Тень и искры - Арментроут Дженнифер (книга жизни TXT, FB2) 📗
Голова Первозданного метнулась вперед. На миг мелькнули клыки, и у меня сжался желудок. Он вцепился в горло Пайка, оборвав его короткий, резкий крик ужаса. Откинув голову назад, Первозданный раскрыл рот гвардейца и сплюнул ему в рот его же кровь. Меня затошнило, и я уперлась рукой в пол. Первозданный отшвырнул Пайка. Тот упал, извиваясь и ловя воздух разорванным горлом. Я не смогла отвернуться. Даже когда он затих и его окровавленные руки соскользнули с шеи.
Эктор склонил голову набок.
– Ты называешь это дурным настроением?
– Ну… – Сэйон замолчал.
Первозданный повернулся к Тавиусу.
– Ты.
Его слова источали лед, перепачканные кровью губы изогнулись в ухмылке. Он опустил взгляд. Штаны Тавиуса потемнели с внутренней стороны ног. – Так перепугался, что обоссался. Жалеешь о своих действиях?
Тавиус ничего не сказал. Думаю, он был не в силах говорить. Он смог только резко кивнуть.
– Следовало подумать, прежде чем браться за кнут, – прорычал Первозданный. – И трогать мое.
Что это за «мое»?
Горло щекотал смех. Он теперь заявляет на меня права?
Вокруг меня пронесся порыв воздуха. Я успела только моргнуть – и место, где стоял Тавиус, оказалось пустым. Я опустила брови. Секунду спустя мама закричала. Я повернулась, почти не ощущая, как натянулась чувствительная кожа спины.
Первозданный пришпилил Тавиуса к статуе Колиса в нескольких футах от пола, обвив кнутом его горло. Сейчас кожа Первозданного казалась скорее серебристой, чем смуглой, она истончилась, и тени на ней проступили отчетливее.
– Я хотел спросить, что ты за человек, но вот доказательство, что ты – жалкая куча дерьма в облике мужчины.
Лицо Тавиуса пошло красными и фиолетовыми пятнами. Он брызгал слюной и цеплялся за кнут на шее.
Первозданный опустил подбородок и склонил голову набок. Другой рукой потянулся к поясу Тавиуса и выдернул кинжал, который подарил мне.
– Это, – прорычал Никтос, убирая кинжал в кожаную перевязь на груди, – не твое.
– Нет! Пожалуйста! Он мой приемный сын. – Мама бросилась вперед, спотыкаясь о подол платья. – Не знаю, что на него нашло. Он бы никогда такого не сделал. Пожалуйста. Умоляю…
– Умоляй о чем хочешь. Мне все равно. – Голос Первозданного стал гортанным, а теневые крылья высоко взметнулись, снова потревожив воздух. – Он доказал, как мало ценности он представляет для царства смертных.
– Не делайте этого, – плакала мама, простирая руки. Я зажмурилась. Не желала слушать, как она умоляет о нем… – Пожалуйста.
– Он чудовище. Всегда был чудовищем. – Ровный голос Эзры прорезал комнату, и я открыла глаза. Она так и не поднялась с колена. – Наш отец это знал. Все это знают. Он, как вы сказали, представляет мало ценности.
– Но он будущий король, – заявила мама. Тавиус выпучил глаза, на его висках вздулись вены. – Он больше никогда не сделает ничего подобного. Я обещаю.
Я уставилась на маму, часто дыша. Она продолжала вымаливать его жизнь. Ледяной огонь вернулся, унося потрясение и неверие. Он приглушил боль в плечах и спине. Приглушил все. Я высвободилась из рук Сэйона и встала на ноги, держась на удивление устойчиво. Я не сводила глаз с мамы, хотя она не смотрела на меня.
– Отпусти его, – сказала я. – Пожалуйста.
– Будешь умолять сохранить ему жизнь? – Я с трудом узнавала голос Первозданного. Статуя за спиной Тавиуса трескалась. – Он причинил тебе боль. Поставил на колени и хлестал кнутом.
– Я не буду молить о его жизни, – ответила я, поворачиваясь к Первозданному. В груди поднимался пульсирующий ледяной жар.
Минуло долгое мгновение, и Первозданный посмотрел на меня. Его глаза… Серебро сияло почти ослепительно, потрескивающий итер закрывал зрачки. Энергия зарядила воздух, а позади Первозданного – вокруг него – продолжала сгущаться темнота, выползая из укромных уголков Большого Чертога. Тени двигались и под его кожей.
– Как пожелаешь, льесса.
Первозданный отпустил моего сводного брата. Тот упал на колени, а потом перекатился на бок, оторвал кнут от горла и, сипло дыша, отбросил в сторону. Кнут проскользил по лепесткам и потрескавшемуся полу и остановился у моих ног.
Я посмотрела на него.
– Спасибо.
– Не благодари за это, – вымолвил Первозданный.
Тени втянулись обратно в его кожу и устремились в потаенные углы зала. Последним угасло сияние. Он встретился со мной взглядом.
– Не позволяй, чтобы это оставило на тебе отметину. – Он повернулся к Тавиусу, стоящему на коленях. – Ты не умрешь от моей руки, но у меня будет целая вечность, чтобы поступить с твоей душой так, как я сочту нужным. И у меня куча идей. – Он подмигнул и потрепал смертного по щеке. – Жду с предвкушением. Мы оба ждем.
Сэйон негромко рассмеялся.
– Какая уступчивость.
– Спасибо, – прошептала мама. – Спасибо за ваше…
– Заткнись! – рявкнул Никтос и перешагнул через дрожащее тело Тавиуса.
Мама замолчала, и я повернулась к ней. Наконец она посмотрела на меня. Посмотрела покрасневшими опухшими глазами, но я ничего не почувствовала и взглянула на Первозданного. Он убрал руку, открывая рукоять меча, висящего у него на поясе. Тавиус выпрямился и прислонился к статуе Колиса. Краснота спала с его лица, он откинул голову назад. На горле отчетливо проступала отметина от кнута.
Я схватила рукоять меча Первозданного и выдернула из ножен. Эктор отошел в сторону. Тенекамень оказался тяжелее, чем я ожидала, но вес меча было приятно ощущать. Я повернулась к сводному брату. Тавиус посмотрел на меня.
– Что я тебе обещала? – спросила я.
Он выпучил слезящиеся глаза, когда до него дошло. Вскинул руку, словно мог предотвратить то, что последует.
Я размахнулась мечом из тенекамня и обрушила его на правое предплечье Тавиуса. Клинок не встретил сопротивления и ровно рассек ткани и кость. Тавиус завыл – я никогда не слышала такого звука от смертного – и пополз вдоль статуи. Брызнула кровь. Кто-то закричал. Наверное, мама. Я обрушила меч на его левую руку, чуть ниже плеча. Его пронзительный вопль зазвенел под стеклянным потолком.
Я воткнула меч в правую сторону груди Тавиуса, пришпилив его к статуе Первозданного Жизни. Он бился и дергался, закатив глаза. Кровь залила мою ночную рубашку. Я шагнула к Тавиусу.
– Думаю, этого достаточно, – произнес Первозданный.
– Нет, недостаточно.
Я подобрала кнут, бросилась вперед и схватила пропитанные кровью и потом волосы Тавиуса. Дернула его голову назад. На меня уставились вытаращенные, полные паники глаза. Я сунула рукоятку кнута ему в рот, протолкнув как можно сильнее.
– Ладно. – Сэйон прочистил горло. – Должен признать, я этого не ожидал.
Свет быстро померк в глазах Тавиуса. Ледяной жар в моей груди отозвался, но я убрала руки с его головы прежде, чем дар исправит мою тяжелую работу. Я отошла назад, вытирая кровь о ночную рубашку. Из ран Тавиуса кровь теперь текла тонкой струйкой.
Я не вырезала его сердце и не предала его огню, но… сойдет и так, и отметины не останется.
Сделав еще шаг, я оглядела зал. Мама перестала кричать. Лица казались размытыми пятнами, пока я искала взглядом Эзру.
– Займи трон, – хрипло сказала я, и она застыла. – Ты следующая в очереди.
Эзра покачала головой.
– Трон принадлежит…
– Трон принадлежит тебе, – перебила я.
Она метнула взгляд на того, кто стоял за моей спиной, а потом на мою мать, которая рухнула в ворох белых юбок, прижимая руку к груди и глядя на меня. Она увидела, кто я, кем она помогла мне стать.
Чудовище, как и Тавиус, только иного рода.
Я повернулась к Первозданному – еще одному, кто помог мне превратиться в это существо, и медленно подняла взгляд на его лицо. Он смотрел на меня с непроницаемым выражением, а кровь Тавиуса текла по полу, холодя мои босые ноги.
Я стояла, уставившись на него, и пустоту во мне сменил рокот.
Первозданный Смерти.
Мой суженый.
Никтос.
Ключ к тому, чтобы остановить медленное мучительное разрушение моего королевства.
