Проклятье Ифленской звезды (СИ) - Караванова Наталья Михайловна (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
И запах — едва уловимый, но знакомфй с детства… запах старого камня, открытого огня.
Темери остановилась в центре зала — по знаку шедшего перед ней церемониймейстера.
Янур и Каннег расступились, оставив её одну, но тут же их место заняли Кинрик и Шеддерик. А вокруг них выстроились солдаты и факельщики, словно отделяя от всего, что снаружи.
Зал не был пуст — небольшой оркестр играл в нише у входа. Люди потоком полились внутрь. Но поток этот был управляем и направляем. Они шли по кругу, снаружи ряда факелов. И каждый останавливался напротив, а церемониймейстер оглашал их имена и титулы.
Таково было официальное представление невесты ифленского дворянина. Представляли, оказывается, не Темершану. Представляли друзей и родичей жениха — невесте…
Длилось это долго, Темери успела устать, немного прийти в себя, успокоиться. Она всё равно никого не запомнила по имени. Но кое-что смогла увидеть в глазах приветствующих её чеоров и чеор.
Кому-то было просто интересно. Кому-то казалось унизительным представляться мальканке, и во взглядах тогда сквозило презрение и лёгкая скука. А у кого-то Темери вызывала раздражение и злость. Но в основном это всё-таки было простое любопытство…
Последним представлен был тот самый немолодой ифленец, что сопровождал Кинрика. Его Темери запомнила — благородный чеор та Торгил, первый советник Кинрика, старый боевой товарищ его отца, Хеверика, прежнего наместника Танерретского, того самого, кто командовал ифленцами во время нашествия.
Та Торгила в цитадели в день штурма не было. Никого из тех, кто сегодня ей был представлен, там не было.
Благородный чеор Шеддерик та Хенвил
Если неприятность возможна, она обязательно случится. Какой жуфовой задницы на представление явилась чеора та Роа? Старая интриганка год в крепости не показывалась, а тут принесли этхары на крыльях подарочек…
Хорошо хоть, ей хватило такта не устраивать никаких безобразий во время торжественной части. Так что первая половина церемонии прошла чётко по протоколу.
Люди Гун-хе ещё перед самым началом изловили и вывели вон двоих знатных горожан, на поверку оказавшихся чадами дома Шевека, сам Шеддерик вовремя перехватил и отправил домой не в меру любопытную компаньонку одной из бывших подружек Кинрика, и на этом неприятные сюрпризы закончились… ну, во всяком случае, пока не появилась она.
Ольтра та Роа. Образец элегантности — несмотря на свои шестьдесят шесть красиво прожитых лет, она всегда одета по последней имперской моде. Всегда в безумно дорогих украшениях. Полновата, демонстративно темноволоса, слегка надменна. Эта чеора умеет произвести впечатление. И кажется строгой серьёзной дамой ровно до того момента, как откроет свой напомаженый сухой рот. Шеддерик дорого бы дал, чтобы эта особа хоть раз дала повод отлучить себя от двора… а ещё лучше, прокололась бы на очередной интриге и лишилась бы самого важного для себя органа в пыточной камере и на самых законных основаниях.
Шеддерик попросил одного из агентов Гун-хе не спускать со старухи глаз, но был почти уверен, что своё чёрное дело она сделать успеет. Знал бы заранее, что это будет за дело, прибил бы, наверное, не задумываясь о последствиях…
Но самое мерзкое, он так и не уловил момента, когда всё случилось. Узнал уже потом, когда стал разматывать цепочку событий и как следует расспросил брата.
Который, если подумать, в этой истории пострадал только из-за своей наивности и ещё из-за того, что больше был озабочен, что не сообщил любимой женщине о предстоящем вынужденном браке. Из важных династических соображений.
День был… странный.
Словно заканчивается одна эпоха, начинается новая, но не для всего мира, а только для самого Шеддерика та Хенвила лично. Слишком яркое солнце. Слишком красивая, но торжественно отстранённая рэта Итвена — невеста брата. Слишком пёстрая толпа, в которой так легко спрятаться наёмному убийце.
Долгий церемониал.
Нехорошее предчувствие и ожидание обязательной пакости от судьбы.
Когда, наконец, появилась возможность выдохнуть, оказалось, что Шеддерика в кабинете ожидает посол Коанеррета, и это срочно. Потом оказалось, что старуха всё-таки устроила небольшое безобразие во время торжественного ужина, каким-то образом столкнув лбами двух молодых благородных чеор, которые, как Шеддерик знал доподлинно, ещё совсем недавно сами имели виды на Кинрика. Девицы подрались чуть ли не у ног рэты. Пришлось вмешаться советнику та Торгилу и одному из стражников, чтобы их унять и передать растерявшимся родителям.
Шеддерик тогда ещё подумал, что это не похоже на обычную манеру чеоры та Роа — как-то слишком мелко и несерьёзно. Стареет, что ли?
Отчитав не уследившего за старухой агента, Шеддерик вдруг понял, что сам находит для себя всё новые дела, чтобы держаться подальше от мальканки. Как будто его миссия выполнена и дальше о ней должен заботиться Кинрик.
Это было даже где-то смешно. Кинрик меньше всего хотел этой свадьбы и имел веские причины её не хотеть. Только усилившиеся безобразия на улицах Тоненга, пожалуй, и смогли его убедить в необходимости такого решения.
Но радости это не прибавит им обоим, и брату, и мальканке, а значит, надо быть рядом, надо заставить их научиться… ну хотя бы уважать друг друга. Как это сделать, Шедде примерно знал. Он неплохо успел изучить Кинрика, а совместное путешествие дало ему представление о характере рэты. Сердцем мальканки управляет чувство долга. Кинриком — страх потерять любимую женщину и страх погрязнуть в гражданской войне, от которой не скрыться, потому что именно Кинрик сейчас — наместник.
Меньше всего Шеддерику хотелось становиться сводней. Но предстояло ему, к сожалению, именно это.
В первую очередь — серьёзный разговор с обоими, а может, даже не один.
Когда долгая официальная часть завершилась, и гости разбрелись по залу, Шеддерик всё же заставил себя подойти к Темершане. Светски поклонился — вокруг было ещё много людей.
— Рэта Итвена, благодарю вас за вашу выдержку и спокойствие и прошу простить юных благородных чеор за их неуместное поведение. Если вы устали, вам совершенно не обязательно присутствовать здесь до конца. Позвольте проводить вас до ваших комнат. Там уже ждёт прислуга и ваши новые компаньонки.
Она безупречно поклонилась, подала руку. И лишь когда они оказались в стороне от посторонних глаз, в верхней парадной галерее, позволила себе немного расслабить плечи и выпустить его пальцы.
— Простите, благородный чеор… я думала, этот день будет длиться вечно…
Голос всё такой же отстранённый. И ещё она почему-то смотрела куда угодно, только не на Шеддерика.
— Что-то не так? Я могу что-то сделать для вас?
— Нет, просто… здесь всё изменилось, но камни-то те же самые. Если внизу новая мебель, и ковры, и светильники, и всё остальное… здесь по-другому. Здесь как будто время замерло. Камни помнят… и я помню. Но больше никого нет.
— Это тяжело, я понимаю. Может быть, потом вы решите построить себе новый дом в городе, а здесь будет… не знаю… музей. Или…
— Тюрьма.
— Для тюрьмы здесь слишком просторные залы и слишком красивая отделка.
— Вы улыбаетесь. Чеор Шеддерик… мне кажется, у меня не получится. Не получится хорошо сыграть свою роль. Я никого не запомнила. Несколько человек смотрели на меня с ненавистью, а та пожилая чеора в чёрном — с таким злорадством, словно уже подложила мне в постель дохлую крысу…
— Опишите!
— Кого?
— Сначала тех, кто смотрел с ненавистью.
Темери нахмурилась, как хмурилась всегда, когда ей приходилось напрягать память.
— Девушка в тёмно-синем платье…
— Не из тех ли, что устроили безобразную драку возле вашего кресла?
— Нет, нет… даже странно, эти две смотрели просто с любопытством, как все. Эта немного старше. И у неё родинка возле глаза.
Темери показала, где родинка. И опять не взглянула в глаза. Не эта барышня в синем её беспокоила, что-то совсем другое. Но разве выпытаешь вот так, посреди коридора. Да и надо ли выпытывать? Стоит ли эти проблемы всё ещё считать своими? Да что ж она не смотрит в глаза-то. Как будто провинилась в чём.
