Божественная дипломатия - Фирсанова Юлия Алексеевна (книги полностью TXT) 📗
– Интересно, – спустя полчаса выдал вар, когда безуспешные поиски двери притупили первый исследовательский азарт, – как скоро нас хватятся и начнут искать? А если начнут, то когда обнаружат?
– Если меня, то по-настоящему лет через пять, может, через семь, когда поймут, что заклинания связи не отвечают, – «обрадовал» вара Элегор правдивыми соображениями. – А вот насчет тебя не знаю, наверняка куда раньше. Посол все-таки, да еще на чужой территории исчез. Кто тебя знает, может, похищен или шпионить полез? У вас какие-нибудь обязательные мероприятия на завтра намечены?
– Только завтрак, – вспомнил Мичжель.
– Значит, часам к двенадцати хватятся, – сделал относительно оптимистичный вывод герцог. – А если узнают, что ты со мной ушел, постараются найти побыстрее. Но вот насчет того, когдана самом деле отыщут, с этим сложнее. Раз в тайных переходах проблемы с магией, не факт, что поисковые заклятия на нас смогут настроить извне, значит, даже магам из королевской семейки придется попотеть. Но как бы то ни было, лучше нам с тобой самим постараться выбраться, чтобы не пришлось в самодовольные рожи спасителей – Энтиора и Мелиора – смотреть да слова благодарности из себя выдавливать, а потом перед Лимбером оправдываться, каким образом мы умудрились сюда угодить.
– Думаешь?.. Но если они обнаружат, что мы находимся в тайных коридорах, то предпочтут спасти, а не забыть о нашем существовании, признав, что бессильны помочь? – уточнил Мичжель, печально вспоминая свой наколовшийся на шип у дверей плащ, что сейчас выглядело как дурное предзнаменование.
– В чем-то ты прав. Ни Мелиор, ни Энтиор у моей урны с прахом рыдать не будут, а уж жизнь обычного человека принцы и в диад никогда не ставили, – снова «обрадовал» спутника Элегор, по-прежнему размеренно двигаясь по сети коридоров и делая методичные повороты налево. – Но мы исчезли в королевском замке Лоуленда, где так просто, как в мирах, концы в воду не спрячешь. Я герцог Лиенский, ты – официальный член посольства под покровительством Сил Мира. Они вынуждены будут приложить все старания, чтобы нас отыскать.
Мичжель издал еле слышный вздох облегчения.
– Пусть только попробуют меня в этих коридорах забыть! – закончил герцог. – Да я если в таком месте средоточия силы сдохну, привидением им покоя не дам, не только ночью, но и днем являться буду. К тому же, если Элия или Лейм узнают о такой подлянке, то устроят родственничкам «веселую жизнь».
– Значит, мы постараемся найти выход из лабиринта быстрее, чем будет обнаружено наше отсутствие, чтобы не доставить принцам удовольствия выступить в роли милостивых спасителей, – приободрился молодой вар.
– Точно! – подтвердил Элегор, но, заметив, как Мичжель слегка поморщился, тут же спросил: – Ты чего?
– В туалет надо бы, – немного помявшись, признался вар, пытаясь подсчитать, сколько бокалов жидкости вместило его тощее брюхо совсем недавно и отчего эта самая жидкость так настоятельно просится назад в самый неподходящий момент.
– Тоже мне, проблема, – отмахнулся Элегор и злорадно прибавил: – Вот чего в этом месте нет, так это благоустроенного сортира, так что не стесняйся, давай, ты направо двигайся, я налево. Встретимся здесь, на перекрестке, как только полегчает! И нечего конфузиться, эти ублюдки нас тут заперли, так пусть и пожинают плоды, вернее, вляпываются и вдыхают! Чем сильнее вонять будет, тем лучше!
Поборов легкое смущение, Мичжель последовал мудрому житейскому совету приятеля и сразу почувствовал, что жить стало легче и веселее, вскрылись свежие запасы оптимизма. Коридор перестал казаться темным и слишком мрачным, приключение обрело шарм. Спать вару не хотелось, и блуждания в светящихся одеяниях в темноте вполне можно было принять за еще один пункт оригинальной ночной экскурсионной программы. Так, перебрасываясь шутками и посмеиваясь, вар и герцог снова пустились в путь, уверенные, что теперь-то выход будет обнаружен, и обнаружен быстро.
Лабиринты – они ведь такие коварные творения изощренного больного ума: чем более испугана и несчастна пойманная в их лапы жертва, тем неохотнее они выпускают ее из своих жадных объятий, а держать в утробе веселых приятелей, воспринимающих все творящееся, как наилучшее из возможных развлечений, лабиринтам нет никакого удовольствия. Смех их раздражает, и камни стараются побыстрее выплюнуть «неправильную» добычу. Эту философию развивал герцог Лиенский, пока, свернув в очередной раз налево, парни не уперлись в стену.
– Тупик! – разочарованно констатировал Мичжель. – Опять пустая карта!
– Ты прав! – согласился Элегор. – Это обидно, столько шляться по знаменитым таинственным тайным переходам замка и не найти не то что грандиозного клада, даже завалящей монетки, никаких скелетов, привидений, таинственных артефактов и зловещих пророчеств, написанных на стенах кровью заблудившихся узников! Я в возмущении! Даже пыли, и той нет! Как только выберемся, напишу жалобу королю Лимберу! Пусть наведет порядок!
– Обязательно напиши, пусть если уж не сокровищ понатаскает, то хотя бы скамейки велит расставить, разложить запасы вина, продуктов и построить сортиры, – поддержал возмущение герцога практичный Мичжель.
– Вот демоны! Я же чую, что выход должен быть где-то здесь! – Элегор сел на пол и стукнул в сердцах кулаком по стене.
– Тут? – Посол тоже присел на корточки рядом с проводником и стукнул по стене там, где ее пытался пробить упрямый герцог.
Пока парни долбили ни в чем не повинную стену, под ними, не выдержав веса двух тел, что-то еле слышно скрежетнуло и хрустнуло.
– Нет, не здесь, под нами! – тут же шустро сориентировался Элегор и деловито предложил: – Ну-ка, давай вместе!
Приятели, подхватившись с пола, принялись синхронно подпрыгивать у самого края плиты, добивая заевший механизм совокупной тяжестью своих идейных организмов. В первые шесть прыжков ничего не происходило, но на седьмой, не вынеся жестоких издевательств, а может быть, мстя за надписи на стенах и осквернение пространства отходами жизнедеятельности, что-то хрустнуло сбоку гораздо сильнее, чем прежде. И плита повернулась вокруг своей оси, да так стремительно, что успела приложить падающих вниз «попрыгунчиков» по затылкам, исполнив тем самым сладостную мечту замковой стражи.
Осыпанные нежно-голубой штукатуркой мужчины, словно подбитые в полете гигантские птицы счастья, распоров роскошный верх балдахина, рухнули прямо в изножье огромной кровати, на которой возлежала прекрасная обнаженная женщина, прикрытая разве что находящимся сверху мужчиной.
Пока оглушенный Мичжель только пытался выдраться из залежей мягких подушек и одеяла, тряся головой, чтобы хоть немного прояснилось в глазах, Элегор уже радостно объявлял с добросовестностью экскурсовода, отрабатывающего гонорар вне зависимости от условий и обстоятельств:
– О! Это спальня принцессы Элии! Знаменитейшее место! Половина населения Лоуленда, не говоря уже о сопредельных и далеких мирах, грезит о том, чтобы здесь оказаться, но какова доля грезящих, уже реализовавших свою мечту, о том статистика благоразумно умалчивает. Впрочем, скажу одно: пустует сия обитель в исключительных случаях, когда в замке нет самой принцессы или она изволит развлекаться в другой комнате! Но сейчас богиня здесь, и спальня, соответственно, занята!
Малым извинением столь нахального поведения герцога служило лишь то, что перевернувшаяся плита приложилась к его витающей в винном дурмане голове не менее основательно, чем к затылку Мичжеля. Но оглушение у Элегора вылилось в дерзкую тираду, которая прервалась сразу, как только до идейного сознания бога дошло, с каким мужчиной сейчас развлекается Элия, обыкновенно снисходительная к его проказам.
Когда тот обернулся, даже несносный герцог поспешил заткнуться, а Мичжель со свистом выдохнул воздух сквозь зубы, чувствуя всем нутром, что настал его последний час, ибо такие страшные, полные холодной, равнодушной ненависти глаза могут быть только у Смерти, у жуткой и неотвратимой Смерти. Вар поспешно зажмурился, радуясь тому, что успел облегчиться в коридоре.
