Десять тысяч небес над тобой (ЛП) - Грэй Клаудия (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗

Ромола выразительно смотрит на меня.

— Не очень безопасно, разве нет? Главы корпорации Триада работают в центре здания.

— Что ты имеешь в виду, безопасно?

— Конкуренты могут напасть в любой момент. Конечно мы используем верхние комнаты, лучше присматривать за конкурентами, но это не место для жизненно важных офисов компании.

Другие компании могут напасть?

— Если другие компании попробуют это сделать… я имею в виду, они же отправятся в тюрьму, так?

— Я забыла, — говорит Ромола, делая цокающий звук языком. — Твоё измерение всё ещё поддерживает иллюзию государств-наций как базовых экономических и политических единиц. В этом мире мы переросли эту нотацию. Верность корпорации — это очень серьёзный предмет для потребителей, которые не должны легко менять предпочтения.

Я даже не могу осознать это. Надеюсь, я не пробуду здесь достаточно долго для того, чтобы беспокоиться об этом.

Когда дверь раскрывается, Ромола ведёт меня по коридору через череду приёмных, все пусты, в такой ранний час. Я оставила Париж в обед, если здесь рассвет, тогда, должно быть, это Западное Побережье Соединенных Штатов. Каждая комната кажется более блестящей и более неприветливой, чем предыдущая. Это препятствия, которое посетители должны перейти, если они хотят сами увидеть большого человека.

— Должно быть, ты этого ждешь, — говорит Ромола. — Наконец-то добраться до сути всего этого.

Я ещё раз горько смеюсь.

— Ещё пять минут назад я не имела представления, что это измерение существует. Но мне нужно было догадаться, Триада — значит три. Три измерения, — мы думали, что Триада — это просто имя, просто круто звучащее существительное, выбранное случайно горсткой технических экспертов двадцати с чем-нибудь лет. Почему мы не думали, что это означает что-то большее?

Ромола странно на меня смотрит.

— Название компании не имеет отношения к измерениям. Как это могло бы быть? Эта ветвь Триады существует на десятилетия дольше, чем любые остальные

— Тогда название ничего на самом деле не значит?

— Значит. Триада — потому что основателей компании было трое. Три гения.

С этим она нажимает на панель и последние двери открываются, за ними оказывается просторное, но лишённое окон помещение. За длинным, узким столом сидит Ватт Конли, его волосы здесь длиннее стянуты на затылке в хвост, он кивает в знак приветствия. По сторонам от него сидят двое других основателей Триады, ещё два мозговых центра этой компании.

Мои родители.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Глава 24

— Здравствуй, Маргарет, — говорит моя мать. — Должно быть, у тебя много вопросов.

Тысячи. Но я не могу задать их. У меня нет голоса. Моё тело отказывает, и мне нужно сесть, чтобы не упасть. Однако в комнате только три кресла и все три заняты.

— Милая? — папа встаёт на ноги, обеспокоенный и мягкий, и так похожий на папу, от чего мне только хуже. — Ты нехорошо выглядишь. Я говорил твоему другому воплощению, что нужно поберечься. Мы не знали, когда ты сюда доберёшься. Конечно, она всё время не спала, правда, мисс Харрингтон?

— Так и есть, — Ромола улыбается мне, как будто я милое и беспомощное существо. Может быть, котёнок. — Как будто кто-то может остановить Маргарет от того, что она задумала.

— Прекратите говорить о ней, — это первые слова, которые я могу сказать. — Сейчас я здесь. Говорите со мной.

— Она права, — говорит папа, отступая в сторону, чтобы освободить мне место. Он одет в такой же жёсткий, но облегающий костюм, как Ромола и я, но только глубокого коричневого цвета. — Подойди, садись.

Я оцепенело подхожу к креслу. Когда я падаю в него, Конли делает знак Ромоле.

— Принеси Маргарет воды. Может быть, чашку чая. Думаю, ей будет лучше.

Если Ватт Конли думает, что я скажу ему за это спасибо, он живёт в сказочном мире. Я смотрю мимо него, прямо на маму, которая спокойно сидит, сложив руки на столе. Я говорю ей:

— Ромола сказала мне, что вы — основатели Корпорации Триада. Все трое, вместе.

Мама улыбается:

— Это правда.

— Это невозможно, — мой голос ломается, я сжимаю руки в кулаки под столом, впиваясь ногтями в ладони, пока они не начинают болеть. Я лучше расцарапаю себя до крови, чем позволю Конли увидеть, как я плачу. — Ты бы никогда так не сделала. Вы с папой никогда бы… вы никогда бы не пожелали кучу денег или править Мультивселенной. Вы не такие.

Они носят одни и те же свитера, пока шерсть не протирается. Мама не узнала бы «сумочку года», даже если бы кто-то ударил ей её. Они не жадные, и мы не бедные, просто родители не очень беспокоятся о таких вещах.

Они обмениваются взглядами, потом мама отвечает:

— Я боюсь, здесь деньги значат больше. В твоём мире, и во многих других, люди притворяются, что другие элементы существования более важны. Здесь мы более честны. Всем нужно доказать свою значимость спонсору или нанимателю. Нежелание увеличить заработок расценивается как моральное падение.

— Не нами, — вставляет папа. — Мы понимаем, что есть оттенки серого. Но Триада даёт работу десяти тысячам людей. Их благополучие — в наших руках. Их будущее тоже. Мы не хотим подвести их.

Сначала я хочу резко ответить им: о, так вы предаёте меня, не говоря уже о вас самих, только чтобы офисные работники Триады получили премию побольше на Рождество. Я думаю, из-за этого можно разрушать жизнь других людей. Однако, предупреждение Ромолы эхом отзывается у меня в голове — здесь нет наций. Только корпорации. Твоя жизнь поднимается и падает вместе с жизнью работодателя.

Здесь всё перевернуто с ног на голову, но по меньшей мере я понимаю, как родители оказались в этом.

Папа хлопает меня по плечу.

— Триада хочет не только прибыли. Это просто часть того, что ты видела. Я же говорил вам, что нам нужно было позвать её сюда раньше.

Это относится к Конли, тот кивает. Он одет в тёмно-изумрудную одежду, оттенок ассоциируется с Триадой и её логотипом.

— Я понимаю, почему ты расстроена, Маргарет. Мои другие воплощения могут быть… — он подыскивает правильные слова, потом заканчивает:

— совершенными мудаками.

Я ничего не могу поделать с собой и смеюсь.

Конли улыбается, явно подбодрившись.

— Я прошу прощения за их действия. В их мирах даже нет таких требований к деньгам. Для них это всего лишь самоутверждение. И я первый признаю, что их методы оставляют желать лучшего. Мы начали сотрудничество, предполагая, что мы все выиграем, но я первый признаю, что всё получилось не как планировалось.

— Почему вы работаете с ними, если думаете, что они так ужасны? Почему вы вообще начали это — этот сговор? — сотрудничество, чтоб его. Я отталкиваю своё кресло подальше от стола, дальше от Конли и смотрю мимо мамы. — Почему вы не остановились, когда другие Конли начали похищать людей?

— Ох, милая, — мамины глаза наполняются слезами. — Твой отец и я, все мы трое, делаем это по одной и той же причине.

Папа тихо добавляет:

— Мы это делаем потому, что это единственный способ вернуть Джози.

Изогнутые, чёрные стены оказываются огромными экранами. На каждом из них проигрывается своё видео с Джози.

Слева: семейное видео из времён, когда мы с Джози были младше, ещё одно, когда мы на экскурсии в каком-то летающем корабле со стеклянным куполом. Папа держит камеру. Он перемещает фокус от морского берега на нас по очереди. Все одеты монохромно, полностью в розовое или жёлтое. Я забрала волосы в хвост, это также не идёт мне, как и дома, и одета в серое. На экране я вижу, как папа снимает, пока я сама делаю фотографии, может быть, чтобы использовать для картин в будущем. Мама говорит о том, что прибрежная линия имеет фрактальную структуру. Джози подставляет лицо солнцу, купается в нём.

Справа Джози и Конли на какой-то модной вечеринке. Для меня его одежда не очень отличается от того, что на нём сейчас, но на Джози — длинное шифоновое платье цвета дыни, которое подошло бы и для моего мира, того факта, что она не в джинсах, достаточно для того, чтобы доказать, что это особенное событие. В настенных канделябрах мерцают свечи. Каштановые волосы Джози подобраны верх на одну сторону, на её виске приколот какой-то тропический цветок. Это должно выглядеть смешно, но это не так. Вместо этого она напоминает мне кинодиву из 1940-х, женственную и блестящую. Рука Конли сплетена с её, и он смотрит на неё, как будто она — самый яркий свет в комнате.