Эльмарис. На пути друг к другу (СИ) - Загорская Наташа (читаем книги .TXT) 📗
Эльфийка не пошевелилась. Она точно бы даже не услышала, обращенных к ней слов. Осталась сидеть, как и сидела, положив острый подбородок на колени и с тоской вглядываясь в заостренные черты лица мужчины на алтаре. Сейчас она бы все отдала, чтобы иметь возможность преодолеть разделяющее их расстояние, пробраться сквозь кипящую лаву и лечь там, рядом с ним.
— Алирани, — темноволосый эльф, не получивший никакого отклика, все же спустился вниз и приблизился к сестре. Легко опустился рядом, положил руку на тонкое плечо и вздохнул. — Это бессмысленно. И вряд ли Мартаниэль желал, чтобы ты заживо хоронила себя у его могилы.
— Он не умер, — очень тихо отозвалась эльфийка. — Он не умер. Просто спит. А вы, все вы, — с каждым произнесенным словом ее голос креп, из легкого дуновения весеннего ветерка он вскоре превратился в огненный шквал, несущийся вперед и сносящий все на своем пути, — предпочли оставить его. Бросили одного, перед ликом смерти и опасности. Предпочли склонить головы и покориться воле захватчиков! Забыли о том, кто мы! Предпочли спрятаться, как последние трусы, в свою нору и не высовываться! Вы предали его! Предали!
— Алирани! — хлесткий, точно удар плети, голос заставил эльфийку вздрогнуть и осечься. Правда, на лице ее не показалось и тени сомнений или сожалений. В глазах разгоралась упрямство вперемешку с решимостью. — Ты сама не знаешь, о чем говоришь! Одумайся, сестра! Столько времени прошло с тех пор. Мир изменился.
— Мне нечего больше думать, — упрямо мотнула темноволосой головой Алирани. — Я уже все давным-давно передумала. За столько-то веков. Он должен быть отомщен. Должен! И мир, пусть он и изменился, обязан отпустить свою жертву.
Магистр Ильраш только головой покачал, сжал ладонью плечо сестры и, развернувшись, неслышно удалился, скрывшись в темном проходе, образованном в каменной стене. У него больше не было слов, чтобы достучаться до сестры, вернуть ее к жизни, заставить забыть, отпустить прошлое и жить дальше. И один из сильнейших магов Светлого леса с грустью думал сейчас, что вечная жизнь и память, данная эльфам богами, все чаще и чаще оборачивается против них самих. Ведь куда как проще было бы иметь возможность забыть то, что причиняет боль и жить дальше.
Алирани, оставшись одна, снова уткнулась подбородком в колени и вернулась к созерцанию безжизненного тела на алтаре.
Она смотрела на заострившиеся черты любимого лица и видела перед собой не изможденное, почти высохшее тело, а мужчину, полного сил. Красивого, как все представители светлого народа, сильного мага, удачливого воина. Как давно это было. Еще во времена первого прорыва. За несколько веков до прихода в этот мир дарканцев.
Люди забыли, маги предпочли больше никогда не вспоминать.
Только эльфы еще помнили о том, что дарканцы были не первыми выходцами из нижнего мира, сломавшими грань мироздания. За несколько веков до того, как темные сломали грани мироздания и пришли в этот мир, чтобы на его обломках построить свою империю, был еще один прорыв.
Эльфы намного более чувствительны к изменениям и колебаниям в структуре мира. И когда грань мироздания треснула и стала расползаться, как паутина под давлением извне, они не сразу поняли, что происходит. Не сумели вовремя среагировать и время было упущено. Темные пришли в этот мир, заполонили Светлый лес, залили его кровью, пытаясь подчинить себе эльфов.
И дети Леса не могли остановить угрозу. Великие воины и ученые, творцы жизни, созидатели, они гибли сотнями, тысячами под мечами завоевателей. Первыми ушли самые молодые и талантливые. Те, кто не умел, не мог поднять оружие против живых существ. Те, чьей стезей было сохранение жизни.
Алирани некрасиво шмыгнула носом, мотнула темноволосой головой. Прозрачные слезы повисли на ресницах, покатились по щекам, оставляя влажные дорожки на коже.
Она помнила. Слишком хорошо помнила то время, хоть и смогла сохранить красоту и молодость. Но эльфы не старели, не дряхлели и могли помнить все. правда, многие из тех, кто все же пережил тот первый прорыв, предпочли уйти или же отказались от этой памяти. Но не она.
Кровь в то время лилась рекой. Деревья в Светлом лесу вырубались под корень или выкорчевывались, сама земля стонала от боли. Семь Владык, семь сильнейших эльфов объединились, чтобы сдержать нашествие. Но их сил явно не хватало. А позвать на помощь тех же морайцев не позволила гордость.
Мартаниэль не был воином, он был ученым. Знания были его оружием. Он был молод и полон надежд. Мечтал… они с ним вместе мечтали.
А потом его не стало.
Когда темные, пришедшие из-за грани, стали уничтожать их народ, пытаясь прорваться на территорию остального мира, именно Мартаниэль нашел выход. Лучший из них пожертвовал собой, чтобы запечатать проход и остановить полчища врагов, что лезли из другого мира. И никто — ни единая душа! — не остановил его. Они все спрятались за его спиной. Владыки с благосклонностью приняли жертву и сами привели приговор в исполнение, своей магией запечатав проход. И телом Мартаниэля.
— Я знаю, что ты еще жив, — прошептала Алирани, вглядываясь в неподвижные черты лица, лежащего на алтаре мужчины, — чувствую, как бьется твое сердце, пусть все и говорят мне, что это невозможно и душа твоя растворилась в изнанке мира. И я верну тебя. Ты сполна расплатился за спокойствие этого мира. Клянусь, я верну тебя!
И словно бы в ответ на эти ее слова, вскипела лава вокруг алтаря, набухая огромными, яркими, горящими пузырями. Они вздувались, лопались, создавая огненные фонтаны брызг, вздымающиеся почти к самому сводчатому потолку.
Мир принял эту клятву.
Глава 24
Еще один день, очередное занятия и ожидаемая уже неудача. Эльмарис зло выдохнула и поднялась на ноги, отряхнула подол от налипшей травы, поправила на плече свою лекарскую сумку, ту самую, которую обязаны были носить все ученицы Императорской школы целителей в Дархаше. И пусть здесь, в Светлом лесу на сумку эту косились с пренебрежением, сама княжна с нею не расставалась. Цеплялась за нее, словно бы это была последняя ее надежда, единственный якорь, привязывающий ее теперь к прошлому. Той счастливой жизни, которую Эльмарис вела еще несколько месяцев назад. К их уютному дому, в столице Дарканской империи, к спокойствию и непоколебимости Сайрнн, к шуткам братьев…
Эльмарис всхлипнула и решительно направилась прочь с лужайки, на которой проходило занятие у лекарей эльфийской магической академии. Сегодня из трех эльфией-адепток на занятия явились только две. Третья, идеально красивая, высокая, всегда невозмутимая, точно бы сотканная из солнечного света, Мартиниана, не пришла, что было странно, поскольку, она была одной из самых прилежных учениц магистра. Да и даром обладала не слабым. Ей все давалось легко, точно бы играючи.
Наставница объясняла это тем, что в жилах Мартиниана текла кровь одного из бессмертных владык Светлого леса.
— Сильная кровь — это половина успеха, — говорила наставница. — И каждая из вас должна это понимать. Ваша кровь — это ваша сила. Дар, который вы приняли от своих предков и передадите потомкам.
Тогда она еще что-то вещала о том, что разбавлять кровь — преступление. Но Эльмарис уже не удивлялась этому. Еще Лерс в один из первых их вечеров в эльфийской академии, рассказал о том, что у эльфов чтится сила крови. Связать свою жизнь с тем, у кого кровь слабее — едва ли не бесчестье и бывали даже случаи, когда молодые эльфийки из знатных родов добровольно уходили из жизни, чтобы не выходить замуж за того, кто слабее их по крови или не настолько знатен. А ведь эльфы почти бессмертны.
— Полукровок они и вовсе за равных не признают. И вообще не считаются с ними. Нет ничего бесстыднее и ужаснее для рода, если в нем появится полукровка. От них жестко избавляются, вплоть даже до того, что просто выбрасывают новорожденных младенцев на улицу и они умирают там от истощения.
— Ужасно, как так можно? И это эльфы? Высшая раса! Те, на кого в нашей империи почти молятся?
