Черный принц - Демина Карина (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

— Там зверски холодно.

Небо прозрачное, слюдяное. И звезды выглядят невероятно близкими, руку протяни — и соберешь в горсть.

— Главное, ничего не бойся. — Он забирается в седло и долго возится с постромками.

Ремней много, и Гранит в нетерпении начинает посвистывать. Он встряхивает головой, и чешуя вспыхивает, разгораются контуры энергетических линий.

— Вперед. — Брокк хлопнул по металлическому боку, и дракон замер, чтобы в следующий миг соскользнуть в пропасть. Он оказался на краю как-то очень быстро, Кэри не успела закричать, лишь сильней вцепилась в скобу. А зверь уже падал. Он летел вдоль сине-зеленой стеклянной стены, ощерившейся клыками старого ледника.

Серое.

Золотое. И снова синее. Гул реки, которая прорывается из каменного тела горы, выплескиваясь на острые камни. Вода кипит, и брызги окружают ее паром. Ущелье бездонно, и Кэри, кажется, все-таки кричит. Встречный ветер стягивает шарф, полосует щеки холодом, отбрасывает назад, и ремни упряжи натягиваются до предела.

Не страшно.

Ее прижимает к Брокку, руки которого кажутся надежней всех ремней. И Кэри слышит свой собственный, верно совершенно безумный смех. А дракон вдруг распахивает крылья. Они выгибаются шелковыми парусами, слишком тонкими, чтобы удержать массивное тело зверя.

Гул.

И тяжелые удары сердца, скрытого под броней.

Ярко вспыхивают контуры, все разом, ослепляя и оглушая всплеском энергии. А вывернутые встречным ветром крылья смыкаются над головой Кэри, на долю мгновения заслоняя солнечный свет. И эта темнота уютна.

Падение становится полетом. Первый удар, и плотный воздух все же держит механического зверя, он же карабкается, выше и выше, выбираясь из пропасти, из каменных берегов ее, подальше от бурлящей реки. Кажется, Кэри чувствует на губах вкус этой воды.

— Вверх. — Ветер рвет голос Брокка, играя ошметками слов, но Гранит слышит.

Он изгибается, и длинная шея вклинивается в русло воздушного потока.

Выше.

И еще.

С каждым ударом крыльев, которые распластались от берега до берега. И натягивается до предела алхимическая ткань, дугой гнутся опорные спицы, и не спицы вовсе — кости. Расплываются тонкие нити воздушных перьев, ловят направление ветра.

— Ты как?

— Хорошо! — Кэри кричит, но ее не слышат. Наверное. И повернуться не позволяют.

— Сейчас пойдем выше…

К самому небу, которое, чем дальше, тем прозрачней становится, и синева его обманчивая блекнет, вызволяя черную пряжу ночи. Звезды-алмазы.

Полумесяц-аграф.

Добраться бы…

И почти добравшись, Гранит расправляет крылья. Он вытягивается стрелой, вклиниваясь между шалями ветра, опираясь на них, для него плотных, надежных, и скользит.

— Если не боишься, посмотри вниз. Красиво.

Сине-зеленая, далекая земля, нарисованная на шелке. Горы.

И предгорья в снегу. Тонкие сосуды рек и, кажется, озеро. Или не озеро — бусина, нашитая на лоскутном платке… и еще одна, грубая, каменная, наверное, город.

— Куда мы летим?

— К морю.

Зимнее море написано серым, тяжелым, набрякшим. Грань, расшитая серебром, и еще немного лебяжьего пуха на гривы водяных лошадей.

— Не устала?

Разве от такого устанешь?

Гранит спускается к самой воде, летит навстречу собственной тени, которая огромна и тяжела.

— Корабль!

Парусник крался вдоль берега, и потемневшие, пропитавшиеся солью паруса его ловили ветер. Сверху корабль выглядел игрушечным, нелепым… медлительным.

— И еще один…

— Идут в Лагсат, это прибрежный городок, там склады. — Брокк по-прежнему держал ее крепко. — Если хочешь, завтра прогуляемся. Там вечная ярмарка. Оттуда начинается путь на Перевал, вот и свозят все, что только есть. Говорят, даже в сезон вьюг Лагсатский базар не закрывается.

Завтра? Кэри попыталась обернуться, чтобы разглядеть лицо мужа.

— Сиди смирно, — проворчал он.

Приходится: упряжь держит крепко…

— Я был там однажды. Странное место. — Брокк наклонился и теперь говорил на ухо. — Там есть деревянные лавки в два этажа, старые, еще альвами выращенные… ты же видела?

…их собственный дом в долине, пребывавший в какой-то неизъяснимой полужизни-полудреме. Летом он просыпался, выпуская из стен тонкие побеги, которые садовник-полукровка срезал, утверждая, что сейчас все одно некому рост направить.

Ушли мастера.

А дома остались. И брошенные, забытые, тосковали по хозяевам, способным слышать их. Садовник подкармливал дом, заказывая подводы с навозом, который разбрасывал вдоль линии колючего кустарника, и тонкие змеевидные корни пробивали травяной покров. Они шевелились, и с ними шевелилась сама земля.

Смотреть на это было неприятно.

На стенах дома проступал рисунок жил, а в комнатах поселялся едва уловимый запах свежескошенной травы. Кэри дом терпел, с садовником мирился…

…он оживал, когда появлялась Эйо, жаль, что визиты эти были недолгими.

— В них торгуют редкостями. Старым серебром или красным буком. Каюн-камнем… на самом деле это смола измененных альвами деревьев, из нее делают лекарства. Или кожи дубят. Добавляют в стекла, ты помнишь наши красные кубки?

Не красные — пурпурные, насыщенного цвета, который исчезал, стоило кубок охладить. А нагреваясь, возвращался, тонкими полосами, вихрями и звездами, всякий раз вырисовывая новый узор.

— Альвийские куклы… шелк… и все, что еще осталось от их мира. — Брокк коснулся губами уха.

— Осталось немного?

— Немного.

Гранит скользил вдоль берега, который становился выше. Скалы срастались друг с другом в бурую громадину. Подошва ее, вылизанная морем до блеска, сияла на солнце, а вдоль хребта вытянулись седые ледники.

— Есть в Лагсате и обычные дома, человеческие. Там продают диковины, привезенные из других земель, ароматное дерево и масла. Маски из черного камня, говорят, это человеческие боги… говорят, за морем есть земли, где живут только люди, но это — совсем дикие люди. Они ходят нагими и не знают огня, а своим богам приносят в жертву других людей…

Это походило на странную сказку.

Чудесную сказку.

В ней было море и дракон, потерявшийся между небом и водой. Круглый шар солнца, наливавшийся характерной вечерней краснотой. Горы.

Брокк, близкий как никогда прежде.

Гранит опустился на широкий карниз и сложил крылья. Его когти пробили седое покрывало старого льда, а шея вытянулась вдоль кромки, словно дракон не до конца верил в благоразумие наездников. Брокк спрыгнул первым и присел, забавно вытянув руки.

— Затекли, — пояснил он. — Сейчас сама почувствуешь.

Он вытащил из сумки длинную веревку, которую пристегнул к упряжи, второй же конец закрепил на поясе Кэри.

— Страховка.

Ноги и вправду затекли. Сперва Кэри показалось даже, что она в жизни не сумеет их согнуть. Брокк же, опустившись на одно колено, принялся разминать мышцы.

— Сейчас будет немного неприятно…

— Прекрати.

— Тебе не нравится?

В его глазах улыбка, а морщины не исчезли, стали глубже.

— Почему ты все время хмуришься. — Кэри стянула зубами рукавицу и прикоснулась к этим морщинам, стирая их.

— А я хмурюсь?

Холодная кожа, и из-под черного платка, которым Брокк обвязал голову, выбилась прядь.

— Хмуришься.

— Все время? — Он смеялся.

Здесь, на вершине горы, с пропастью под ногами — Кэри чувствовала ее, отделенную лишь узким крылом Гранита, — ее муж смеялся.

— Почти.

— Больше не буду. — Он все-таки поднялся с колен и подал руку: — Идем… я покажу тебе горы.

…уже не синие и не зеленые, почти прозрачные, вырезанные наспех из громадной друзы хрусталя. И ледники теряют серость, глотают солнечный свет, тянут к нему хрупкие ветви кристаллов.

— Слышишь ветер? — Брокк стоит на краю. И потревоженный его ботинками, снег сыплется в пропасть. Он здесь легкий, невесомый почти, и снежинки на мгновение-другое замирают в пустоте, прежде чем исчезнуть в черном зеве провала. — Закрой глаза. Не бойся, закрой.