Рыжая племянница лекаря. Книга 3 (СИ) - Заболотская Мария (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Однако, именно этому телу, по видимому, предстояло стать одним из предметов торга — Хорвек, не говоря ни слова, поставил два тяжелых стула напротив друг друга так, чтобы я оказалась между ними. Ведьма и демон сели, каждый занимая свое место так, словно это был королевский трон, при этом пачкая подошвы своей обуви моей кровью. Я видела теперь лишь лицо Уны, и не могла ни закрыть глаза, ни отвернуться — хотя оно внушало мне нечеловеческий страх.
— Как мне называть тебя? — с надменной насмешкой спросила ведьма. — Вряд ли ты достоин своего прежнего имени…
— Называй меня Хорвеком, я привык к этому имени, — равнодушно ответил демон. — Жить мне осталось недолго, нет никакого смысла привыкать к чему-то новому. Я умираю, Уна. И ты знаешь, что может меня спасти. Что ты сделала с сердцем демона из подземелья таммельнского замка?
— Сожгла, — ответила она. — Ты отказался от своего тела, к чему мне было беречь его?
— А, между тем, сердце — это единственное в нем, что оставалось годного, — вздохнул Хорвек. — Впрочем, от сожалений никакого проку. Лучше подумай вот о чем, Уна. Ты нуждаешься в том, чтобы я жил. И я не откажусь протянуть еще немного — быть может, если я выиграю время, то найду новое сердце. Не кажется ли тебе, что это хороший повод не для вражды, но для мира?
— Мир? — чародейка, казалось, была позабавлена, однако улыбка ее быстро поблекла, словно шутка, рассмешившая ее, оказалась не так уж хороша при ближайшем рассмотрении. — О чем ты говоришь, покойник? Разве может быть между нами мир?
— Почему бы и нет? — Хорвек говорил медленно, как будто размышляя вслух. — Я не желаю возвращаться ко двору своего отца — и на то у меня есть свои соображения. Ты когда-то обманула и предала меня, но сейчас… сейчас ты, пожалуй, единственное существо во всем мире, которое желает, чтобы я оставался здесь, в мире людей, и продолжал жить — пусть даже в этом слабом никчемном теле. Если не считать Йель, конечно. Однако ей не по силам то, что по силам тебе.
— Ты хочешь, чтобы я продлила твою жизнь? — спросила Уна, и лицо ее стало задумчиво.
— Пожалуй, да, — сказал Хорвек. — И если ты поумеришь свою вспыльчивость, дорогая, то мы довольно быстро придем к выводу, что бросать меня в каменный мешок нет никакого смысла — это тело не выдержит таких испытаний, помилосердствуй.
— И ты забудешь, как ненавидел меня и готов был грызть камень от невозможности убить? — недоверчиво спросила Уна и покачала головой. — Никогда в это не поверю. Я многое знаю о ненависти, Хорвек, и никогда не повернусь спиной к тому, кого я предала.
— Да, это было весьма низким и недостойным поступком, согласился Хорвек. — Да еще и недальновидным, как и вся твоя игра с высшими существами. Ты забыла, что имеешь дело не с пешками-людьми, а с Темным Двором. Должно быть, желание мстить помутило твой ум. И сейчас ты судишь по себе. Будь на моем месте Рыжая Уна, разговора этого не было бы вовсе — она бы вцепилась в горло врага зубами и когтями, едва только выбралась на свободу.
— Хочешь сказать, что разучился мстить? — расхохоталась Уна, откинувшись назад. — Демону не по вкусу убивать? Точно ли передо мной тот, кого я искала?
— О, я хотел тебя убить, — Хорвек тоже улыбался, я хорошо знала, как меняется его голос, когда белые крепкие клыки скалятся, как у дикого зверя. — Но так уж вышло, что мне выпала честь отомстить за кое-кого другого, и, как верно подметила моя девочка, кровь врага оказалась не такой уж сладкой, а будущее — не столь уж ясным. Поэтому я повторяю свое предложение: ты даришь мне столько жизни, сколько сможешь, а я помогаю тебе получить то, чего ты хочешь больше всего… Ведь твоя цель — Астолано? Город, которому напророчили стать вотчиной чародеев, но Белой Ведьме он не дался, и Рыжей Уне он однажды оказался не по зубам… Ты хочешь вернуться туда в тени прекрасного принца Лодо, дергая его за веревочки, как марионетку. Что ж, я готов признать, что Юг заслужил такую королеву.
Слова эти оказали на чародейку удивительное действие — мне, никогда не испытывавшей честолюбивых помыслов, сложно было вообразить, как сильно рыжая ведьма желает именоваться королевой. Но ее плечи гордо развернулись, подбородок приподнялся, а глаза, еще недавно пылавшие ледяным зеленым пламенем, затянуло мечтательной поволокой.
— Ты хочешь помочь мне получить корону? — прошептала она, дыша так тяжело, словно невидимый венец из чистого золота уже украсил ее голову и оказался для нее непомерно тяжким.
— Я поделюсь с тобой всеми секретами Темного Двора и магии высших существ, которые знаю, — вкрадчиво отвечал ей Хорвек. — Я расскажу тебе о колдовстве своей матери — она была последней из рода великих морских дев. Ты шла по нашим следам, глазами своих воронов видела знаки, которые я оставлял там, где творил волшебство. И ты знаешь, что те заклинания, что я применял, тебе неизвестны. Я дам тебе то, чего хочет больше всего любой маг этого мира — корону и тайные знания. Не будь мое тело таким слабым, я бы сам взял эту корону, ведь она моя по праву! Но мне не дано выдержать то чего хочет душа, и единственное желание, на которое я имею право — отсрочка небытия. Если ради нее мне нужно забыть о мести, то я забуду. Одного возвращенного долга чести с меня, пожалуй, достаточно. Свои притязания я поумерил, и удовлетворюсь ролью тайного советника при астоланском дворе королевы-колдуньи.
— Ты лжешь, — на бледном лице ведьмы проступил румянец, похожий на горячечные пятна. — Я не могу тебе доверять, сын демона!
— Но хочешь, — негромко продолжал Хорвек. — А я, к тому же, еще и сын ведьмы. И знаю, как тебя убедить. Мы заключим чародейское перемирие. Договор такой силы, что любой, посмевший его нарушить, умрет, не успев отсчитать десять ударов своего сердца. Достаточно ли этого для тебя, Рыжая Уна, чтобы довериться мне?
Чародейское перемирие! Я вспомнила, как слышала эти слова — их произнесла лесная дева, когда вышла к нашему костру. Необратимый и нерушимый колдовской зарок, который давали равные по силе маги, ненавидевшие или любившие друг друга слишком сильно. Недаром тогда у меня появилось дурное предчувствие, говорившее, что это заклятие когда-то принесет мне много горя.
— Ты решишься на это? — лицо Уны пылало, и алые кудри извивались, словно живые.
— Мне нечего терять, — бесстрастно отвечал демон. — Впрочем, тут я поспешил. Есть одна мелочь, которую я бы не хотел утратить. Ты оставишь мне Йель. Я привык к ней.
— Девчонку? Никогда! — Уна издала звук, похожий на низкое рычание, внезапно став похожей на злого зверька. — Ее я в живых не оставлю. Она хотела погубить меня! Разузнать мои тайны и помешать!..
— Всего лишь шла за мной и делала то, что я велел, даже если ей казалось, что она сама принимает решения. А я, согласись, имел право желать тебе зла.
— Она была в Астолано и знает, что там произошло! Ее клятвам я точно не поверю — у нее достанет глупости выболтать все Огасто, просто чтобы насолить мне, я видела ее взгляд!
«Да! — хотелось крикнуть мне, оглушенной тем, что я только что услышала. — Я расскажу все Огасто, пусть даже ты меня убьешь в ту же минуту! Никогда я не смирюсь с тем, что ты победила. С тем, что ты получила!..». Наступил тот миг, о котором говорил Хорвек, предрекая, что однажды я возненавижу его. Он знал, что так поступит, он все знал наперед…
— Да, Йель упряма, — услышала я его голос. — Но если тебя беспокоит ее болтливость, то ты можешь лишить ее голоса. Только, прошу тебя, Уна, сделай это с помощью колдовства — здесь и так слишком много крови.
— Что, если она исхитрится и напишет Огасто записку?.. — рыжая ведьма, казалось, с трудом заставляла себя оставаться на месте; то подносила к губам свои пальцы, то сплетала их и расплетала, а каблучки туфель отбивали едва слышную дробь .
— Йель? — рассмеялся Хорвек. — Записку? Помилуй, Уна! Она и свое имя написать не сможет!
— Да зачем она тебе нужна? — вскричала ведьма, потеряв терпение. — Она предаст тебя… нас при первой возможности!
