Сменить мечту. История попаданки наоборот (СИ) - Штефан Елена (читать книги без .txt) 📗
— Магический, я владею начертательной магией, очень хорошо владею. Своей силы у меня мало, но в моей профессии — главное не сила, а грамотный подбор рун и качественное их начертание. А силу можно влить из накопителя.
— И если тебе верить, то Лизка переместилась в другой мир, стала волшебницей и будет также крута?
Ирина говорила так, как будто соглашалась со мной, но интуиция мага вопила, что это просто уловка для того, чтобы выиграть время на раздумья. Да и невозможно принять на веру такую информацию сразу. Я бы не приняла.
— Наверняка, если ей предложили условия договора, схожие с моими.
— Договора? К чему сводится этот договор и с кем он заключен? — выражение лица Ирины стало немного хищным, конечно же мне пришлось рассказать о моей встрече с божественной сущностью.
— Кто так договоры заключает? — Экспрессия собеседницы несколько ошеломила, даже страх немного отступил. — Мало того что устно, так еще неизвестно с кем! Вот сейчас я почти верю в то, что ты сказала, уж кто-кто, а Лизка условия договоров формулировала точно, в этом я сама ее натаскивала. Ты могла выбить себе кучу преференций и все прошляпила! — Ирина немного помолчала, беря эмоции под контроль, затем продолжила, — давай допустим, что я тебе верю, хотя весь мой жизненный опыт кричит, что этого не может быть потому, что не может быть никогда. Расскажи-ка, что там за миссия.
Опять возникло чувство, что меня водят за нос. Ирина держалась так, как будто все легко приняла на веру, но я чувствовала, что это не так.
— Честно сказать, сама не очень поняла. Но если исходить из того, что я ехала в дом отказников, чтобы занять место управляющей и наладить там жизнь, то это и было миссией, — далее последовал неожиданный вопрос.
— Дом отказников — это что?
— Ну как же, это дом, где живут дети, от которых отказались родители, или просто сироты, оставшиеся без поддержки.
— Детский дом, значит. И ты должна была там стать управляющей, а теперь это будет Лизка. Да? Вот это — единственное, во что я готова поверить сразу, Лизке точно по плечу такая миссия.
Мы надолго замолчали. Я боялась прерывать невеселые думы Ирины. Сочувствие заполняло мою душу. Так жаль неизвестную мне Лизу, но утешало то, что благодаря моей глупой порывистости она осталась жива. И, по словам Ирины, она сможет помочь несчастным детям. Вот за эту мысль и следует держаться. Главное — дети. Я всхлипнула от жалости ко всем и вся. Отвратительная черта, эта сентиментальность, вечно глаза на мокром месте. Уж я то знаю, что значит быть ненужным ребенком. Да еще эта накатившая слабость…
— Ты чего ревешь?
— Жалко…
— Вот сейчас я почти верю, что ты не Лизка. Моя Лизка не распускала нюни, а села и стала бы думать, как решить проблему. Слушай, если ты не Лиза, то кто ты? — Ну, слава Арису, что-то сдвинулось в настрое Лизиной подруги, только вот в какую сторону?
— Меня зовут Эмилия, Эмилия фон Риштар.
— Так ты что, аристократка, что ли?
— Угу, баронесса. Незаконнорожденная. — Я решила сразу прояснить этот аспект, чтобы потом не было соблазна умолчать.
— Ты знаешь, похоже. В том как ты держишься, сидишь, двигаешь руками видна некая выучка, которой не было прежде. Ты и раньше не была простодырой, но сейчас в этом есть какой-то шик.
— Не я, Лиза. Меня воспитывали как будущую супругу какого-нибудь аристократа.
Хотелось рассказать, как меня натаскивали по правилам этикета и хорошего тона, как строга была бабушка в этом вопросе, но не успела, Ирина оборвала:
— Так, ты меня прости, но мне надо побыть одной и все обдумать. Не верится что-то ни в какое переселение, но я готова поверить, что долгий наркотический сон повлиял на твою психику. Йогурты сиделка убрала в холодильник Завтра не забудь попросить. Вернусь, когда все обдумаю.
— Я понимаю, но… не бросай меня, пожалуйста, — спазм так не вовремя сдавил гортань, — я даже не поняла, что ты сказала про “огурт” и холодильник.
— Не брошу, в этом можешь быть уверена.
Часть 8
Ночь получилась муторной. Одолевала тревога за будущее, которое было пугающе неопределенным. Практически беспомощная и абсолютно зависимая, я вновь и вновь обдумывала разговор с божественной сущностью. Прямо это не было сказано, но читалось между строк, что Елизаветы тоже была некая миссия, раз за нее так хлопотали. Означает ли это, что теперь эта миссия ляжет на меня, в рамках, так сказать, наследия?
А разговор с Ириной? При мысли, о том, как я нелепо повела себя в разговоре с Лизиной подругой становилось тоскливо на душе, но злится на себя — занятие бессмысленное и малопродуктивное. Академия быстро учит рационально использовать силы и время. Вот чего-чего, а времени у меня сейчас было с избытком Оставалось только лежать, и, уставившись в близкий потолок и гадать, придет Ирина или не придет? Поверит или не поверит? Позволит считать себя подругой или нет? Мне так нужна была опора в этом мире! Все надежды сконцентрировались в этой женщине. Когда и где еще смогу я найти знакомых Елизаветы и станут ли они мне помогать? А если не найду? Не привлекут ли мои неизбежные странности ненужного внимания? Вопросы роились подобно сухим злым снежинкам ненастным вечером.
Перед самым сном опять заходил ужасно усталый доктор, мурлыкал над моим шрамом, заставлял поочередно поднимать ноги, выспрашивал, когда становится больно. А больно-то и не было, лишь небольшой дискомфорт немного беспокоил. За эту откровенность я получила награду, доктор принес из туалетной комнаты зеркало и помог рассмотреть мою заживающую рану при хорошем освещении. Это был шок! Чудовищный рубец с двумя кривенькими рядками обрезанных буро-зеленых ниток будет сниться в кошмарах! Доктор моего ужаса не разделял и, заставив меня ввести пин-код в планшет, показал фото подобных четырехдневных рубцов. А потом показал изображения двухнедельных, которые были очень похожи на мой, только без окровавленных нитей.
— Если все будет заживать в том же темпе, то через полгода вы сможете ходить в бикини, — говорил доктор, а меня интересовало, как он вызвал эти картинки. Я несколько часов не выпускала планшет из рук, но таких изображений там не было.
— Где вы нашли эти фото? — Удержаться от вопроса было невозможно. Доктор на меня удивленно посмотрел, но ответил:
— В интернете и не то найдешь, стоит правильно забить вопрос в поисковике.
Естественно, из этих объяснений до сознания дошло немногое, что-то смутно царапало сознание и я решила, что если знания не всплывут, как это уже бывало, то спрошу у общительной девочки Веры. Потом опять был укол, сиделка сопроводила меня в туалетную комнату, после чего попрощалась и выключила свет. За окном наливалась синевой ночь, в стеклах отражались странные бегающие огоньки, Раздумья о том, что это за магия такая, заняли меня надолго. Потом мои мысли переключились на магию собственную, резерв был полон, а магии вокруг не было. Ни магическое зрение, ни сканирование пространства ничего не дало. Ни магических потоков, ни векторов силы, ни хаотически разлитой в пространстве сырой магии. Ничего. Мое выздоровление, так удивляющее доктора, можно объяснить только воздействием тонких энергий, но в пространстве их не было. Некоторым навыкам диагностики, хоть и чисто теоретическим нас обучали. Практиковать эти навыки раньше мне резерв не позволял, зато сейчас вдолбленные знания хоть и с трудом, но трансформировались в реальные действия.
В зоне шрама, или как говорил доктор, шва, действительно было разрежение магической оболочки, но разрыва не было. Когда разрежение устранится, рана затянется полностью. Механизм оздоровления запущен, завтра надо будет взглянуть, что изменится за ночь.
Наверное, в тех зельях, которыми мое тело пичкают столь варварским способом есть снотворное, но сны не принесли мне успокоения. Снилось, что я куда-то бреду по серой пустыне, то и дело проваливаясь по колено в прахообразный грунт, иду и иду, выбиваясь из сил, иду потому что надо идти, а зачем — не помню. Иду и проваливаюсь в очередную, особенно глубокую яму с то ли пеплом, то ли прахом, из которой никак не могу выбраться, безрезультатно предпринимая одну отчаянную попытку за другой. Пепел въелся мне в кожу, запорошил глаза, стремился попасть в рот сквозь сомкнутые губы, мешал дышать. В момент полного отчаяния надо мной распростерлось большое белое крыло, ослепительно яркое на фоне беспросветно-серой мглы. Крыло исчезло оставив в душе острую горечь утраты.
