Жрица богини Маар (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Совет был хорошим, но чтобы последовать ему, пришлось выпить еще успокоительное. Действие того, что я приняла до завтрака, раздражающе быстро шло на убыль — дрожали пальцы, заходилось стуком сердце, в глазах щипало. Опасалась, что в таком состоянии мне опять что-нибудь привидится, а потому приняла вдвое больше микстуры, чем следовало.
Проснувшись, с радостью обнаружила, что проспала обед. По словам Суни, Гарима была у себя. Даже присутствие сестры помогало справиться с переживаниями, поэтому засиживаться у себя не стала. Сразу пошла к Гариме.
— Ты очень вовремя встала, — сестра отвлеклась от какой-то рукописи, жестом пригласила меня присесть. — Император будет ждать нас через час. Мне бы не хотелось одной разговаривать с ним от нашего имени. Тем более о том, что произошло с тобой. Разумеется, — поспешила добавить Гарима, — я сделаю это, если ты не готова к подобной беседе.
Удобная лазейка, привлекательная — спрятаться за временной слабостью, отгородиться ото всех. Но я не стала ею пользоваться, уверенная в том, что так сделаю только хуже. Убегая от сложностей, невозможно с ними справиться.
— Спасибо, не стоит, — я покачала головой и поменяла тему, указав на рукопись: — Что это у тебя?
— Заметки, которые сделала моя предшественница. Именно она выбрала Абиру Передающей Ратави. Я и прежде не понимала, почему именно ее, а после всего вновь искала ответ в старых записях. Пока не нашла.
— Ты к ней не заходила? Не разговаривала?
— Чтобы спросить, зачем она это сделала? — предположила Гарима. — Нет, не заходила. К тому же ответ очевиден и прост. Зависть и ревность. Я чувствовала их во время последнего ритуала. Именно ими я объяснила случившееся Альду. Посчитала, он должен узнать одним из первых.
— Как он воспринял? — спросила я, вспомнив приятного статного воина, наверное, единственного человека на свете, любившего Абиру.
— Он в ужасе. Не представлял, что она способна на подобное, — вздохнула сестра. — Мне его очень жаль. Надеюсь, он одумается и не последует за Абирой, когда ее отправят на каторгу.
— На каторгу? — переспросила я.
— Она ведь не жрица теперь, — грустно усмехнулась Гарима. — Простой человек, совершивший преступление против жрицы. Закон предусматривает суровые наказания в подобных случаях. Не знаю, решит ли суд клеймить, ведь Абира не склоняла сареха к убийству, но каторжных работ ей не избежать.
Я попробовала представить бывшую Передающую в шахте. С лопатой или киркой, с ведром камней или грязной воды. Воображение мне отказало. Абира ведь в жизни своей не поднимала ничего тяжелей книги. Подумалось, она не продержится там больше месяца. Будто прочитав мои мысли, Гарима добавила:
— И что-то мне подсказывает, Великая наделит Абиру долгой жизнью. Обратит благословение в наказание.
Я устало провела ладонями по лицу. Чувствовала правоту Гаримы и действительно надеялась, что Альд не загубит свою жизнь ради женщины, которая его никогда не любила. Которая вообще вряд ли была способна любить.
Знакомый кабинет с овальным столом и янтарным светом, приятный запах благовоний и блеск золота чернильниц. Я предпочитала рассматривать их, а не встречаться взглядами с мужчинами. Начало рассказа далось мне особенно тяжело, потому что Гарима не сказала ни Императору, ни господину Нагорту, зачем просила о встрече. По совету сестры, я начала с обстоятельств знакомства с Ингаром и только потом заговорила о заклятии и вчерашней истории.
Правитель был разгневан невероятно. Это осязаемое чувство ускоряло мое сердце, кружило голову и сбивало с мысли. Император Адмий подробно расспрашивал о маках, об амулете Ингара, о том, как сарех впервые проник в дом жриц. Благодаря кристаллу я уже знала ответ на этот давно занимавший меня вопрос. Ингар получил от соотечественника одну из серег Абиры и описание сада, внутреннего двора и дома. Упоминание бывшей Передающей в этой связи возмутило Правителя. Он даже позволил себе предположить, что мудрая и сдержанная Доверенная наверняка не раз указывала Передающей на необходимость осторожно выбирать посетителей. Справедливое, хоть и не слишком вежливое для богобоязненного тарийца высказывание.
Когда я назвала имя сарехского священника, зачаровавшего для Ингара и цветы, и амулет, сидящий напротив господин Нагрот неприязненно скривился.
— Он и в городе доставляет много хлопот. Подстрекает соотечественников приступом взять посольство, — сказал советник.
— Даже после того, как стражи предупредили его и всю общину во время службы? — удивилась я.
— Да, даже после этого, — хмуро подтвердил он.
— Милостивые Супруги видят, как мне не хотелось его арестовывать, но этот человек не оставляет иного выбора, — Император взял листок и быстро написал приказ об аресте.
Господин Нагорт присыпал чернила песком и, сложив бумагу, запечатал письмо сургучом. Мелодичный звон золоченого колокольчика, раболепный слуга, взявший приказ, короткое указание Императора передать бумагу господину Мирсу немедленно.
Я следила за происходящим отрешенно, благодаря лекарство за спокойствие и жалея, что не могла уйти.
— Случившееся ужасно, — в голосе Правителя слышалось сочувствие. — Преступник будет наказан по всей строгости закона. И никакой посол не защитит его. Это я вам обещаю.
— К сожалению, это не все новости, — покачала головой Гарима. Она поняла, что я больше не в силах рассказывать и, положив ладонь мне на запястье, заговорила о роли Абиры. Короткие сухие фразы не скрывали боль и разочарование сестры, и деловой тон ей не удалось выдержать до конца. Голос казался похоронным, а пальцы дрожали от волнения.
Долгое молчание пропитало воздух удивлением, граничащим с оторопью.
— Не думал, что жрица может предать сестру, — пробормотал господин Нагорт. — В голове не укладывается.
— Не только у вас, — тихо согласилась Доверенная. — К счастью, нам больше не придется с ней сосуществовать и проводить ритуалы. Великая лишила ее дара.
Снова надолго повисла тишина. Ошеломленные таким известием политики не решались высказать свое отношение к новости. Я чувствовала это столь же отчетливо, сколь ясно видела Императора, переводящего взгляд с Гаримы на меня и обратно.
— Такое решение Великой сердечно радует меня, — наконец признался Правитель. — А госпожу Абиру в ближайшее время ждет суд. Если вы не возражаете, конечно.
— Нет, не возражаем, — твердо ответила совладавшая с собой Гарима. — Мы тоже считаем, что подобное нельзя оставлять без наказания. А еще нужно подумать о новой Передающей Ратави. Я сообщу вам в ближайшее время, кто ею станет.
До ужина я по устоявшейся традиции встречалась с Ферасом. Воин рассказывал мне новости посольства, передавал сведения от отца, городские слухи. Общение с ним с каждым днем доставляло все больше радости, хотя в тот вечер воин показал себя с неожиданной стороны.
— Кто это сделал, госпожа? — сурово спросил он, неотрывно глядя на очень удачно скрытый косметикой кровоподтек на лице. Суни перед приходом Фераса немного поколдовала надо мной, и наблюдательность воина меня поразила.
Ферас был взбешен. Плотно сжатые губы, трепещущие крылья носа, колючий взгляд и волна злости меня напугали. Я даже отпрянула:
— Он уже в тюрьме.
— Я бы хотел услышать имя, госпожа, — твердо продолжил Ферас, удивляя и тоном, и настойчивостью.
— Ингар. Но зачем вам?
— Я верю в наших судей, госпожа, — нехорошо ухмыльнулся собеседник. — Но до вынесения приговора еще много времени. Нельзя допустить, чтобы он считал его впустую потраченным. Но не волнуйтесь, развлекать его будут с умом, — заверил Ферас. — Ему еще долго служить на благо Империи в каменоломнях. Никто не хочет лишить его этой чести.
Он был совершенно искренен и убежден в правильности своих намерений. Меня же ошеломляла сама идея, что кто-то мог так близко к сердцу принимать мою судьбу и мстить за причиненный мне вред. От этого почва уходила из-под ног, а слова Фераса удивительным образом согревали, утешали. Мне даже хотелось поблагодарить его, но я сдержалась, сообразив, что поблагодарю за сломанные ребра Ингара.
