то для тебя бумажные самолетики, и ты запускал их с холма.
— Если ты из моей прошлой жизни, то сколько же тебе было?
— Десять.
— Голожопое детство.
Илья не улыбнулся, а снова будто оскалился. Встал у окна, напротив света. Одет он почти как Карина, едва ли лучше — старые кеды, старые джинсы, футболка и рубашка с длинными рукавами сверху — закрывавшая в жару руки. Колется или чтобы без персоника не увидели?
— Ты с ними?
Он кивнул, даже не переспрашивая «с кем»:
— Я здешний доставщик. Гонец.
— Доставщик чего?
— «Гербария», сообщений, клиентов.
— Зачем?
— Хочу на службу к его высочеству.
— Что у тебя за цель?
Нервно укусив себя за губу, он словно успел удержать зубами первое, что хотел сказать.
— Твоя телепатия здесь не работает?
— Она работает только через наушники. И только с теми, кто был в нашей детской компании в прошлом. И до тех пор, пока этот человек сам для себя потерян.
— Аномальные трущобы… В Колодцы не попасть обычным, знаешь? Дворы я потерял — закончился хороший мальчик. Инфу по родне нашел, но стучаться в двери к тем, кто давно меня считает мертвым — глупо. Хренова туча лет прошла. Да я и не сентиментален. Жил с обочниками до тех пор, пока не узнал большего — и про Колодцы, и про тварей, и про их жертвы.
— Ты хочешь туда, но тебя до сих пор не пускают?
— Вот придушу тебя, отволоку к ним… я не гуманист, я готов принести в жертву одного человека, ради десятка других. Я могу перешагнуть черту, став достаточной скотиной для прохода в Колодцы.
— Достать главного? Спасти остальных? Сжечь там все?
— Царек сидит там, на континенте. — Кивок себе за спину. — Но иногда он появляется, чтобы проконтролировать самые важные заказы. За пару лет я столько инфы накопал. Я ведь не один здесь на побегушках, есть и другой круг — ближний. А человек болтлив особенно после выпивки или маленькой дозы «орхидеи…
