Турнир Тринадцати женихов (СИ) - Шестрова Ольга (первая книга TXT) 📗
— Так, сама посмотришь, — подмигнула Офелия, это подмигивание было равно самому весёлому смеху человека. — Давай-ка я тебе почитаю легенды.
Офелия поманила огромную книгу пальцами. Страницы перелистывались по щелчку. Под историю о великом рыцаре Оланде и его волшебном роге, оправленном в золото, я заснула. Но сны мои были неприятными. Я то падала куда-то в темноту, то карабкалась по отвесной скале, то скакала на коне по густой грязи, думая об одном: «Не запачкать бы амазонку!»
Проснулась я с болью в теле и печалью в душе. Пока Финист не пришёл, побегу к папе. Наши покои были соединены узким ходом. Накинув на ночную рубашку тёплую шаль, я вошла в потайную дверь.
Несколько торопливых шагов, и я в спальне короля.
— Пап, прости меня, — я скользнула в кресло отца, он листал с утра какие-то документы, присев на краешек, — я нехорошо поступила, знаю. Вазочка и всё такое… — я помахала рукой, не находя слов.
— Сашка, — он обнял меня одной рукой, а второй коснулся своих светлых кудрей, в них сразу появилась ярко-синяя прядь.
— Не вздумай обратиться сейчас, — прижалась я к нему слушать, как стучит его сердце, было приятно всегда.
Мой самый любимый человек.
Ненаглядный.
Мой дорогой папочка.
Такого мужа мне не найти.
Таких больше нет во всём Семимирье.
— Я не смогу без тебя. Не хочу турнир этот. Замуж за незнакомца не хочу, — я прижалась губами к его гладко выбритой щеке.
— Это девичьи выдумки. Страхи и тревоги настигают даже тех, кто выходит замуж по нежной взаимной любви, — помрачневший взгляд отца упёрся в мамин портрет.
Я её видела, только родившись, и не запомнила. Вместо мамы у меня были её великолепные изображения в позолоченных роскошных рамах.
Королева Беатрис Прекрасная умерла через несколько дней после родов. Говорили, что я очень на неё похожа. Платья мамы стали мне впору недавно, но я не могла надеть их на балы и приёмы, хотя они ласкали мою кожу шёлком и мягким кружевом, согревали и обнимали каждой складочкой и запахом сливочной тянучки, так пахли её любимые духи.
Если принцессу Первого королевства увидят в платье двадцатилетней давности, новостники разнесут по всем самым дальним уголкам Семимирья, что Первое вот, вот обанкротится.
— Даже мама нервничала? — спросила я из вежливости, Офелия рассказала мне все подробности свадьбы родителей.
— Ещё как, — отец сжал меня в объятиях и посмотрел снизу вверх в мои глаза, — хочешь, я отправлю второго советника в отставку? И ты его никогда больше не увидишь. Если победитель тебе не понравится, я наложу своё «запрещаю» на его выигрыш. У меня есть такое право. Сашка! Я люблю тебя. Ты — всё, что у меня есть.
— Ты неправ, папочка, — я расцеловала его в щёки, в глаза, в уши, — у тебя есть я и одно отдельно взятое королевство!
Он улыбнулся.
Я была счастлива.
За его открытую весёлую улыбку я готова была отдать свою жизнь.
Отец привстал, чтобы, не потревожив меня, положить прочитанные документы на стол. Раздался тонкий свист, и кинжал, влетев молнией в открытое окно, срезал лоскуток кожи с уха отца. Я выкрикнула заклятие-оберег, вскочила, чуть не уронив кресло. Моя магия, ослепительно блеснув, прижгла ранку, острие могли смазать ядом. Отец тихо ахнул, зажав ухо ладонью.
В стене, слева от портрета мамы, рядом с золотой рамой, дрожала тонкая полоска посеребрённой стали.
— Я вызову королевских дознавателей чуть позже, — сказал отец за моим плечом.
Он закрывал окно, а я подобралась близко, близко к «Серебристой смерти», так называли вот такие простые на вид кинжалы, с удобной рукоятью из тёмного металла и узкой полоской серебра на лезвии. Мы же оборотни, обычный металл не причинит нам зла, по мнению недалёких убийц, верящих в бабкины сказки.
— Зачем кому попало знать, что короля пытались убить сегодня утром, двадцать девятого дня месяца седеня?! — рявкнула я. — В моём университетском дипломе с отличием, между прочим, написано, что я маг-дознаватель высшей категории, сейчас заставлю кинжал отвечать на вопросы. И мы вместе подумаем, кого пригласить помолчаливее? Покушение на жизнь короля — это… — договорить я не смогла, у меня застучали зубы и задрожали руки.
На секунду я прижалась к груди папы и пролепетала:
— Ты… окно закрывай, стекло зазвенит, и ты успеешь увернуться. Я люблю тебя, папочка… — тут я позорно заплакала, страх накрыл меня ледяной волной, казалось, тело прошили миллиарды холодных иголок.
— Не реви, маг-дознаватель, — улыбнулся побелевшими губами отец.
Я заставила себя успокоиться, пробормотала заклятие родительской теплоты и домашнего счастья, оно наполнило душу тихим светом, обманчивым, но животворным. Вот он, мой папочка, со мной, и я смогу сделать всё, чтобы он был рядом долгие годы. Даже кончики пальцев перестали подрагивать. Я отлепилась от папы, расставила ноги на ширину плеч, приманила резким движением кинжал, едва заметив, как соскользнул с плеч пушистый платок. Оружие дёрнулось, я опутала рукоять заклятием призыва, и кинжал лёг посредине чистого листа бумаги на столе. Вытянув из ворота ночной рубашки булавку, я проткнула ею указательный палец, и четыре капли крови брызнули на лист в четыре угла, создавая клетку крови.
Теперь самое главное задать точные вопросы. Я представила своего дорогого куратора — мэтра Храбриани, который учил меня быстроте и дерзости в искусстве допроса даже бездушных вещей.
— Кто приказал убить короля?! — гаркнула я так, что дёрнулись кружевные занавеси на окне, и отец вздрогнул.
Кинжал мелко затрясся, пытаясь вырваться из клетки крови, белые искры побежали по рукояти, стекли на лезвие, из них соткались слова, которые собрались в чёткие линии предложений. Текст повис перед моим лицом:
«Династия Синей птицы не оправдала надежд большинства дворян!
Где это видано? Выбирать будущего короля из черни?!
Мы объявляем королю своё не-до-ве-рие!
Смертельные жала будут жаждать его крови!
Бойся «Серебристой смерти», оборотень!»
Это было просто и страшно.
— Ваше величество, я вызываю мэтра Храбриани и его дознавателей, — твёрдым официальным тоном сказала я, — он не только лучший, но и самый молчаливый. Он распутает заговор дворян, и ни одна душа об этом не узнает. «Серебристая смерть» должна была устрашить нас. Папа, ты надень доспех сейчас же!
— Куратор твой — мужик понимающий. Отправь ему портальное сообщение по секретной линии связи. А доспех не надену! — с подростковым упрямством ответил отец. — Они решат, что напугали меня! Я король. И я не боюсь в собственном королевстве ни-ко-го!
— Отлично, пап! Вот доспех, — я не поленилась вытянуть крепкий и лёгкий нагрудник из старинного кованого сундука, стоявшего в углу отцовской спальни, — ради меня надень, ненаглядный мой, — попросила я самым нежным и наивным голоском.
— Ну, хорошо! — недовольно пробурчал отец. — Может быть!
«И кому здесь двадцать два, а не сорок один?» — хотелось спросить мне, но я знала, что в этом случае доспех точно останется лежать на полу отцовской спальни.
Я поцеловала папу в щёку и поспешила в свою комнату. Сердце сжалось, но я была уверена, что ничего плохого с ним не случится. Составив краткую записку для Храбриани, я отправила её по мгновенной портальной связи. Приказала начальнику стражи усилить охрану дворца в связи с «Турниром тринадцати…» Дождалась, пока от него прилетит ответ: «Всё сделано, принцесса»! А от Храбриани одно слово: «Будем».
И позвала негромко:
— Офелия, выйди, поболтать хочется, и духи поможешь выбрать.
Офелия не любила появляться по утрам, мне казалось иногда, что она спит в каком-нибудь тёмном уголке. Но мне был нужен сейчас только тот, на кого я могла положиться.
— Духи?! Так ты называешь эксклюзивные ароматы от Офелии? Да это божественная амброзия! На меньшее я не согласна! — привидение, выпорхнувшее из стены, изогнуло капризно левую бровь.
— Ну, прости меня, — улыбнулась я Офелии, — конечно, ароматы! И чё-то там божественное…
