Рыжая племянница лекаря. Книга вторая (СИ) - Заболотская Мария (книга регистрации .txt) 📗
Ни одной лошади — даже лучшей из герцогских конюшен — не было под силу то, что вытворяло бесовское создание. Мы, словно на крыльях, переносились через огромные овраги, а затем вздымали тучи брызг, когда Хорвек направлял лошадь в реку — нестерпимо жаркое дыхание било в наши спины и вода была единственным спасением от него. Казалось, что вот-вот мы полетим над верхушками деревьев, или, того хуже, поскачем по реке, словно вода стала в одночасье мутным стеклом. Кто мог знать доподлинно, каким колдовством набито это животное, сотворенное демоном из неведомой дряни? Я готова была поверить и в то, что от удара ее копыт земля может разверзнуться до самой преисподней.
Огненная птица негодовала — мы ускользали от нее, как широко не распростирала она свои крылья. Я слышала как она гулко кричит: голос ее казался многократно усиленным ревом пожара и треском горящих деревьев. Три раза она подавала свой клич, и на третий раз я услышала, что ее крик слабеет. Хорвек не солгал, когда сказала, что времени для гнева огненному духу было отмерено не так уж много. Когда я вновь осмелилась оглянуться, небо уже не полыхало заревом. Пожар, которым был отмечен наш путь, катился огненными волнами по земле, но волны эти не обладали разумом и не преследовали нас. То был обычный огонь, бездумно обращающий все на своем пути в золу и пепел. А пылающая птица, отчего-то возненавидевшая меня, таяла в небе, все больше напоминая огненный крест, едва различимый в дымной пелене.
— Оно слабеет! — я боялась поверить в то, что видела. — Оно не догнало нас!
Но Хорвек безжалостно подгонял коня, и вскоре над нашими головами сомкнулись густые ветви: здесь начинался неведомый мне лес, темный и пахнущий пряной смолой вперемешку с сыростью и болотистым духом. Дорога здесь была ровной, словно ее разгладили большим чугунным утюгом, присыпав затем золотистой мелкой хвоей. Огромные деревья, похожие на ели, так плотно смыкали свои лапы, что ни одна травинка не росла у их корней. И средь бела дня здесь царили сумерки. Бег коня, как мне показалось, стал спокойнее — я могла разглядеть бесчисленные серые стволы, сливающиеся вдалеке в сплошную мрачную стену; землю устилал густой валежник, из-за обилия которого свернуть с дороги не вышло бы даже у самого отчаянного искателя приключений. Мы очутились в тихом царстве лесных духов и зверей, бесшумно ступающих по зеленому мху.
— Берегись! — воскликнул вдруг Хорвек, и я испуганно взвизгнула, еще не поняв, что произошло, но почувствовав, как изменилось что-то в движениях лошади.
Еще спустя мгновение я уже лежала на влажном мху, уставившись в мрачную сизую мглу, перед тем пребольно ушибив спину. Откуда-то сверху на меня посыпались, словно град, золотые монеты, одна из которых звонко щелкнула мне по лбу, и я подумала, что боги все-таки не упускают случая надо мной посмеяться. Хорвек, ловко упавший, словно кошка, на четвереньки, уже поднимался на ноги, ничуть не пострадав.
— Что такое? — у меня от удара из тела вышибло, казалось, не только дух, но и последний ум. — Куда подевалась лошадь? Ее украл какой-то зловредный дух? Или она провалилась сквозь землю?
Тут в глазах у меня перестало двоиться и я увидела гору старых костей, разбросанных по дороге.
— Действие чар истощилось. Магическое создание вернулось в прежнюю форму, — коротко сказал Хорвек, всем своим видом показывая, что сейчас ему не до разговоров.
В прежние времена мне бы не хватило этого скупого объяснения, но колдовские уроки не прошли даром. Теперь я куда лучше понимала, как устроена магия, и почему от колдовских существ так часто несет мертвечиной. Толстый демон-предатель, ставший пособником рыжей чародейки, наверняка разыскал пару павших кляч, оживил и наделил сверхъестественной силой для своих нужд. Но Мобрин погиб и заклятия начали расплетаться, ведь запечатаны они были его волей. Потому-то Хорвек и говорил, что времени у нас немного…
— Что же будет с Харлем… — пробормотала я, вновь вернувшись мыслями к мальчишке, ставшему волей судьбы моим подопечным.
— Я видел его рядом с повозками, — отмахнулся Хорвек, который не тратил времени даром и собирал золото, поблескивавшее среди зеленого густого мха, как чьи-то хищные желтые глаза. — Если у него достанет изворотливости, то он сочинит жалостливую историю о том, что его околдовала ведьма, и разбойники не утопят его в реке.
— А если не достанет? — всплеснула я руками.
— Тогда он страшная бестолочь и спасать его тем более не стоило, — ответил он, но, заметив, что я всерьез расстроена, прибавил:
— Йель, старый разбойник души в вас не чаял. Он не позволит, чтобы мальчишке причинили вред. С Глаасом Харлю будет намного спокойнее, чем с тобой.
— Да ведь он хотел продать нас в рабство! — возмутилась я.
— Если ты в это поверила, то в людях ничуть не разбираешься, — рассмеялся Хорвек. — Готов поставить все это золото на то, что он собирался оставить вас в своем доме. Открыто объявлять это было не с руки, чтобы не дразнить остальных, но, думаю, единственным покупателем, который выпал бы на вашу с Харлем долю, стал бы именно Глаас. И, я полагаю, в его доме вам бы жилось вполне неплохо.
— Вот уж спасибо! — проворчала я, хотя в глубине души ощутила запоздалую благодарность к мастеру Глаасу, который и впрямь обходился с нами куда лучше, чем того стоило ожидать от дикого разбойника, перерезавшего невесть сколько глоток. — Жить в доме душегуба с пустошей!.. Хватит с меня того, что дядюшка угодил в тюрьму… Хоть он и прослыл во многих городах шарлатаном, однако в наших родных краях что Равы, что Биркинды всегда считались честными семействами, и породниться с записными висельниками — судьба не по мне. Что это ты придумал! Харля нельзя оставлять мастеру Глаасу, госпожа Лорнас ума лишится, если мы не вернем ей сына!
— Ты шагу ступить не можешь без того, чтобы не найти страдальца, которого требуется спасать, — снова засмеялся Хорвек, пересыпая монеты из руки в руку перед тем, как спрятать их в карман своей изодранной обгоревшей куртки. — Подумай вот о чем: мы сорвали добряку Глаасу выгоднейшую в его жизни сделку. Неужто он не заслужил оставить при себе мальчишку, раз этот болтун так пришелся ему по душе?.. Быть может, из твоего Харля выйдет отличный наследник разбойничьего дела… Ладно-ладно, не кривись. Обещаю, что расспросим о мастере Глаасе в Ликандрике, если доберемся в те земли. Его должны хорошо знать на южных рынках.
— Так-то лучше, — я смерила его взглядом, пытаясь распознать, не обманывает ли он меня, для виду давая пустые обещания. — Знать бы еще, куда занесла нас эта адская животина… И, скажи-ка на милость, что за история с этим огненным духом? Ты говорил, что это колдовство должно спасать от слуг ведьмы! А оно собиралось прикончить нас, и не вздумай сказать, что мне померещилось! Чтоб такое заметить, не требуется ни особого ума, ни наблюдательности. Огненное чудище размером в половину неба вознамерилось меня изжарить, и гналось как ополоумевшее за нами, хоть я честно просила его о помощи, как полагалось!..
К тому времени мы оба шарили руками по мху в поисках рассыпавшихся монет, и по виду Хорвека нельзя было с уверенностью сказать — улыбается ли он моим словам, находя в них что-то забавное, либо же вообще не слушает меня, погрузившись в собственные мысли. Однако, не успела подумать, что зря трачу время на возмущения, как он задумчиво произнес:
— Старое колдовство капризно и мстительно, но этот дух был зол неспроста. Сдается мне, ты нарушила правила. Я говорил тебе, чтобы ты выполняла мои указания в точности, иначе быть беде. Зря ты меня не послушала.
— Святые угодники! — вскричала я в немалом возмущении, забыв от обиды о боли и усталости. — Как у тебя язык повернулся сказать, что я неверно исполняла твои богомерзкие указания? Может, я и глупа по твоим меркам, но кое-какое соображение все-таки имею. Вздумал тоже — обвинять меня в том, что чары вышли такими злющими!.. Сам говорил, что колдовство добрым не бывает, а древние духи порой выживают из ума от скуки. Просто ты и сам не знаешь, чего ждать от своих фокусов, но никогда в том не признаешься из гордости…
