Уровень: Магия (СИ) - Мелан Вероника (книги без регистрации .txt) 📗
Ведь не зря же был поход. Ведь она просила развития, просила счастья в личной жизни.
Нет, новых встреч не происходило; кто бы ни сидел сверху, согласия на них, видимо, пока не давал. Несколько раз звонил Ричард, присылал дорогие подарки, Марика отсылала их назад отправителю, не открывая коробок. Нет, она не потеряла любви к украшениям, которые там, скорее всего, находились, но не желала давать зеленый свет человеку, который несколько дней назад, по мягкотелости и неосмотрительности впущенный в квартиру, сразу же недобро отозвался о новой и любимой картине: мол, что за примитив? Как можно держать на видном месте подобную безвкусицу, «мазню» неизвестного художника? И куда делся старый шедевр? Она вытолкала гостя в коридор вместе с «шедевром» и грандиозным скандалом, высказав на прощание все, что она думает по поводу холеных снобов, их вкусов, умов, знаний и прочих достоинств, услышала в ответ возмущенную фразу про «сбрендившую стерву» и хлопнула перед носом дверью.
Таким образом, следующие двое суток прошли без звонков и подарков. И хорошо. Потому что нашлось время в тишине и покое подумать над новой идеей, которая, ворвавшись в разум, теперь всецело занимала мысли. Она напишет сценарий к циклу передач о развитии и познании себя и окружающего мира, да, обязательно напишет! О взаимодействии человека и жизни, о целях, желаниях, приоритетах. Она создаст совершенно новый подход в подаче и объяснении, она донесет до людей что-то важное и наконец-то сделает что-то полезное.
Впервые с момента возвращения с Магии Марику что-то заинтересовало по-настоящему. Увлекло, закружило, осветило изнутри. Пусть эти передачи будут не такими, как все, что она видела до этого, пусть заинтересуют лишь узкую аудиторию, пусть вообще заинтересуют хоть кого-нибудь, и она уже будет счастлива.
Написать. Убедить Арнольда профинансировать съемки. Выпустить в эфир, и дать возможность знанию дотянуться до тех, кто в нем нуждается. Вдохновение есть, возможности, талант и желание, спасибо Создателю, — тоже, осталось лишь приступить.
Искусственно выстроенная бодрость духа почти всегда справлялась с отсеиванием тягостных мыслей, помогала сохранять оптимизм и ощущать хотя бы призрачное движение вперед, но предсказуемо проседала в одном-единственном случае — при попытках общения с Лао.
Сколько бы Марика не пыталась вести монологи, молить, увещевать и делиться собственной энергией, зеркало лишь изредка показывало на поверхности туман, но никогда слова. Ни фраз, ни советов, ни простого «привет». И это огорчало. В такие моменты как никогда крепко и сильно наседала тоска, и тогда зеркало вновь приходилось откладывать в верхний ящик стола.
Имена комедийных персонажей путались, их диалоги раздражали.
Соседка Тося выходила назойливой и глупой; врываясь в комнату с яблочным пирогом, она должна была светиться довольством и изрекать шутку, хорошую шутку, чтобы зрители смеялись, но Марика не могла выдумать ничего банальнее фразы: «А я тут кое-что испекла! Давайте пробовать?»
«Чаевничать будем?»
«Кому пирог? Им можно зарядить в лицо бойфренду…»
«Пожрем, коровы?»
Ужас…
Нет, здесь по сценарию должна быть шутка. Вчера приходили дельные мысли, а сегодня — нет, попросту «не катило». Зрители полюбили сериал «Две подружки», они хотят видеть продолжение, хотят заряжаться позитивом, а унылый сценарист целый вечер сидит и безрезультатно пытается выдавить из себя одну-единственную замшелую шутку. Да еще и постоянно отвлекается на мысли о совсем другом сценарии, гораздо более интересном, увлекательном и завораживающем — сценарии первой передачи из серии «Внутренний мир».
Марика раздраженно вздохнула и отвернулась от ноутбука.
Она стала некачественно писать на заказ, это плохо. Это чревато недовольством Арнольда, выговорами и потерей премиальных. Но ведь музу не привяжешь, как корову, к столбику, чтобы стояла и пожевывала травку? Что сделать, если она постоянно упархивает бабочкой от пресловутого столбика и сидит на растущем за забором красивом цветке? Не гоняться же за ней с сачком, как гонялась когда-то, прыгая по листам кувшинок, за бабочками у волшебного пруда.
Бабочки, пруд, Золотой лес…
Где все это сейчас? Где? Арви… Майкл… Неужели вход на Уровень навсегда закрылся?
Марика повернулась и долго смотрела на картину с холмом, затем вздохнула и опустила голову.
— В чем дело, девочка? Раньше ты всегда была мне рада. Ну? Что случилось?
— Уходи, Ричард. Я не ждала тебя так поздно.
Мужчина у двери нахмурился, привалился спиной к косяку, сложил руки на груди. Кажется, он был пьян; как раз в той кондиции, когда движения еще не становятся развязными, но куража и решимости прибавляется. Вот только ей, Марике, этот кураж пришелся не к месту и не ко времени. Нежданный визит в девять вечера хуже годового отсутствия гостей — уж лучше похандрить одной, нежели в неверной компании.
— Я принес вина.
Зашуршал сжатый в руке пакет.
— У меня есть вино.
— Тем лучше, будет больше.
— Не надо, не хочу.
— Это хорошее вино. Дорогое.
— Догадываюсь. Все равно не хочу.
— А чего ты хочешь?
Он смотрел напряженно, пристально, с плохо сдерживаемым во взгляде раздражением. Гладко выбритый, но усталый, с аурой находящегося в эмоциональной путанице человека. Растерзанный, разнузданный, злой.
— Я от тебя ничего не хочу.
Невидимый удар по щеке и толчок в грудь — выметайся отсюда.
Губы Ричарда сжались в полоску.
— Я где-то лоханулся? Что-то делал не так? Дарил не те подарки, не водил тебя туда, куда ты хотела? Уделял мало внимания, был сосредоточен на себе? Что? Что?! Говори!
— Ничего не нужно… — Марика потерла лицо и поняла, что устала. От объяснений, тех, что уже звучали, и тех, которым не суждено прозвучать. — Не нужно ничего исправлять, просто все, понимаешь? Просто иди.
— Что «все»? Совсем все? Гонишь меня, как подзаборную пьянь?
— Ричард!
Ей невероятно сильно хотелось сжать кулаки.
— Да меня ни одна баба так не прокатывала, знаешь ли… — С опущенной головой и красным лицом он стал похож на разъяренного быка. — Дело не во мне, да? Совсем не во мне. Я понял. Стоило отпустить тебя «поотдыхать», как у тебя появился кто-то еще. Я прав? Прав?! Это поэтому я вдруг перестал быть в фаворе? Ты просто в кого-то влюбилась?!
Теперь он орал. Орал сдержанно, но бешено, пытаясь недосказать тех ругательств, что осиными жалами вертелись на языке.
— Так ты мне скажи? Чего ты мне мозги… компосируешь!
Марика опустила плечи, выдохнула, затем расправила их и взглянула на гостя устало, но с вызовом. Сейчас или никогда. Лучше пусть так, чем постоянно ходит и ноет, не понимая, что осколки прошлого уже не собрать и не склеить.
— Так, — ответила ровно и поразилась чувству, что вовсе не соврала. — Да, я влюбилась в другого. Теперь все? Я могу закрыть за тобой дверь?
Наверное, он хотел ударить. Наверное, хотел многое сказать и, судя по красным пятнам на щеках, сказать сильно, горячо. Но сдержался, ушел с прямой спиной, бледный, с лихорадочно блестящими глазами, сжимая пакет с бутылкой так сильно, будто это было ее горло.
Не чувствуя сил ни в руках, ни в ногах, Марика закрыла за гостем дверь.
(Ronan Hardiman — Angel)
Она почти не думала о нем, но всегда помнила — ни на минуту не забывала. Просто не позволяла себе идти глубже: нельзя открывать заветную дверь, если тебя не просили.
Майкл был в ее сознании искрой — искрой от костра, ведущим вперед светом, но ведущим легко, без напряжения. Марика не пыталась его ни догнать, ни дотронуться. Она берегла эту искру, не позволяя ей погаснуть, но и не пуская к ней сквозняк из собственных размышлений — не хватало еще, чтобы костер раздуло. А если его раздует с одной стороны, но не с двух?
Глупо. Нет ничего прозаичнее и бессмысленнее любви без взаимности. А какая может быть взаимность, когда она здесь, а он там? Когда они такие разные.
